С каждым вдохом, с каждым всплеском боли и каждым выдохом Седрик начал приближаться к мысли «Ты еще не побежден». Даже если путь наверх через отряд Бланша закрыт, даже если короткая дорога к дворянскому титулу утрачена, должен найтись иной способ. Так, Седрик обнаружил в себе нечто большее, чем просто желание выжить. Он обнаружил желание преодолеть.

…

Они уехали ближе к обеду, когда солнце уже вовсю властвовало над горизонтом. Бланш сообщил, что связался с местным куратором Секретной Службы, который найдет ему лучших лекарей, пожелал удачи и пообещал распорядиться о приличной денежной компенсации. Уж чего-чего, а денег на своих временных помощников Бланш никогда не жалел.

Перед отъездом заглянул и Фрэнк. Проскользнув в комнату с грустной полуулыбкой на вечно хмуром лице, он в своей манере поблагодарил Седрика за совместный путь, пожелал выздоровления и со словами «Бывай, парень» покинул комнату.

Клетус отбыл не попрощавшись.

Оставшись один, Седрик снова погрузился в депрессивные мысли. Одиночество и боль сливались в единое целое, создавая ощущение, что время замерло, а мир вокруг перестал существовать. Физически ему становилось хуже: началась лихорадка, тело попеременно бросало то в жар, то в холод.

Минут через двадцать, юноша, истощенный тяжелым ранением и эмоциональной усталостью, провалился в беспамятство. Это был не сон, а скорее путешествие сквозь мрак, где время и пространство потеряли свои контуры, а болезненные воспоминания перемешались с лихорадочными грезами.

Со времен покупки острова штаб-квартира Компании неизменно располагалась в Немессионе. У этого были свои плюсы – автономность и безопасность. Немессион всю дорогу оставался одним из самых закрытых сообществ. Забросить туда своего шпиона считалось большой удачей.

Но были и минусы. Вести дела с острова не так-то просто. Переговоры, закупка сырья, логистика производственного процесса и, наконец, торговля – все это требует значительного объема корреспонденции и соответствующих разъездов.

Изначально Компания пользовалась Почтовой службой Союза. Но посыльные этой службы были плохо подготовлены, слабо мотивированы и, что главное, часто теряли груз или гибли при попытке доставить ценные бумаги. Не всем на континенте нравился успех Компании.

Когда проблема с Почтовой службой достигла критической точки, в Компании для охраны посыльных (а точнее, их посланий) решили создать специальное подразделение. Отряды немногословных солдат сопровождали посыльных, защищая их от непрошенных гостей. Ситуация улучшилась, но усилия, прикладываемые для защиты корреспонденции, порой стали превосходить саму ценность информации, которую она несла.

Тогда один из первых учеников Мельника – Густаво Волжански решил создать внутри Компании собственную почтовую службу. Первый штат он сформировал из тех стонеров, что уже охраняли союзных посыльных. У них был как боевой опыт, так и представление о работе почты. Так охранники сами стали курьерами.

Волжански решал задачи системно. При нем посыльные сняли форму, а их личности стали тщательно скрываться. Они путешествовали по миру инкогнито и никогда не передавали груз лично. Вычислить посыльного Компании в толпе стало практически невозможно. Но их все равно вычисляли.

Тогда для доставки особо важных посланий из самых опытных и удачливых курьеров Волжански стал формировать особые команды гранд-посыльных. Их отправляли на самые рискованные задания. Трогать этих ребят никому не рекомендовалось. Все знали, что Компания максимально жестоко мстит за смерть каждого гранд-посыльного.

Но даже перспектива неминуемой мести от Компании не останавливала самых отчаянных или глупых. Рынок шпионажа цвел буйным цветом, а информация о передвижениях гранд-посыльных была на вес золота. Разумеется, в мире, где каждый второй мог быть продажной душой, удерживать секреты Компании становилось всё более и более сложной задачей.

В ответ на угрозы и попытки перехватить корреспонденцию, Густаво Волжански превратил работу своей службы в настоящее искусство обмана и маскировки. Посыльные Компании начали использовать сложные маршруты, меняя виды транспорта как перчатки и инсценируя ложные направления, чтобы запутать преследователей. В итоге путешествие одного письма могло превратиться в эпическое приключение, достойное романа.

Некоторые гранд-посыльные стали почти мифическими фигурами. О них рассказывали истории в тавернах, их подвиги украшали страницы книг, а их смерти считались печальным напоминанием о том, что в войне за информацию нет непобедимых.

Немногим из подопечных Волжански удавалось выжить в этой игре достаточно долго, чтобы рассказать о своих приключениях, а те, кто сумел – предпочитали молчать. Ведь в мире, где слова стоят дороже жизни, молчание – золото.

***

Очнулся Седрик в пустом холодном коридоре. Ничего не напоминало о ранении, тело отлично слушалось и даже наоборот, как будто было переполнено энергией и рвалось ее тратить. Ноги приятно подпружинены, мышцы налиты кровью, воздух с легкостью наполняет грудь.

Неведомая сила тянула его вперед, в темные тоннели коридоров. Но тянула без зла, и Седрику все сильнее хотелось подчиниться. Ему хотелось бежать вперед. Без смысла и цели. Хотелось просто бежать.

За ближайшим поворотом открылось пространство колоссальных размеров. Узкий коридор превратился в широкий мост, под которым зияла бездна. Слева и справа бесконечно далекие стены стремительно уносились ввысь, в такую же темноту, как и снизу.

Седрик поймал себя на том, что бежит по мосту не один. Рядом с ним, кто плечом к плечу, кто впереди, а кто позади – бежали люди со смазанными лицами. Разглядеть и запомнить их черты было невозможно, но Седрик чувствовал, что они улыбаются. Потому что улыбался сам. Впервые в жизни находясь в толпе, он ощущал не привычную тревогу и нервозность, а спокойствие.

Бежать было приятно. Мышцы не чувствовали усталости, дыхание не сбивалось, а голова была легка и свободна. Через какое-то время они приблизились к нависшей над мостом продолговатой округлой фигуре из белого мрамора. Подняв взгляд выше, Седрик распознал в ней палец на руке исполинского изваяния, что поднималось из самой бездны, а головой уходило во тьму потолочного свода. Чем дальше они продвигались по мосту, тем больше встречали подобных изваяний. Не снижая скорости, Седрик во все глаза разглядывал нерукотворные статуи, размеры которых было трудно уложить в голове.

Конец моста венчался входом в тоннель, примерно такой же, из какого они и выбежали. Над входом причудливой аркой выстроились руны. Значения их Седрик не знал, да и задерживаться было некогда. Вместе с десятками других бегунов, он влился в проем и продолжил движение уже по довольно узкому лабиринту коридоров. На развилках он не задавался вопросом о выборе дальнейшего пути, внезапно возникшее внутри чувство направления не оставляло сомнений в правильности выбора. Подобным образом он преодолел еще десяток коридоров, залов, лестниц и мостов. В этом дружелюбном потоке бегущих в одном направлении людей Седрик чувствовал себя частью чего-то большего, чем он сам.

Подбегая к выходу из очередного коридора, он услышал глухой раскат грома. Каменный пол под более не знающими усталости ногами задрожал. Люди продолжили бежать, но что-то неуловимое изменилось. То ли темп возрос, то ли движения стали более резкими, то ли улыбки сошли с замыленных лиц.

Выход из коридора оказался полузавален щебнем. Бегуны карабкались по камням, пролезая через оставшийся просвет в следующее помещение, в котором их ждала разруха. Правая стена вспучилась, превратившись в огромную мятую полусферу, в которой холодной чернотой зияли рваные дыры. Из них сквозило леденящим душу холодом. Повсюду лежали большие и малые осколки исполинских статуй – часть из них обрушилась на пол и виднеющийся вдали мост, в процессе падения они повреждали друг друга, множа разрушения.