Картинка пронеслась у меня перед глазами, а Джил громко и театрально разрыдалась, уткнувшись в мое плечо.

– Поврежденных рассудком? – переспросил я.

– Фи, – отмахнулась Джил, – те, кто считают, что им нужно на Мендакс, явно нуждаются в лечении. Теперь ты понимаешь, что происходит? – строго спросила Джил.

– Теперь понимаю, – ответил я, даже не пытаясь выйти из легкой невменяемости.

Как человек дела, я всегда полагаюсь на естественный ход событий, что, может, ни разу и не приводило меня к цели, зато никогда не уводило от нее далеко. Интуиция является самой верной стратегией, подумалось мне, а любые бесполезные приготовления никогда бы не стоили тех восхитительных эмоций, что я получил в неге и праздности, в пленительных заботах бесконечно радушной хозяйки Джил.

Теперь же, когда все устроилось, когда я вдруг обрел смысл и узнал, что мне предстоит, мне стало невыносимо грустно. Грустно оттого, что все сложилось будто само собой, совершенно без моего участия и даже несколько вопреки.

– Дядя достаточно умен и никогда не пытался спрятать Грааль. Наоборот, он доступен всем. Галхед скрыл только истину, – рассказала мне Джил. – Известно, что Иосиф Аримафейский, наш далекий пращур, владел копьем Лонгина. Что же касается чаши, то сохранился противоречивый эпос, будто бы она существует, но никто никогда и нигде не подтверждал, что видел ее самолично. Известно, однако, что чаша в простом созерцании дарует бессмертие и различные блага. Следовательно, ее образ, а не физическое воплощение несет в себе магическую благодать. Потому и нет никакого обмана в том, чтобы собирать страждущих и предъявлять им желанный образ, равно обладающий силой материального предмета. Так дядя создал Реликварий. Он выставил в зале Присутствия голографическую копию чаши Грааля, тем самым оградил ее от любой, даже умозрительной возможности кражи. Для правдоподобности ежегодно ее якобы извлекают из барионного замка-фиксатора, протирают, исследуют и возвращают на место, всегда, как бы случайно немного сменив положение. На самом деле дядя просто перенастраивает проекционные лазеры. Чашу невозможно сфотографировать или исследовать датчиками, лучами, полями – защитный экран чутко улавливает любое воздействие и становится непроницаемым, посему подвох никогда не обнаружится. Само сокровище храниться здесь же, этажом ниже, в подвале и спрятано в старомодном бронированном сейфе. Конечно, есть несколько степеней защиты, биометрический протокол и исключительный персональный доступ.

– Это все? Протокол? Нет кипящей лавы и смертельных ловушек? В чем же подвох? – усомнился я.

– Раньше были, – парировала Джил. – Но это не останавливало воров. Наоборот, они-то и указывали им путь к чаше. Ведь те, кто пробирался в зал Присутствия, уходили ни с чем.

– А ты, Джил, как ты узнала? – спросил я.

– Не беспокойся. Случайно. Галхед до смешного неуверенный в себе человек. Даже когда он клянется себе в верности и любви, то боится показаться неискренним, поэтому обязательно спрашивает меня, не заметила ли я чего-то фальшивого в его словах. И если я медлю с ответом, он страшно злиться и переживает. Может, это, а может, что-то еще. Может, графин вина с ядом белладонны вызвал в тот день в нем жесточайший приступ слабоволия. В общем, он жмурился, кривил губы, что-то бормотал, схватил мои руки, и мы спустились в подвал. Я все видела своими глазами. Сам он, боюсь, этого даже не помнит. Во всяком случае, никогда об этом не говорил и не вспоминал. Я видела Грааль! – Джил интригующе помолчала: – Это было двести восемьдесят лет назад, – произнесла она, оценивая взглядом мою реакцию. – Все, что ты слышал о чаше, правда.

Я понимающе закивал, преданным взглядом выпрашивая дальнейших откровений, но, видимо, этого была недостаточно, и Джил с разочарованием в голосе продолжила:

– Каждые сорок лет дядя торжественно передает свой пост вымышленному наследнику, тогда же к его имени прибавляется следующий порядковый номер. Ныне хранитель Реликвария – Галхед Седьмой.

– А предыдущий, шестой? Куда он делся? Не мог же он раствориться?

– В Мендаксе мог. Здесь все может быть, особенно то, чего быть не может. Ты живешь здесь больше ста дней, должен был это понять.

– Но ты ни разу не выпустила меня из стен соей прекрасной светлицы. – Возразил я.

– Разумеется, – усмехнулась Джил. – Все просто. Известно, что члены царствующей династии Биркезиона с рождения до тридцати лет воспитываются в аскезе и уединении, что соответствует жреческому призванию семьи. Будущий жрец и наследник живет глубине заповедных лабиринтов нашего фамильного замка, там же доживает свой век каждый семидесятилетний уходящий хранитель. Церемонии смены поколений, рождения и прощания тщательно продуманы, режиссированы и никого по-настоящему не интересуют, ибо скучны и приелись даже туристам. Семейные хроники скрыты от праздных глаз, не освещаются прессой, потому ничего нельзя увидеть, проверить, тем более усомниться. Биркезионы не просто жрецы, они вечные и несменяемые правители Мендакса, а Галхед узурпировал власть моего отца и семь раз передавал ее сам себе. В конце концов, сюда люди прилетают за Граалем и мелкие сувениры и сплетни их не интересуют. Так вот, за последние двести восемьдесят лет было совершено двести семьдесят девять попыток украсть святыню. Поверь, здесь видели все: от банального взлома до пошлых вымогательств, но Грааль пребывает на месте. Можешь убедиться. Теперь ты знаешь, почему он никогда не был украден.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.