Стэнли, Скелтон, Харрисон. Резник решил пойти и поговорить с – как его зовут? – с Грабянским. Вероятно, это один из новеньких членов польской колонии.

Когда зазвонил телефон, Гарольд Рой сидел над стаканом томатного сока и пытался сконцентрировать внимание на сценарии. Если окончательная правка не займет у них половины всего утра, стоит подключить третью камеру, чтобы сделать реверсивные снимки крупным планом. По крайней мере, у монтажницы будет дело, помимо отгадывания кроссвордов из «Индепендент» и шлифования собственных ногтей.

– Да, – бросил он в телефонную трубку, отвечая Алану Стаффорду. – Конечно, я слушаю.

За распахнутой дверью стояла Мария, хотя оттуда она мало что могла слышать. Но она видела, как ее муж вытирал потные руки о брюки. Менее чем через две минуты разговор был окончен Гарольд произнес «да» четыре раза.

– Гарольд?..

Мария встала перед ним, загородив путь к двери. Он посмотрел на нее тяжелым взглядом. Все зашло слишком далеко.

– Гарольд…

– Что?

– Когда ты пойдешь, я имею в виду, поговорить с ним… Ты будешь в порядке?

– Ты собираешься стоять так весь день? – не отвечая, буркнул он. – Или есть все-таки шанс, что ты соблаговолишь пойти в ванную комнату и подотрешь там?

– Одним из вариантов, которые они предложили, был «Милтон Кейнес», – говорил Грабянский. – Было бы глупо оставлять без внимания такое предложение. Совершенно новые помещения, низкие налоги, дотации корпорации, кредиты. С другой стороны, была эта фабрика в Лейчестере – проблемы с вентиляцией, отоплением. Чтобы привести все это в нормальное состояние, нам пришлось бы залезть по уши в долги, из которых, думаю, мы вряд ли смогли бы когда-либо выбраться.

– Таким образом, вы решили перебазироваться?

– Полностью. Ближе к природе.

– Сожалеете? Грабянский покачал головой.

– Прогулки будут не те, что раньше, но, оставляя это в стороне…

– Прогулки?

Грабянский опять устроился на стуле, который предложил ему инспектор, расслабился, усевшись поудобнее. Еще каких-то пятнадцать минут, и он будет в машине на пути к Марии. А менее чем через час – в кровати.

– Кажется, вы называете это «подышать свежим воздухом» Погулять, побродить. Вверх по дороге «М-1» от Лейчестера – и вы будете в Монсал-Дейле еще до того, как с холмов испарится туман.

– Сейчас вы здесь тоже как турист?

– Хотелось бы, чтобы это было тан, – улыбнулся Грабянский. – Нет. Бизнес, к сожалению. – Он снова сел прямо, положив локоть на колено. – Мы все еще поддерживаем связи здесь, для выхода на рынок. Шеффилд, Манчестер. Очень часто мне приходится совершать поездки.

– Вы делаете это всегда сами?

– Мой партнер или я сам, в зависимости от обстоятельств.

– У вас есть партнер?

– Почти с самого начала, как я стал заниматься бизнесом.

– Это не тот человек, с которым вы были в ресторане?

– Прошлым вечером? Да.

– На этот раз вы приехали вдвоем?

– Да.

– Я думал, вы говорили…

– Это зависит от обстоятельств. Многое надо было сделать, повстречаться с людьми.

– Оптовыми торговцами?

– Совершенно верно. Иногда проще разделить нагрузку.

– В то время как фабрика работает как бы сама собой в солнечном Милтон Кейнесе.

– Как часы.

– В таком случае, – заявил Резник, – не буду больше задерживать вас.

– Никаких проблем, – улыбнулся Грабянский, – приятно было поговорить.

– Не так много людей, – заметил Резник, вставая и провожая Грабянского до двери, – станут вмешиваться в подобные передряги.

– Честно говоря, – Грабянский снова повернулся, уже держа дверь открытой и прислоняясь к ней плечом, – если бы я думал об этом, я бы тоже не вмешался. Но я полагаю… не знаю точно… будто что-то как бы спускает тебя с крючка, и прежде, чем ты осознаешь… – Улыбка расползлась по его лицу, и он вышел из комнаты. Резник – следом за ним.

– Что же, по-вашему, это было? – поинтересовался Резник, идя с ним рядом по коридору. – Что вас подтолкнуло?

– О, полагаю, что девушка.

– Официантка?

– Да.

Резник задержался наверху лестницы.

– Приятно было узнать, что век рыцарства находит почву в индустриальном сердце Милтон Кейнес.

– Да, – ухмыльнулся Грабянский – Я всегда был слишком большим романтиком. Друзья говорят, что из-за этого я и погибну.

– Часть нашего национального наследия, – предположил Резник. – Вашего и моего.

– Встретить вторгающиеся танки кавалерией.

– Что-то в этом роде.

Они спустились на первый этаж, и Резник отомкнул замок двери, которая вывела их к выходу. Их оглушил громкий шум перегруженной машинами дороги. Это был последний утренний час пик.

– Я полагаю, что вы останавливаетесь в гостинице, когда совершаете поездки? – заметил Резник. Они стояли на верхней ступеньке лесенки, идущей от двери.

– Вы правы.

– Какая-нибудь получше, чем другие?

– «Кингз Корт». По крайней мере, там хорошее обслуживание.

– Но не ресторан.

– Простите?

– Я хочу сказать, что он не так хорош, чтобы избавить вас от необходимости питаться в другом месте.

Грабянский протянул свою руку Резнику. Два крупных человека стояли рядом, оба в костюмах, оба уставшие. Если посмотреть близко, крупным планом, на их глаза и мешки под ними, можно ясно представить меру их усталости. Для того и другого были слишком длинная ночь и слишком раннее утро.

– Я надеюсь, что вы разберетесь в этом деле, – произнес Грабянский.

– О, мы разберемся. Со временем.

– Будьте осторожны.

– Вы тоже.

Резник видел, как Грабянский пошел по тротуару, повернул налево на зеленый свет светофора, затем повернул направо, к воротам кладбища, туда, где в свое время был мужской туалет.

– Патель, – позвал он тут же, как только вошел в комнату угрозыска, – отправляйтесь в гостиницу «Кингз Корт». Это где-то на Мансфилд-роуд. Нужна копия списка проживающих за последние десять дней.

Гарольд Рой сидел за пультом. Слева от него Дайана Вулф, справа – монтажер.

Находившиеся перед ними мониторы транслировали изображение с трех камер, подготовленных к съемке и нацеленных под тремя различными углами на жилую комнату. Эта комната была оформлена с большой расточительностью, но в плохом вкусе, как и все остальное в доме, куда переехало семейство «Дивидендов» после того, как их коснулось колесо фортуны. Одна из камер внезапно ушла в сторону, следуя за ножками, туго обтянутыми джинсами.

– Сосредоточьтесь на предстоящей работе, Джон, – прикрикнула Дайана в микрофон.

– Все в порядке, – последовал ответ через переговорное устройство.

– Можем мы начать съемку? – спросил Гарольд.

– Вы не хотите прорепетировать?

– А что мы сейчас только что делали?

Наступило молчание, лишь слышался треск статического электричества от перемотки пленки. Затем прозвучало:

– Еще один раз для звука, Гарольд, пожалуйста.

– А, черт возьми.

– Вы так не скажете, если мы дадим шумовое сопровождение, – прокомментировал звукорежиссер из соседней кабины.

– Именно это я скажу.

– Мы могли бы прорепетировать это, пока спорим, – заметил ассистент с площадки.

Гарольд поднял кверху обе руки.

– Делайте, – распорядился он. – Делайте.

Ведущий актер сделал несколько шагов по съемочной площадке, и тут же раздался громовой удар по задней стене декорации.

– Найдется ли кто-нибудь, кто будет отрицать, что я не предупреждал вас о чем-нибудь подобном? – Гарольд посмотрел через стекло панели туда, где звукорежиссер был занят тем, что давал инструкции звукооператорам.

– Слабеет освещение, Гарольд.

– Боже мой, почему сейчас?

– Всего на чуть-чуть, – прозвучал по одному из микрофонов голос осветителя.

– Черт возьми! – прошептал Гарольд и взглянул на часы.

– Прошу – Дайана Вулф разорвала фольгу еще одной палочки мятных таблеток и протянула ее Гарольду. Он взял две и тут же разжевал.