«Солдат!» – Есения по его облачению догадалась, кто перед ней. У правителя в воинах числились не только те рогатые уродцы, но и люди. Именно в таких одеждах они и ходили.

– Ты кто такая и что ты тут делаешь? – подступаясь к ней, спросил враждебно хозяин дома. Он вернулся, чтобы забрать доклад о поисках чужачки, который он впопыхах забыл взять с собой, но тут обнаружил в своем жилище непрошеную гостью.

Пятясь назад, Есения дрожащим голосом произнесла:

– Я никто… абсолютно никто… Просто ошиблась домом… Извините, пожалуйста… – она стала судорожно припоминать, видела ли этого мужчину среди людей в театре, когда Радос огласил им с Сафиной смертный приговор и с уверенностью поняла – его там не было. Иначе она запомнила бы его. Он был не похож на других, хотя так же высок, широкоплеч и тоже с рыжей шевелюрой. Его лицо было не белым, а слегка смуглым, от раскосых глаз веяло востоком, и брови были почему-то не рыжими, а черными, как и ресницы. Лицо – такое же суровое, как и положено жителям этого города, но с оттенком какой-то странной скорби, которую он, очевидно, тщательно скрывал.

С минуту он изучал ее растерянным непонимающим взором, потом отбросил нервозно шлем на стол и приказным тоном сказал:

– Ни шагу назад, воровка! Решила запудрить мне мозги? – он взглянул сердито на мешок с продуктами, который валялся у стола – там же торчал и его пирог с оливками.

Есения не стала ждать трагической развязки и, забыв о заботливо утрамбованном продуктами мешке, бросилась прочь из дома, ловко выпрыгнув в распахнутое окно. Ничего не замечая вокруг, она мчалась, как лань мимо кипарисов и храмов, петляя между фонтанами и статуями, ныряя в переулки, прячась за изгородями. Время от времени она оглядывалась – солдат, несмотря на увесистое обмундирование, не отставал от нее, бежал по пятам – еще чуть-чуть и она, обессилев, попадет к нему в лапы. Он принял ее за коварную воровку, но если узнает, кто она на самом деле, то станет еще более быстрым и прытким. Ведь за ее голову объявлена награда, а ему, как солдату, вероятно, светит еще и повышение в должности.

Но где же этот вояка? Она с тревогой осматривается по сторонам и понимает – он значительно отстал: наверное, свернул в другой переулок. Она радуется, прячется в первом попавшемся курятнике и думает о том, что ей делать дальше. Но дверь вдруг скрипнула и она с ужасом увидела в лунном свете на пороге воина. Того самого, у которого она так нагло своровала ароматный пирог.

– Вот и попалась! – ухмыльнулся он. – Кто ты? Почему я раньше тебя не видел? – спросил вдруг он, осматривая ее одежду. – Разве прислуга ты?.. Слишком лицо у тебя благородное для служки! – размышлял он вслух.

Есения отошла в конец сарая, чтобы лунный свет не попадал на ее лицо. Она постаралась его переубедить и взять на жалость.

– Нет-нет, я служанка… Но хозяева почти не кормят меня, вот я и позарилась на чужую еду… Еще раз простите меня… – молит она и опускает застенчиво ресницы.

Но эта чепуха на него не действует.

– Не верю я тебе, хоть убей! – воскликнул он и спросил с подозрительностью: – Скажи мне, в каком же ты доме служишь?.. Ну?.. Чего молчишь? Я даже в сумерках вижу, что ты покраснела – вранье никому не идет на пользу! – стыдит он и с горячностью прибавляет: – Давай, признавайся уже, пока мое терпение окончательно не лопнуло! Кто ты?

Есения поняла, что ей необходимо искусно и убедительно сочинить какую-нибудь историю. Иначе она пропала. Собравшись с духом, она стала говорить, внимательно следя за каждым его движением:

– Ладно… так и быть, признаюсь… Несколько дней назад я сбежала из хозяйского дома…

– Почему?

– Мой хозяин, дождавшись, когда его супруга уйдет с подругой в театр, стал приставать ко мне… – она краем глаза следила за реакцией солдата. Кто знает, может в этом мире это в порядке вещей – не иметь женщине гордости и чести? Уловив на его сосредоточенном лице признаки досады, она продолжила: – Мне удалось сбежать, но перед этим я огрела его вазой по голове… Теперь понимаете, почему мне пришлось уйти? – она ждала от него сочувствия.

– Ты забыла о том, что бегство из хозяйского дома у нас карается смертной казнью? – сурово спросил он.

Есения пожала плечами. Что она могла сказать? То, что ни о чем она не забывала, а просто не знала, что у них такие жестокие законы и правила?

Суровый воин раздраженно переминался с ноги на ногу – Есения сообразила, что он сейчас решает ее участь, размышляет о том, сдать ее под суд или сразу оттащить к хозяину на расправу?

– Я не сдам тебя, – неожиданно произнес он и тут же предложил: – Мне как раз нужна домработница. Так что решай – или иди ко мне или… в тюрьму. Морить голодом я тебя не буду, но и поблажек от меня не жди! – строго добавил он.

Есению такое положение дел отнюдь не обрадовало. Быть все время под боком у солдата, который по любому догадается, кто она – не лучший для нее вариант. Она попыталась переломить ситуацию в свою пользу.

– Как тебя зовут? – спросила она.

– Агафон, – без особой охоты ответил он. Действительно, кто она такая, чтобы иметь наглость интересоваться его особой?

– Так вот, Агафон… Может, ты просто отпустишь меня?..

– Что за глупости? – разозлился он. – Твой хозяин уже, наверняка, пустил по твоему следу людей, ты жаждешь, чтобы он поймал тебя и сурово наказал? Хозяин имеет право и без суда отрубить тебе руки за побег или даже голову… Ну мне можно было это и не говорить, ты ведь тоже это знаешь…

Есения хотела с досады крикнуть, что не знает, и что никакого хозяина у нее вообще-то нет, но вовремя удержалась. Она вдруг передумала и решила согласиться на его предложение. «Какая же ты дурочка!» – подумала она про себя. Придя в его дом, она же будет под его защитой. Мало кто осмелится приставать к прислуге воина, который входит в охрану самого правителя. Правда, необходимо быть очень осторожной. Он не должен догадаться о том, кто она на самом деле. А через пару дней, когда оцепление вокруг города снимут – она попросту сбежит к озеру!

– Я пойду в твой дом…

– В ваш дом, – поправил он. – Не забывай о правилах этикета. Ты – прислуга и не имеешь права обращаться к хозяину на «ты», – он сразу очертил границы и бесцеремонно вытолкал ее из курятника со словами: – Пошли уже домой!.. Ты и так мне все планы перепутала!

Есения угрюмо покосилась на него, но повиновалась. В своем мире она уже зарядила бы чем-то тяжелым по его высокомерной башке, но здесь все наоборот. Здесь мужчины командуют женщинами, руководят ими и помыкают на свой лад. Ее только тешила надежда. Крохотная надежда на то, что ей удастся вырваться на свободу, а дальше видно будет.

Они прошли несколько пустынных улиц, тускло освещенных факелами, пару величественных храмов, потом свернули в переулок, где и располагался его дом. Это был двухэтажный миниатюрный дворец, облицованный изумрудным мрамором.

– Разве обычные солдаты живут в таких домах? – не удержавшись, спросила она, разглядывая кованые балконы, колоннаду у входа, нарядную балюстраду на громадном крыльце.

Агафон вдруг рассмеялся, потом ответил:

– Думаешь, что я – простой солдат?.. Ну-ну! – он не стал давать пояснений и начал подниматься по ступеням парадного крыльца.

– А что приключилось с предыдущей домработницей? – Есения вдруг с ужасом подумала о том, что несчастная могла чем-то разозлить его, и что он в отместку отрубил ей руки, а может и голову.

Увидев ее нахмуренные брови и испуганные глаза, Агафон неожиданно успокоил:

– Да не рубил я ей голову… Матильда умерла месяц назад. Она была уже слишком стара, часто болела и когда-то прислуживала еще моему отцу…

– Понятно… – Есения немного приободрилась. Она несмело проследовала за Агафоном, терпеливо подождала, пока он возился со своим белым псом ламбрадором, который встретил его на пороге.

Потом они зашли в ту самую кухню, в которую будто бы сам черт дернул ее залезть, чтобы поживиться припасами, и Агафон стал раздавать указания: