Вот все, что осталось от огромного количества национальностей и народов Земли, существовавших до Войны. И каждое из новых государств, не смотря на принадлежность Конфедерации, втихаря, конечно, хотело занимать главенствующую позицию в новой мировой организации. Ничему людей не учит опыт. Это факт. Власть, деньги неизменно остаются вожделенной целью. Особенно власть.

По иронии судьбы, десять первых носителей чипа оказались раскиданы по всем выжившим государствам. Мартин, например, тусовался во Франко-Италии, имея гальские корни. Я – гражданин Великобритании. Ларри – выходец из Новой Германии.

Такой расклад уравнял шансы всех членов Конфедерации. Как только проект прикрыли на долгое время, а информация стала доступна правительству в полном объеме, они просто поделили нас между собой. Десять стран – десять человек. Как детская считалочка. «Это – мне, это – тебе». Мы же, соревновались между собой, словно малые дети, если задания руководства сводили нас на одну траекторию. Было весело, надо признать.

Тем удивительнее и фантастичнее звучала новость о гибели Мартина. Имея за плечами почти семьдесят лет карьеры, которая каждый наш день превращала в битву, приключения и острый, обжигающий риск, он, как стало известно, вышел вечером на привычную пробежку, а через пару часов был найден в городском саду, лежащим среди кустов. Просто у парня остановилось сердце.

Просто? Серьёзно? «Просто» он мог пойти отлить. «Просто» он любил засадить какой-нибудь молоденькой красотке, не подозревающей, что этот горячий самец разменял вторую сотню лет, потому что свой чип, в отличие от меня, Мартин получил, имея уже парочку седых волос.

Но вот так глупо сдохнуть среди собачьего дерьма и свежеобрезанных кустов? Не поверю никогда. К тому же, дрон-патрульный, один из тех, что следят теперь круглосуточно за порядком на улицах, вдруг сменил траекторию своего движения и ровно на три минуты отклонился в сторону. Соответственно, полиция лишь увидела, как Мартин двигается по лужайке, а потом, когда дрон восстановился, лежит с широко открытыми глазами, равнодушно смотрящими в безоблачное небо Парижа. Бред.

Тем не менее, в момент, когда пришло сообщение о смерти Рота, я нежился на пляже под палящим южным солнцем и ничего подобного не ожидал. Мне предстояло провести ещё несколько дней в Эмиратах. Задание должно быть выполнено. Это – репутация.

Первое, самое главное чувство – ощущение острой потери. Мы не были друзьями. Более того, с некоторыми из десятерых первопроходцев меня вообще связывали эмоции, близкие к ненависти, но, черт возьми, нас объединяла одна, весьма дерьмовая история. Объединяла крепче семейных уз. Не так уж просто жить долго. Совсем не просто. Я видел, как умирали мои родители. Я хоронил тех женщин, которые имели неосторожность полюбить меня. Я все время лишь терял.

Хуже всего – чувство безысходности, выматывающей бесконечности. И тайная, рождающая внутреннюю дрожь мысль, а вдруг мы на самом деле стали бессмертными? По крайней мере, я пробовал целый ряд ядов. Нет, не для самоубийства. Вот уж глупость. Любопытства ради. И что? Да, ничего. Сходил в туалет на пару раз больше, чем обычно.

Было еще кое-что… Сомнение. Ощущение подвоха. Будто меня очень сильно обманули, причем нагло, откровенно, но я пока не вижу, в чем конкретно. Мой мозг категорически отказывался принимать версию о случайной смерти Мартина. Этот парень был здоров и крепок, что породистый бык. К тому же, весьма настораживала версия со сбоем в системе работы дронов. Только не в современной полиции. Память о войне оставалась настолько сильна, что система контроля старалась предотвращать, а не разбираться с последствиями. Дроны всегда на сто процентов оценивали ту территорию, которая была за ними закреплена. И тут вдруг сбой. Какое странное совпадение.

Возможно, в тот день я смог бы выстроить максимальное количество предположений и логических цепочек, которые роились на границе сознания, словно надоедливые мухи, но мои солнечные ванны были прерваны появлением той самой девицы. Меллиса Эсперанта собственной малолетней персоной шла по пляжу, рука об руку с каким-то прыщавым юнцом.

Девчонка вырядилась в весьма откровенный купальный костюм, который, надо признать, выгодно подчеркивал все её прелести. Я со злости чуть не побежал топиться в тёплое море. Чёртова Эсперанта. Вроде бы ничего в ней нет особенного, а заставляет думать всякие глупости.

К тому же, эта неадекватная явно меня недолюбливает. Или таких, как я. Кто ж разберёт современную молодёжь с их дурью в голове. Но что однозначно и несомненно, знать о моем существовании и существовании мне подобных, она не должна. А вот выходит, что знает. По крайней мере фразы, которые она пафосно произносила над моим «трупом» свидетельствуют об этом наверняка. Остаётся, конечно, шанс, что ей просто не нравятся сероглазые брюнеты, но что-то подсказывает, данная версия маловероятна.

Поверх темных, солнцезащитных очков я наблюдал, как несостоявшаяся убийца, которая, на минуточку, совершенно хладнокровно воткнула в моё бедное сердце нож, шла по пляжу с весьма радостным выражением смазливого личика. До тех пор, пока мы не встретились с ней взглядами.

О, да… Это стоило того. Сначала Мелисса резко остановилась, будто внезапно уперевшись в невидимую преграду, отчего её спутник, споткнулся и чуть не пропахал носом золотой южный песок, а затем, побледнела до оттенка меловой стены. Глаза цвета грозового неба сузились то ли от злости, то ли от еле сдерживаемой ненависти.

Усмехнувшись, я отсалютовал девчонке. Её буквально перекосило от этого простого жеста.

Парочка миновала меня и, остановившись неподалёку, заняла свободные шезлонги. Я демонстративно пялился в их сторону, чем, судя по сжатым в узкую линию губам, изрядно нервировал Мелиссу Эсперанта.

В какой-то момент она все же не выдержала. Для начала отослала поклонника за бокалом сока к ближайшему крытому бару, расположенному неподалёку, а потом, с пугающе решительным лицом, направилась в мою сторону.

– Кто ты такой, черт подери?

Девчонка шипела, как сотня растревоженных змей. Благо, у малолетней садистки хватило ума хотя бы сесть на соседний шезлонг, чтоб наш разговор не привлекал внимания других отдыхающих.

– Странно. Мне казалось, втыкая в человека острое лезвие, ты уже имела некоторое представление о его личности. Или это у тебя хобби такое, кромсать людей направо и налево? А вот эти громкие слова. «Сдохни», «запомни имя»… Подозреваю, моя личность тебе известна. Кстати… Чем тебе не угодил столь приятный человек, как я?

– Ты не человек. Ты – урод.

Я чуть с лежака не свалился от неожиданности, ей-богу.

– Чего вдруг? Две руки, две ноги. Откуда такие глупости, милая?

– Не надо разыгрывать передо мной дешёвый спектакль. Сколько тебе лет, Ричард Портос? Пятьдесят? Семьдесят?

Я почувствовал лёгкую тревогу. Нет. Вру. Если честно, я просто охренел. Подобные вопросы не должны звучать от совершенно левой девицы. Во-первых, в определённый момент всей этой истории информация обо мне и моих собратьях по несчастью стала засекреченной. Лет эдак семьдесят назад. Наши работодатели максимально постарались вырвать ценных агентов из обыденной жизни, чтоб слишком нашумевшие персоны канули в небытие для всех окружающих. Ну, а во-вторых, с этой симпатягой я точно не был знаком. Такая молодая и уже законченная стерва. Мне бы подобный экземпляр однозначно запомнился. Тогда, по какой причине блондиночке известно моё настоящее имя, при том, что для всех я определенное количество десятилетий носил совершенно разные личности. Только очень ограниченный круг знает мою родословную.

– Что, урод, нечего сказать?

Склонив голову набок, я снизу вверх наблюдал, как она бесится. И вдруг в момент, когда рядом сидела весьма симпатичная особа, упорно терзающая моё обоняние запахом морского бриза, а мужское либидо безумным желанием заткнуть ее притягивающий взгляд ротик чем-то более полезным, произошло очень неожиданное событие. Мой «Ахилл», будто с цепи сорвался. Он вдруг решил подключиться к Мелиссе Эсперанта без моего на то разрешения. Честно говоря, подобных выкрутасов ранее не бывало. А так как в нашем XXII веке практически не существует больше людей без чипа в любой его версии, контакт прошёл без сучка и задоринки.