Она намеренно ввела всех в заблуждение относительно её работы. И по моим меркам это равнялось лжи. Я не терпел ложь и лжецов.

Наш разговор этим утром вызвал у меня вопросы.

Я немного копнул в перерывах между бумажной работой и помощи Службе по Контролю за Животными — им пришлось ловить лошадь, сбежавшую с конюшен Бейкон и обосравшую одну из улиц города.

Но ужин — это не то место, чтобы затевать допрос. Так что я выгадывал время и старался ограничить количество раз, когда я смотрел в её сторону.

На ней были тесные джинсы и серый кардиган, выглядящий мягким как облако. Это вызывало у меня желание протянуть руку и дотронуться до неё, потереться лицом о ткань. И…

«Так, спокойно, жуткий тип. Возьми себя в руки. Ты просто в депрессии и бешенстве. Ты не сталкер, любящий нюхать свитера».

Я стряхнул с себя туман и предпринял слабую попытку поучаствовать в разговоре.

— Лу, как партия в гольф? — спросил он.

Аманда, сидевшая справа, пнула меня под столом. Наоми поперхнулась своим кофе.

Лу, сидевший в нижней части стола, ткнул вилкой в мою сторону.

— Сейчас расскажу. В девятую лунку никак нельзя попасть с трёх ударов.

— И теперь нам всем придётся страдать, — прошептала Аманда, когда её муж принялся пересказывать свои сложности и злоключения на поле.

Я предпринял попытки отвлечь своё внимание от Лины, пока Лу излагал десять основных причин, почему пар для девятой лунки рассчитан неверно.

Пайпер храпела своим странно громким носом-свистком, который дважды будил меня прошлой ночью. Кончик её хвоста время от времени постукивал, будто её сны были счастливыми. По крайней мере, это лучше, чем просыпаться от другого звука, который жил лишь в моей голове.

Глаза Наоми заискрили, когда Нокс положил ладонь на её шею сзади и прошептал что-то ей на ухо. Уэйлей подождала, убедившись, что её опекуны заняты, потом положила два стебля стручковой фасоли на салфетку. Она заметила мой взгляд и изобразила невинное лицо.

По ту сторону стекла уже опустилась ночь, отчего деревья и ручей скрылись из виду. Освещение внутри было приглушённым, а свечи делали атмосферу ещё уютнее.

— Передай курицу, Нэш, — попросила Лиза Джей, сидевшая во главе стола. Я поднял блюдо и передал его влево. Пальцы Лины соприкоснулись с моими, и мы едва не уронили блюдо.

Наши взгляды встретились. В этих прохладных карих глазах жила искра буйного нрава, скорее всего, сохранившаяся от нашей стычки утром. Но в целом у меня было больше причин злиться, чем у неё.

Лина нанесла макияж и по-другому уложила волосы. Это вызывало у меня ассоциации с дерзкой пикси. Её серёжки были в виде крохотных колокольчиков, игриво раскачивавшихся в мочках её ушей. Они позвякивали всякий раз, когда она смеялась. Но сейчас она не смеялась.

— Я хочу получить курицу в этом году, — выразительно протянула Лиза Джей.

Я сумел передать блюдо и не рассыпать курицу по полу. Мои пальцы сделались тёплыми от её касания, и я сжал руку в кулак на коленях, чтобы сохранить этот жар.

— Твоё лицо выглядит дерьмово, — объявил мне Нокс.

— Нокс! — возмутилась Наоми.

— Что? Если собрался отрастить бороду, то или отращивай проклятую бороду, или имей совесть записаться в салон и сядь в моё бл*дское кресло. В любом случае, определись. Не расхаживай по городу с фермой недощетины на лице. Это дурная реклама для «Виски Клиппера», — пожаловался мой брат.

Уэйлей закрыла лицо ладонями и пробормотала что-то про банку и овощи.

Я потёр ладонью подбородок. Я опять забыл побриться.

— Поешь ещё стручковой фасоли, Нэш, — настаивала Аманда справа от меня, водрузив мне порцию добавки поверх той, что я ещё не трогал.

Уэйлей встретилась со мной взглядом с другой стороны стола.

— Эта семья помешана на зелёных штуках.

Мои губы изогнулись. Ребёнок до сих пор привыкал к понятию «семьи» после целой короткой жизни под дурным влиянием.

— Уэйлей, ты разве ни о чём не хочешь попросить Нокса и Нэша? — подтолкнула Наоми.

Уэйлей на секунду посмотрела в свою тарелку, затем пожала плечами с предподростковым раздражением.

— Это просто ерунда. Вам необязательно это делать, — она демонстративно наколола стручковую фасоль на вилку и скорчила гримасу, откусив самый малюсенький кусочек.

— Возможно, ты удивишься. Мы любим маяться ерундой, — сказал я ей.

— Ну, по ТикТоку ходит челлендж «Папина Дочка», где отцы позволяют их дочерям наносить им макияж. И красить ногти. А некоторые ещё и причёски делают, — начала она.

Мы с Ноксом застыли, в ужасе переглянувшись.

Мы бы это сделали.

Возненавидели бы каждую секунду этого. Но сделали бы, если бы Уэйлей захотела.

Нокс сглотнул.

— Окей. И? — его голос звучал так, будто его душили.

Наоми вздохнула.

— Уэйлей Уитт!

Улыбка девочки была откровенно дьявольской.

— Что? Я просто подготавливаю их чем-нибудь похуже, чтобы они согласились на то, чего я на самом деле от них хочу.

Когда угроза губной помады и накладных ресниц исчезла, я расслабился.

Нокс откинулся на спинку стула, закатив глаза к потолку.

— Что, бл*дь, я буду с ней делать, когда ей стукнет шестнадцать?

— Да блин! — простонала Уэйлей.

— Банка! — напомнил Стеф.

— Если бы ты не матерился в каждом предложении, может, мы бы ели чипсы и пепперони, а не несчастную стручковую фасоль, — проворчала Уэйлей.

Серёжки Лины зазвенели, пока она пыталась сдержать свой смех.

— Чего ты хочешь от нас на самом деле? — спросил я.

— Ладно. Моя школа проводит дурацкий День Карьеры, и я подумала, что пожалуй, может быть, было бы не так ужасно, если бы ты и Нокс пришли и рассказали моему классу про свою работу и всё такое. Вы можете отказаться, — быстро добавила она.

— Ты хочешь, чтобы я и твой дядя Нэш выступили перед твоим классом? — спросил у неё Нокс.

Я потёр лоб и попытался прогнать все «о нет, чёрт возьми», эхом отдававшиеся в моей голове. Работа с общественностью входила в мои непосредственные обязанности, но после… того самого я избегал всех публичных мероприятий.

— Да. Но только если вы проделаете хорошую работу, потому что мама Эллисон Фрако — окружной судья, и она сделает что-то вроде суда понарошку. Так что не приходите поговорить, типа, о бумажной работе и банковских квитанциях.

Я усмехнулся. Бумажки и банковские квитанции составляли 90 % работы моего брата.

Уэйлей взглянула на меня.

— Я подумала, может, ты сделаешь что-то крутое. Например, стрельнешь из электрошокера в одного из раздражающих мальчишек.

Рядом со мной Лина подавилась смехом и пивом. Я без слов подал ей салфетку.

Наоми бросила на меня умоляющий взгляд.

Как будто я не знал, каких усилий для Уэйлей стоило попросить о том, чего она хочет.

— Пожалуй, я не буду стрелять из какого-либо оружия в классе, но наверное, что-нибудь придумаю, — сказал я. Холодный пот выступил на моей спине. Но счастливо-ошарашенное выражение на лице Уэйлей того стоило.

— Правда?

— Да. Правда. Но предупрежу заранее, моя работа намного круче, чем у Нокса.

Нокс издал хрюкающий смешок.

— О, вызов принят.

— А что ты сделаешь? Разыграешь сценку про выигрыш в лотерее? — пошутил я.

Он кинул в меня кусочек картошки с красной шкуркой.

Я запустил в него стручковой фасолью.

— Мальчики, — предостерегла Аманда.

Уэйлей одарила меня одной из тех едва заметных улыбок, что я ценил. Заставить улыбнуться счастливого ребёнка это одно, но вот выудить улыбку из девочки, у которой было так много причин не улыбаться — это всё равно что выиграть олимпийское золото.

— Но серьёзно. Кто хочет забрать Пайпер к себе домой? — снова спросил я.

— Ой брось, Нэш. Ты же знаешь, что это будет несправедливо по отношению к этой сладкой малышке. Очевидно, что она уже привязалась к тебе, — заметила Аманда.

После кофе с пирогом вечеринка перетекла в песни Пэтси Клайн, одной из любимиц моей матери.