Я хочу поблагодарить руководителя ЛИТО «Родники» и директора Обливской МЦБ Татьяну Викторовну Черничкину, которая поддержала мое желание издать свой сборник рассказов и стихов «Свет Божественной любви» и приняла на себя эти заботы.

Также выражаю свою признательность Галине Васильевне Титоренко за корректорские труды.

И, конечно, моя любовь и благодарность своему мужу и семье за благосклонное отношение к моему творчеству.

Всем желаю многих и счастливых лет жизни под Божьим покровом!

Татьяна Бралгина (Полякова)

Семья священника Петра жила в южной степной станице. Все трудились в большом храме из красного кирпича, построенном до революции благочестивым набожным народом и добродетельными купцами, а после безбожных лет вновь возрождаемом. Матушка Лидия руководила хором, а дочка Маргарита пела и помогала отцу в работе с внедряющимися новыми электронными устройствами. Однажды на паперть храма в самые сильные морозы подкинули серую невзрачную кошечку с отмороженными ушами. Никому из прихожан она не приглянулась, и сердобольная Маргарита принесла ее домой, несмотря на то, что там жил всеми обожаемый благородного серо-голубого цвета кот Барсик. Незнакомку вымыли, причесали, назвали Алисой и представили Барсику, который принял ее со свойственным ему радушием. Но с появлением кошечки с немигающим и непроницаемым взглядом спокойствие в доме закончилось. События, как правило, происходили в отсутствие хозяев, а когда те возвращались домой, то обнаруживали перевернутые корзинки с луком, с чесноком, помеченный картофель и прочие неожиданности, разрушающие добрую и благодатную эмоциональную атмосферу. Всякий раз бесхитростный Барсик оказывался в невыгодном свете, а Алиса строила из себя саму невинность, но вот только этот странный холодно-стеклянный взгляд был неприятен и настораживал. Но, как говорится в русской пословице, «сколько веревочке ни виться, а конец будет» – поймали плутовку на месте преступления и решили отправить жить во двор, благо, к тому времени морозы прошли. В доме тишь и благодать. Алиса быстро освоилась, нашла теплое место в курятнике, да еще наловчилась ловить крыс и удивляла своей ловкостью и умением приносить пользу в хозяйстве.

Подходил к концу Великий пост. На Пасхальную вечерню ждали приезда Владыки Игнатия, и батюшке хотелось показать общие труды станичников по возрождению храма. Начались хлопоты по подготовке к приему. Матушке нужно было трудиться регентом на службе и приготовить в своем доме праздничную трапезу. Своих сил явно не хватало, и матушка Лидия попросила своих сестер Александру и Татьяну помочь привести в порядок дом, стоявший отдельно гостевой домик и беседку во дворе. Трудились усердно неделю, пока все не засияло чистотой. Намного сложнее было решить вторую задачу: приготовить праздничную трапезу. Дочка Маргарита и матушка Лидия заранее приготовили творожную пасху, испекли кулич, запекли рыбу, сделали заливное, салаты, но горячие блюда готовить у всех членов семьи не было возможности, так как во время богослужения у каждого было свое послушание. Собрали семейный совет и решили пригласить Фаину Марковну, которая была на пенсии, но еще не старая, умеющую прекрасно готовить, всегда опрятно одетую и вежливую в обращении, на что та охотно согласилась.

Настал Праздников Праздник и Торжество из Торжеств – Светлое Христово Воскресение! Пасха! Отслужили ночную службу на одном дыхании, с радостью и светом в душе. Небольшой отдых и еще приготовления к приему. Перед отъездом на архиерейскую службу окинули все хозяйским взглядом и, вполне удовлетворенные, вручили ключи Фаине Марковне. Встреча Владыки и служба прошли как по нотам, без запиночки! Владыка осмотрел храм, отметил старания батюшки и труды прихожан, произнес праздничную проповедь и поздравил всех с праздником. После этого вместе с диаконом, иподиаконами и фотографом сели на машины и вслед за батюшкиной машиной поехали на ужин. Отец Петр пригласил Владыку в дом и показал свой чистый, но скромный кров, а иподиаконы ожидали владыку на улице в беседке, где можно было помыть руки и немного отдохнуть. Затем все дружно прошли в гостевой домик, где их любезно встречала Фаина Марковна в полной боевой готовности.

Владыка Игнатий пребывал в праздничном настроении, и батюшка с матушкой были довольны, но, что-то странное происходило с иподиаконами и водителями, а фотограф был чрезвычайно бледен и попросил у матушки Лидии таблетку от головной боли. К трапезе гости тоже приступали настороженно и неохотно, а матушке несколько раз довольно некорректно ответили. Матушка удивилась, но списала такое поведение на переутомление, а взглянув на доброе и веселое лицо Владыки, вновь успокоилась. К мясным блюдам молодые люди наотрез отказались прикасаться и лишь немного поели рыбы. Такие молодые, а уже несут подвиг воздержания, подумалось матушке, но тут вновь прозвучала некая колкость в ее адрес, омрачившая ее добрый помысел. Владыка был увлечен беседой с батюшкой и не слышал тихо сказанных слов.

Недоумение уже явно висело в воздухе, но матушка из последних сил пыталась найти этому оправдание. Когда трапеза закончилась, все встали, помолились, спели «Многая лета» и поехали провожать гостей до трассы. Вернулись усталые, но довольные, зашли отдохнуть в беседку, да и… обомлели! На чисто вымытом столе лежала огромная крыса без головы! Несколько минут стояла мертвая тишина, и тут из гостевого домика плавно вышла Фаина Марковна и ласковым, певучим голосом произнесла: «Это ваша кошечка приняла активное участие в празднике и приготовила свой подарок». Никто не мог ничего ответить, в горле у всех пересохло. Оцепенение прошло не сразу. Да и что тут скажешь? «Загадочная кошечка»?!

Великий пост приближался к завершению. За неделю до Пасхи, в Вербное воскресенье, мы, будучи школьницами, вдвоем с подружкой Леной, большой любительницей природы, вышли на окраину поселка и направились вдоль оврага в поисках кустов вербы. На проталинах уже пробивалась свежая зелень, а под деревьями еще лежал снег, который проваливался под нашими ногами, нередко засыпаясь в сапоги и освежая бодрящим холодком. День был солнечный, и в воздухе веяло весной. Добравшись до кустов вербы, мы выбрали самые красивые веточки, усеянные бархатным жемчугом, и сделали себе по букету. Счастливые и довольные собой, мы помчались как на крыльях по домам. Моя радость была двойной, так как я принесла в дом символический букет православного праздника Входа Господня в Иерусалим. В то время о своей вере говорили очень осторожно с самыми верными людьми и нательные крестики носили тайно. В бывшем здании Православной Церкви был размещен Дом культуры, а на месте бывшего Алтаря находилась сцена. Под сводами некогда Дома Божия шел показ кинофильмов, проводились детские новогодние елки, работали различные кружки для детей и взрослых, а напротив здания действовал парк с каруселями. Жизнь духовная была заменена на жизнь душевную, а церковная жизнь из храмов переместилась в дома за закрытые занавески и от посторонних взоров скрывалась. Несмотря на нашу предосторожность, все же не всегда удавалось сохранить втайне молитвенную жизнь. Помню, как однажды после ужина я молилась на кухне и забыла задернуть занавески при включенном свете, а когда подошла его выключить, то увидела в темноте за забором два промелькнувших силуэта.

На следующий день в школе, на уроке, я услышала за своей спиной злобное приглушенное шипение одноклассника «Ууу… богомолка», а затем тихий шепот второго, который урезонивал его. Полным молчанием отреагировала я на этот выпад, но, к чести обоих, они никому ничего не сказали. На перемене я обратила на Них внимание и увидела, как изменилось их отношение ко мне, а, вернее, к моей вере. Оба мальчика были родом из мусульманских семей, но один из них стал относиться ко мне с большим почтением, а другой тихо возненавидел. Вероятнее всего, один из них тоже был верующим, хотя и в иного бога, а тот, в котором проявилась ненависть, принял навязанную извне идеологию, но имея в себе здоровое начало, боролся с самим собой, не причиняя мне вреда. Я была рада тому, что добро в нашем поколении все же одерживает победу над злом! Наша бабушка по отцу, Анна Афанасьевна Полякова, которая жила через дом от нас, рассказывала, как спасла от гибели дочку священника, спрятав ее в цветущей зелени картофельного поля, а вся семья священника пострадала за веру в Бога. Носителей Истины сажали в тюрьмы, подвергали пыткам, расстреливали. Но разве можно убить саму Истину? Истина есть Христос! Он был распят, но воскрес, и смерть не властна над Ним! «Белое» нельзя очернить, как бы не стремились к этому борцы с религией! Это будет всего лишь иллюзией в глазах тех, кому хочется в это верить! И чрезвычайно опасно считать «черное» «белым» и жить в перевернутом мире ложных ценностей! Каким же будет прозрение? Тем не менее, страх гонений за веру жил в людях и формировал двойственное поведение, когда настоящими можно было быть только дома, а зачастую и в одной семье вероисповедного согласия достичь не могли.