Круто. Казалось бы… Однако, спустя еще десять лет, когда мне исполнилось двадцать три, я узнал, что, оказывается, концентрация веществ, являющихся основой первого чипа, была слишком сильна. Человеческий организм, испытывая столь мощные перемены, просто-напросто, оказался к ним не готов, а потому включил свой собственный способ самосохранения. Застопорил развитие на достигнутом уровне, в том числе, возраст. Я так и остался двадцати трёх летним пацаном.

Огромная куча времени, которое все мы находились под постоянным контролем, пошла псу под хвост. Десять лет в нашем доме присутствовали левые люди со специальным оборудованием, которые не отходили ни на шаг. Я рос, лишенный стандартных подростковых бонусов. Ни тебе на танцы сходить, ни на свидание. Нет, пойти то можно, не в тюрьме, но компанию составят люди в белых халатах со своей пищащей хреновиной под мышкой. Мало располагает к романтике и уж тем более, к интиму. Только мать была счастлива до одури, свято веря, будто теперь ее драгоценному Риччи ничего не угрожает.

Подозрение о том, что опыт свернул куда-то не туда, появилось, когда все мы, участники группы, перестали взрослеть и стареть. Усовершенствованные навыки, преумноженные возможности тела дошли до определенного уровня, а затем… просто застыли, как и возраст. Такое чувство, будто организм поглядел на эксперимент с «Ахиллом» и сказал: «Ребят, не охренели ли вы?», а потом законсервировал все, как есть.

Люди в белых халатах развели руками, сделали озадаченные лица и заявили, будто программу временно необходимо свернуть для дальнейшего изучения «Ахилла». В то время, честно сказать, я сильно не парился. Наоборот, круто же быть особенным. Десять человек на весь земной шарик. Однако, с каждого из нас взяли подписку о неразглашении, а потом вообще пригласили для беседы с серьезными дядьками.

«Ахиллес» первого поколения объявили непригодным.

Новая партия «Ахилла», появившаяся спустя много лет, стоила гораздо дешевле, но при этом возможности его были ограниченны. Да, люди практически перестали болеть, укрепив за счет крохотной штучки в мозгу свой иммунитет, обрели более совершенные тела, имели возможность по желанию менять цвет глаз и волос, но до нас, тех, кто носил в себе «Ахилла» первого поколения, им было далеко. Другой вопрос, что правительства всех членов Конфедерации приложили максимум усилий, скрывая наши имена, сделав все для их забвения. Тогда я думал, чтоб стереть следы своей топорной работы.

А потом грянул гром. Спустя семьдесят один год после закрытия проекта. Семь долбаных десятилетий мы работали на благо своих стран. Каждый из нас взял на душу столько грехов, что сам дьявол охренел бы от их количества. Наши имена похоронили давным-давно, как и наши личности. Никто уже не знал и не помнил первопроходцев. Конфедерация сделала для этого все.

Девять человек из десяти. Девять! Умерли друг за другом. Подохли, словно мухи, прихлопнутые свернутой газетой, абсолютно бездарно и глупо. Один гулял по улице, упал и больше не поднялся. Второй – утонул в двух метрах от берега. Третий – просто вышел на балкон шикарного номера дорогого отеля, а затем прыгнул вниз. При том, что любой из нас десятерых мог спокойно приземлиться на ноги и, отряхнувшись, пойти по своим делам. Не с пятидесятого этажа, конечно, но все же. И вот такая глупая история произошла со всеми.

В итоге, из тех, кто был первыми, остался лишь один. Меня зовут Ричард Портос – Диего. Я хорош собой, умен и способен на то, о чем большая часть человечества не имеет не малейшего понятия. Я – агент разведки Великобритании, которая входит в состав Конфедерации. Здесь полагаются фейерверки на заднем фоне вперемешку с восторженными криками полуобнажённых девиц. В реальности – дерьмо, кровь и много грязи, в которой приходится копаться. Ко всему прочему, за свою долгую жизнь я сменил несколько личностей. Похоронил родителей. Перемещался с места на место. Так было нужно.

Я – современный Ахиллес. Сегодня мне исполнилось девяносто пять лет и я практически бессмертен. По крайней мере, был таким до недавнего времени…

Я смотрел на мужчину, сидящего напротив, с чувством легкой брезгливости. Ну, ладно. Не лёгкой. Бесил он меня до зубовного скрежета. Раздражал своим присутствием. На кой черт согласился на встречу, если изначально сомневался, нужно ли оно мне.

Тип этот был не просто полным. Нет. Его толстые обвислые щеки лоснились от пота, ровно, как и покатый, низкий лоб. По вискам, оставляя мокрый след, стекали прозрачные капли. Жирдяй утирался носовым платком, который, пожалуй, давным-давно стал похож на грязную портянку. Газета, лежащая на столе между нами, и то больше подходила для этих целей, чем серый, замызганый кусок ткани.

Маленькие, поросячьи глазки, то и дело норовящие спрятаться в складках этого красного, отдуловатого лица, смотрели с каким-то нелепым вызовом, будто не мистер Шварц нашел меня для решения определенных проблем, а я нуждался в нем. Честно говоря, данный индивид вызывал у меня настойчивое желание, как минимум, встать и уйти, а как максимум, дать ему в морду. Просто так, без особой причины.

Ненавижу подобных тошнотворных ублюдков. Возможно, кто-то назовет это высокомерием, кто-то спесью, но, да, черт возьми, я люблю красивые вещи, красивых людей. Ну, или на худой случай, симпатичных. Ок. Просто приятных. Хотя бы так. Мистер Шварц же ассоциировался у меня со свинофермой. Если говорить более точно, то с хорошо откормленным, обленившимся хряком. Периодически даже казалось, что от него и запах исходит соответсвующий. И это в двадцать втором веке, когда более-менее обеспеченный гражданин Конфедерации вполне имеет возможность выглядеть достойно. Для этого даже не требуется особо больших затрат. Достаточно приобрести «Ахилла» в базовом варианте.

– Господин По́ртос, Ричард… Могу я к Вам обращаться подобным образом? Хотелось бы, так сказать, наладить контакт. Очень рад нашей встрече.

Я чуть не расхохотался в голос. Он, ко всему прочему, еще и идиот, если думает, что я отвечу положительно. Контакты уже много лет налаживаю сам и только с тем, кто привлекает мое внимание, но никак не с людьми, на которых планирую заработать. Служба, службой, однако, в силу специфики, имею много свободного времени. Когда тебе чертова уйма лет, преумножение дохода становится чем-то навроде привычки. Да и, несомненно, от скуки можно тронуться, если сидеть ровно на заднице. Тем более, когда твой возраст перевалил далеко за девяносто, и найти себе развлечение, которое реально повеселит, достаточно тяжело. Поэтому в промежутках между сотрудничеством с разведкой Великобритании, предпочитаю добавить в свою жизнь немного авантюрного духа. Иногда это бывает очень увлекательно. Иногда не очень. Иногда – опасно.

– Конечно же, нет. Мистер Шварц, дружище, сдается мне, наша встреча обретает абсолютно бессмысленный и бесполезный характер. Давайте сведем к минимуму все китайские церемонии, а затем приступим к главному. Вы искали меня. Более того, обратились к людям, которым я, так скажем, не могу отказать в их просьбе. Могу, вернее, но предпочту не совершать подобного поступка. Соответственно, делаю вывод, Вы сильно подсуетились, чтоб наша встреча состоялась. Я слушаю. Что случилось? В чем причина этого столь нежданного свидания? Мои планы на ближайшее время были другими. А приходится тратить время на Вас.

Толстяк замялся, пряча взгляд. Принялся жевать свои похожие на две обгрызаные сардельки губы. Подобные гримасы, честно говоря, всегда вызывают у меня лёгкое беспокойство и зуд в одном месте, которое таким образом настойчиво предупреждает своего хозяина о грядущих проблемах. Интуиция, чтоб ее. А она, между прочим, не раз меня спасала из разных ситуаций.

Судя по всему, мистер Шварц изрядно влип. Нет, слабо сказано. Перефразируем. Мистер Шварц, похоже, оказался в дерьме по уши. То-то его растаращивает. С минуты на минуту сорвется в истерику. Волнуется, боится, что откажу. Хотя, что уж греха таить, моей помощи ищут лишь те, у кого случился локальный апокалипсис, способный разрушить жизнь до абсолютных руин. Цена за услуги Ричарда По́ртоса обоснована именно этим. Вы в заднице? Ничего страшного. Я вытащу Вас, даже если снаружи остался лишь один мизинец Вашей левой ноги.