– А ты молчалив. Люблю молчаливых мужей и не терплю болтливых пустозвонов. Говорить, очаровывать словами, оплетать словесной паутиной – удел женщин, а не мужей. Пройдемся, Росгард. И побеседуем на равных – как лидер с лидером, как маг с магом… и как будущее с будущим.

С металлическим скрипом оживший рыцарь тяжко шагнул за нами. Застывшие за стойкой девушки проводили нас глазами. Замер на полушаге вбежавший игрок-полуорк, прикипев взором к Гвиневре. На мгновение. Только на мгновение мне показалось, что ожили даже портреты на стенах гостиничного холла. Запечатленные на холстах лица будто бы дернулись, в попытке повернуться и проводить взором удаляющуюся Прелестную Даму. Бред… но… это было. Я видел, как картины «ожили» и после безуспешной попытки пошевелиться снова замерли. И я полностью уверен, что это не мои глюки – я видел что-то на самом деле. Но это невозможно. Стало быть – на меня действует что-то магическое, какая-то странная галлюцинация, некий «галлюциногенный» жутковатый ореол окружающий прекрасную леди в белом. И морок этот больно уж жутковатый, совсем не вяжущийся с ее обликом. Нечто вроде тени бесшумно следующей за ней.

Это интере-е-есно.

Я подыграю.

Заложив руки за спину, выпрямился и спокойно пошел рядом с мягко ступающей Гвиневрой. Громадный рыцарь топал за нами следом. И я невольно хмыкнул, не сдержал смешок, когда оглянулся – удивительно грозный при неподвижности, в ходьбе мрачный рыцарь выглядел довольно смешно, особенно с этим длиннющим копьем уткнувшимся в небеса. Некроз не отреагировал на проявление юмора. Я отвернулся.

«Оба-на! Держись там, босс. Из мирной зоны только не выходи! Хотя ты и сам знаешь. Скрины рассматриваю».

«Ок» – отправил я короткий ответ Бому.

Серый вулканический дым исходящий из зияющей в мостовой трещины рванулся к белому платью Гвиневры и словно обжегшись отдернулся, прижался к земле, будто не осмелился коснуться белоснежного шелка. Зеленая одинокая лоза ползущая по стене гостиницы почернела, к земле полетели увядшие листья… миг – и лоза снова зеленая, живые листья мирно покачиваются на стебле. Зато морда сидящей на заборе черной кошки превратилась в скалящийся череп. А через мгновение обычная кошка упруго спрыгнула с забора и умчалась прочь. За Гвиневрой следуют удивительно страшные видения. Оживающие картины, умирающие растения, кошачья морда превращающаяся в череп. Воробьи, скачущие по камням, показались мне птичьими скелетиками клюющими хлебные крошки рассыпанные стариком с глазами как раскаленные угли. Я мотнул головой и мираж рассеялся. Не стану спрашивать ее о преследующем нас беззвучном кошмаре. Во всяком случае пока. Искоса глянувшая на меня Гвиневра улыбнулась:

– Мир окружающий нас удивителен, не правда ли?

– Вальдира прекрасна – кивнул я, поддержав беседу.

– О да. В ней столько удивительных встреч. И столько удивительных артефактов. К примеру, Серебряная Легенда. Знаменитый легендарный сет экипировки Грима Безумного, недавно отправленного тобою на тот свет, где ему и место. Подвиг совершенный тобой достоин воспевания – что уже и случилось. Многие барды воспевают ту битву в трактирах.

– Подвиг совершил не я один. Со мной были мои друзья – ответил я – И спасибо. Серебряная Легенда… да, это удивительный сет.

Запись разговора я начал едва мы покинули гостиницу. Уверен, что Гвиневра понимала это. Но не похоже, чтобы ее это волновало.

– Чтобы ты сказал, предложи я тебе серебряную кирасу – часть легендарного сета.

– Я бы спросил – на каких условиях? – снова поддержал я игру.

– Ты не удивлен – Гвиневра взглянула на меня с пристальной внимательностью.

– Не удивлен – признался я.

– И кираса очень нужна тебе.

– Нужна.

– Ты все также молчалив. Суров. Не сыпешь звонкими комплиментами. Кажется я понимаю, что нашла в тебе Черная Баронесса.

– Вы друзья?

– О нет… – на этот раз улыбка Гвиневры уже не выглядела столь мягкой и спокойной – Мы не друзья. Скажи мне, Росгард. Кто из нас красивей? Я? Или она?

Это еще что такое? Я чуть с шага не сбился. И с трудом удержал спокойное выражение лица. Что за хрень? Как там в сказке? Кто на свете всех милее? Я? Аль Черная Баронесса? Я о подобном и подумать не мог. Да как их вообще сравнивать? И как подобный вопрос мог сорваться с губ серьезного кланового лидера?

– Вижу ты не хочешь обижать свою старую добрую знакомую – понимающе кивнула Гвиневра – Не стану требовать ответа. Да ты настоящий рыцарь, Росгард.

Я снова промолчал, переваривая услышанное.

Пока что я мог с уверенностью сказать только одно – Гвиневра не простит оскорбления. В свое время я почти непечатно послал искавшую со мной встречи Черную Баронессу. И она сумела пропустить мимо ушей оскорбление. Все ради клана. И поступила правильно. Таково верное поведение многоопытного лидера с холодной головой и стальным разумом. Но вот Гвиневра – если я правильно оценил ее поведение и внешность – она оскорбления никогда не забудет. И никогда не простит.

Если ЧБ я частенько сравнивал с туго сжатой стальной пружиной или хищной кошкой, то Гвиневру хочется сравнить с лежащей на кладке яиц гремучей змеей.

Такое вот впечатление у меня создалось.

Что еще – она избегает упоминать о том, что вокруг нас виртуальная реальность. И все ее выражения будто бы взяты из средневековых рыцарских романов, где обязательно существует прекрасная дама сердца в которую навеки влюблен доблестный рыцарь. Что-то там про брошенные платочки подхваченные на лету, десятки убитых врагов во славу ее имени и сотни поединков – опять же ради нее. Да и имечко ее… Гвиневра… что-то шевелится у меня в мозгу, что-то я читал про некую волшебницу с таким именем.

– Кираса – напомнил я и указал рукой на небольшой чахлый парк обделенный вниманием игроков. Одинокий садовник вяло махал мотыгой, пытаясь раздробить комья сухой земли. Узкие дорожки сходились и расходились, разделенные невысокими кустами.

– Кираса – согласилась Гвиневра, чуть помедлившая, но все же вошедшая в парк.

Я специально решил свернуть – вдруг меня ведут куда-то в нехорошее место, а я как гордый баран послушно перебираю ножками? А у баранов обычно одна судьба – их сначала стригут, а затем режут на шашлык.

– Серебряная кираса, что некогда защищала гордое сердце сильного воина, настоящего рыцаря, пораженного недугом телесным и страстной любовной болезнью. Я зачитывалась их трагичной эпопеей. А финальную точку в их истории поставил ты, отрубив голову воющему оборотню.

– Я лишь нанес последний удар, а справился только благодаря друзьям – повторил я. Интересно она игнорирует все мои упоминания о помощи друзьях. Наверное, точно также забывали о оруженосцах, восхваляя лишь рыцарей.

И долго ли она будет еще ходить вокруг да около? Я скоро не выдержу и совершу какую-нибудь резкость. Реверансы начинали утомлять.

– Ты, несомненно, доблестный воин – снова этот туманный взор прекрасных светлых глаз – Но все же не из тех, кто в бою полагается на крепость доспехов и остроту меча. Или тяжесть молота… Ты из тех, кто обрушивает на поле брани потоки огненной магии, поджаривая своих врагов и наслаждаясь криками ужаса этих нечестивцев.

Я кивнул.

– Так зачем же тебе Серебряная Легенда? Она для тех, кто стоит на поле брани в первых рядах, на острие атаки. Для тех, кто встречает врагов грудью.

Чуть подумав, я пожал плечами и ответил честно:

– Раз начал собирать – надо закончить.

– Одно из главных качеств настоящего мужчины – одобрительно улыбнулась Прекрасная Дама и чуть качнулась к моему плечу. Носа снова достиг аромат ее духов – очень тонкий, едва ощущающийся, непонятный, но крайне приятный – А когда соберешь? Как поступишь с заслуженным трофеем? Повесишь на стену в клановом замке? Обменяешь на гору золота? Подаришь? Уничтожишь?

– Так далеко вперед не заглядывал.

– И еще одно прекрасное качество истинного мужчины. Ты настоящее сокровище, Росгард. Как я и думала. Разве лишь твой выбор союзниц не слишком понятен мне. Но кто из нас безупречен? Да?