Он положил трубку и посмотрел на меня.

– Я ваш вечный должник, Иван, – он старчески покивал, мелко тряся головой, – и поверьте, я не разбрасываюсь словами.

– Если на этом всё, то вызовите мне такси к первому дому посёлка, пройдусь дотуда пешком, – попросил я его, распределяя по ремню и карманам пистолеты, а также обоймы к ним. Позже переложу это в куртку, которую нужно будет не забыть забрать из машины Лизы.

Когда заказ был сделан, я столкнулся на пороге с девушкой, которая затаскивала внутрь большую сумку, туго набитую деньгами и не застёгнутую до конца.

– Дедушка, я взяла всё из милицейской машины и грузовика, – боясь посмотреть на меня, она прошла к еврею. Я бросил лишь мимолётный взгляд на неё и попрощался.

Лиза проводила меня странным взглядом, словно не решаясь что-то сказать, но Давид Маркович сказал ей идти к телефону и звонить кому-то с еврейским именем, и девушка подчинилась.

Я же, забрав куртку из машины и переложив в неё новый арсенал, осмотрел себя, с неудовлетворением заметив, что штаны и кроссовки всё же заляпаны в крови. Пришлось это всё испачкать в грязи, поднять высоко воротник куртки, а на лицо глубже натянуть кепку, позаимствованную у одного из трупов, и потом всю дорогу картавить водителю такси, что больше на дачу к бабушке ни ногой. Асфальта нет, дорог нет, одни комары, и только. Он слушал меня и понятливо хмыкал. Я попросил его высадить меня у магазина, не доезжая два квартала до дома, и дал десятку. Тот, довольный моей щедростью, пожелал удачи и быстро отъехал, пикнув напоследок клаксоном.

Поднимаясь к себе, я задумчиво рассматривал кроссовки и штаны, которые нужно было теперь только выкидывать, пожалуй, даже вместе с балаклавой. Было чудовищно жаль это делать, но следов оставлять не хотелось ещё больше, а потому я прижал в душе тихий голосок жадности и вошёл в квартиру, чтобы помыться, а также собрать вещи в один ком, чтобы потом его сжечь.

«Съездил, называется, помог, – с этими мыслями я залез в ванну, – семь трупов».

Через две недели после случившегося меня позвали на КПП. Удивлённо пожав плечами, я прекратил тренировку и побежал лёгкой трусцой к воротам. За бетонным забором, чуть справа от КПП, стояла бежевая «Волга», из которой, увидев меня, сразу вылез маклер, едва не бросившись ко мне бегом.

– Доброе утро, Давид Маркович, – я посмотрел на его лицо и забинтованную голову, прикрытую шляпой, – какими судьбами?

– Привет, Иван, – он пожал протянутую руку, чуть заискивающе на меня смотря, – хотел ещё раз тебя поблагодарить за помощь.

– Но… – сделал я паузу, поскольку в машине явно сидел ещё один человек.

– С тобой всегда непросто, – вздохнул он и покосился туда же, куда до этого посмотрел я, – я прошу тебя поговорить с этим человеком.

– Кто это?

– Вор в законе, его знают под именем Вася Бриллиант, очень уважаемый человек в Москве, – тихо сказал он.

– Зачем мне с ним разговаривать? – удивился я. – У меня нет общих тем с уголовниками.

– Вань, умоляю тебя, ну хочешь, на колени встану? – Давид Маркович пошатнулся. – Я не смог ему отказать, не тот это человек.

Я покачал головой, останавливая его порыв жестом.

– Ладно, выслушаю.

– Спасибо, Иван! – он сразу же бросился к машине, пока я не передумал.

Вскоре ко мне подошёл с виду самый обычный советский гражданин лет сорока в уродливых больших очках с чёрно-жёлтой костяной оправой. Он выглядел настолько просто и непрезентабельно, что в голову закрались мысли, а точно ли он вор в законе? Те, что помнил я по своей жизни, выглядели иначе: дорогие машины, костюмы, девочки, десятки людей охраны и богатые кортежи. Этот же был по сравнению с ними словно бомж.

– Руки подавать не буду, слышал, не жалуешь ты нас, – спокойно поздоровался он, заложив при этом руки за спину.

– И вам не хворать, – я жестом пригласил его пройти рядом, чтобы для остальных это выглядело просто прогулкой.

Мы отошли уже достаточно далеко, когда он начал неспешный разговор.

– Люди говорят, Иван, к тебе в КГБ высокие чины прислушиваются, – сказал он, не смотря при этом на меня.

– Может, да, может, нет, не мне о том судить.

Он остро глянул на меня буквально на секунду и, хмыкнув, отвёл взгляд.

– Для простого советского спортсмена у тебя как-то уж слишком лексикон специфический, – словно между прочим заметил он.

– То тут то там нахватался, – пожал я плечами, – с вами вот, опять же, встречаюсь.

– Ладно, тогда буду говорить напрямую, – он остановился, – мы бы хотели встретиться с высокими чинами из КГБ, обсудить то, что происходит в стране.

– Мы? – удивился я.

– Да, воры старой закалки, – кивнул он, – нам есть о чём поговорить.

– Что мне им предложить, чтобы поверили в серьёзность этого разговора?

– Мы сдадим банду Монгола, которая громит цеховиков Москвы, и тех из милиции и партийного руководства, кто покрывает их делишки, – ответил он.

– Насколько я слышал, он как бы немножко мёртв, – я внимательно посмотрел на вора.

– Но его подчинённые ещё остались, – сказал он, – они хотят продолжить прибыльное дело.

– Хорошо, я объясню кому нужно вашу позицию, – согласился я, поскольку впервые слышал, чтобы воры, которым по уголовным понятиям запрещено сотрудничать с властью, пошли вдруг с ней на контакт. Явно дело нечистое, но пусть об этом у товарища Белого голова болит, не у меня.

– Тогда идём назад, спасибо за разговор, – сказал он, и мы молча пошли в обратный путь. Так и расстались, не проронив ни слова: он сел в автомобиль, я же отправился внутрь помещения, чтобы позвонить.

– Иван? – услышал я почти сразу знакомый голос, когда попросил девушку соединить меня с нужным номером, назвав кодовое слово при этом.

– Товарищ Белый, добрый день, заняты?

– Занят, Ваня, ох как занят, – проворчал он, – всё благодаря тебе.

– Ну простите. Нужно поговорить, срочно.

Он тут же насторожился.

– Приезжай, пропуск твой недавно я продлевал.

– Скоро буду.

***

Через час я сидел у него в кабинете и выкладывал то, что мне рассказали, а также то, чему сам был свидетелем недавно. Закончив, я протянул руки к уже остывшему чаю и сделал из стакана большой глоток.

– Опять эти твои бабы? – хмуро посмотрел он на меня, затем на два табельных пистолета и милицейских удостоверения, что я принёс с собой и положил перед ним на стол. – Кто в этот раз?

Я не стал отнекиваться, а сказал как есть, что возвращался из поездки, шёл, никого не трогал, смотрел на солнышко, нюхал цветочки, а тут она, сидит, лестницу перекрыла. Я попытался перешагнуть, а девушка как вцепится в ногу, как зарыдает и сразу помощи просить.

– Ранняя весна на дворе, Ваня, какие на хер цветочки, – не поверил генерал ни одному моему слову, – снег ещё на улице лежит.

– Подснежники, товарищ генерал, – не моргнув и глазом соврал я.

– Ваня, – он предупреждающе на меня посмотрел, и я замолчал, поняв, что сейчас не время для шуток.

Он молча сидел, долго о чём-то раздумывая, затем сделал пару звонков, которые его совсем не обрадовали, и последним позвонил секретарю Андропова. Получив подтверждение, что шеф на месте, мы отправились к начальству, захватив с собой улики.

Там нас внимательно выслушали, товарищ Белый сказал, кроме прочего, что, по информации, которую ему только что дали в МВД, эти милиционеры никогда там не работали, хотя лежащие перед нами удостоверения и пистолеты Макарова яснее ясного говорили о том, что они были выданы именно там.

– А откуда у тебя такие знакомства, Иван? – Андропов внимательно на меня посмотрел, явно намекая на Васю Бриллианта.

– Так, Юрий Владимирович, это всё сыночек Щёлокова, – едва я не всплеснул руками, – наркотиками торгует с армянскими уголовниками, конфликтует с грузинскими ворами, а местные, видимо, в курсе этого и не мешают им. Вот, общаясь с ним, я со всей этой шушерой и познакомился.