Литмир - Электронная Библиотека

Наблюдая за полководцем, Вахтанг решил, что наступил его черед, и Георгий теперь его не оборвет и выслушает до конца.

– Великий Моурави! Ты не просто мой командир, но и мудрый человек. Этот тягостный и неприятный разговор с царем Луарсабом не главная причина твоих страданий, – Вахтанг пристально посмотрел на Саакадзе. Увидев, что тот слушает и молчит, заговорил вновь:

– Тебе не дает покоя та несправедливость, которая последовала за твои победы и подвиги. Жива еще обида за дочь, за нанесенные оскорбления, за незаслуженные наветы и предательство. Обида тебя съедает, она разрушает твою волю, лишает тебя силы. Ты не раз побеждал турок, не раз ставил на колени врагов Картли и Кахетии, и сегодня нет другого пути, чем попытаться, прежде чем вернуться на родину, дать ранам зажить, превзойти князей в знатности и славе. А этого можно добиться, только опираясь на силу Шах-Аббаса. Обрати свои слабости в свою силу. Научись побеждать не только в бою, но и в интригах. Превзойди своих врагов в искусстве придворных сплетен и слухов. Во имя спасения родины ты должен быть мудрее и хитрее. Иранцы не менее жестокие и коварные враги Грузии, чем турки, но нам ничего другого не остается, как искать покровительства при дворе Шах-Аббаса и бежать в Иран. Ты не можешь позволить картлийским князьям убить себя и своих сподвижников, надо перехитрить противников и достичь поставленной цели. Поверь, что сможешь завоевать высокие положение и авторитет при дворе шаха и тогда попытаешься с их помощью установить мир и прекратить междоусобицу в Картли, а уже потом, собрав силы, при поддержке московского царя, который, я уверен, рано или поздно обратит свой взор на наши христианские земли, начнешь проводить независимую от иранцев политику. Другого пути у тебя нет.

Вахтангу не верилось, что у него хватило духа все это сказать Георгию, но, увидев, как у того загорелись глаза, понял, что нашел нужные слова и, что теперь Моурави именно так и поступит.

– Мой преданный Вахтанг, как же ты прав, – почти шепотом проговорил Георгий Саакадзе. Затем резко встал и быстро пошел к выходу из подвала. Багратиони заметил, что по левой щеке несгибаемого полководца медленно скатывалась одинокая слеза.

Вахтанг хорошо знал характер Саакадзе и понимал, что тому надо некоторое время побыть наедине с самим собой. Утомленный трудным разговором, Багратиони сел поближе к костру, укрылся накидкой. Какое-то время он не мог никак согреться…

Урусамбек проснулся так же внезапно, как и заснул. Сон воскресил картины более чем двенадцатилетней давности, но не оставил на лице Грузинца никакого следа. С того памятного вечера кроме Георгия Саакадзе и Шах-Аббаса никто не знал, куда подевался Вахтанг Багратиони. За эти годы он так изменился, что даже хорошо знавшие его когда-то люди никогда бы не нашли что-то общее между Вахтангом и Урусамбеком.

За дверью кто-то тихо разговаривал. Урусамбек отчетливо различил два мужских голоса – один принадлежал Ахмеду, другой был ему незнаком. Через пару минут раздался стук в дверь и послышался услужливый голос хозяина дома.

– Разрешит ли Великий посол его покорному слуге сделать важное сообщение? – Ахмед произнес эти слова так тихо, что продолжай Урусамбек спать, они бы не потревожили его сна. Опасающийся даже прикоснуться к ручке двери, за которой находились покои посла Шах-Аббаса, толстяк выжидал.

Урусамбек ответил не сразу, не сомневаясь ни на минуту, что повторить свой вопрос Ахмед больше не посмеет. Он встал, собрал лежащие на полу свитки с отчетами Ахмеда и положил их в большой деревянный сундук. Затем двинулся к двери, расправляя халат и поправляя кинжал на поясе. Сделал несколько легких движений обеими ладонями по лицу, окончательно избавляясь от сна.

Только после этого посол приоткрыл дверь, но ровно настолько, чтобы в нее могла протиснуться голова Ахмеда, и возвратился в центр комнаты, где опустился в кресло, в котором недавно крепко спал.

Риза Господня - _2.jpg

Спустя еще минуту он увидел, как в узком проеме двери появилась голова Ахмеда, и тот еще более тихим и заискивающим голосом повторил свой вопрос.

Все его поведение показывало, что он вновь не выполнил приказ Урусамбека, не справился с заданием, не разыскал казака Ивана Кривцова и готов со смирением принять от Великого посла любое наказание.

Последовавшие за этим события уже в который раз убедили Грузинца, что иранский Властитель не ошибся в выборе своего соглядатая в Москве.

Урусамбек сделал уже знакомое Ахмеду движение глазами, которое означало, что тот может войти в комнату и не дожидаясь дополнительного разрешения сообщить все, что считает нужным.

– Не гневайся на меня, Великий посол, что не смог выполнить твой приказ, – на этот раз более твердым и энергичным голосом заговорил Ахмед. – Видит аллах, это теперь не в моей власти. Казака, который с твоим посольством прибыл в Москву, обвинили в измене и бросили в темницу. Поговаривают, что вина его в том, что в плен он к туркам по слабости своей воинской попал. Да, вдобавок, обвиняют также в том, что вам, Великий посол, служить согласился.

– И как же тебе удалось эти сведения добыть? – резко перебил Ахмеда недовольный новостями Урусамбек. – Сам-то ты, что ли в темнице был?

Ахмед, почувствовав заинтересованность вельможи, и поняв, что настал момент продемонстрировать послу шаха свой талант верного слуги и разведчика, не моргнув глазом, и уже совсем уверенно выпалил:

– Я, Великий посол, немало за эти два дня людишек-то московских подкупил, кого медовухой, кого подарком, кого и золотой монетой пришлось одарить. И таки выведал, что нет его, казачка-то вашего, в Москве. А так как, покинуть ее без встречи с вами он бы не осмелился, то выбор у него небольшой – или в острог угодил или, того хуже, среди убитых или замерзших оказался. Дальше мне разузнать, куда он подевался, было несложно. У приказного человека я разведал, что за последние дни схвачены за разные провинности человек двадцать, да среди них ваш казачок оказался. Но, чтоб быть уж точно уверенным и вас не подвести, посчитал я, что надо кого-нибудь из тех, что схвачены за пустяковую провинность, выкупить. У того затем и выведать все доподлинно. И такой человек подвернулся – тверской купчишка. Он не угодил чем-то боярину Шаховскому, то ли не дал товару, то ли спьяна обругал. Боярин тот и состряпал челобитную. Я этого купца выкупил у слуг царских, а перед тем к боярину сбегал да подарками одарил, соврал, что подарки от тверского купчишки. На том и разошлись. А купец-то мне все и выложил. Он с казачком Ивашкой Кривцовым спиной к спине четыре дня проспал.

Ахмед во время своего рассказа так ни разу и не осмелился взглянуть на Урусамбека, докладывал с покорностью и учтивостью, и посол с удовлетворением отметил этот факт про себя. Лишь несколькими произвольными жестами рук к концу доклада Ахмед выдал все нарастающую уверенность в своих действиях. И, наконец, считая, что время для решающего сообщения настало, толстяк, расставляя каждое слово в нужном месте, произнес:

– А тот купец, Великий посол, здесь, за дверью!

Урусамбек ничуть не удивился расторопности Ахмеда, отметив, что задание толстяк выполнил толково. Однако он не исключал, что могло все произойти и по-другому. А вдруг князю Чернышеву стало известно, что он, Урусамбек, с помощью Ахмеда зачем-то разыскивает казака Ивана Кривцова? Что проще всего сделать в такой ситуации? Конечно, подсунуть Ахмеду этого купчишку и заставить Урусамбека поверить его словам.

Но, как бы то ни было, следовало убедиться в том, правильны ли его предположения или он ошибается. Решившись расспросить купца, Урусамбек дал себе одно обещание. В том случае, если купец предложит установить связь с казаком, передать ему весточку, следует считать, что он вовсе не купец, а слуга князя Чернышева.

Взглянув на Ахмеда, Урусамбек небрежно, будто без всякой заинтересованности, но громко, чтоб его было слышно в соседней комнате, произнес:

6
{"b":"887668","o":1}