Арни с Филом спокойно обошли толпу и двинулись по коридору к общей зоне. По дороге им встретился охранник, который несся на гвалт.

– Что там происходит? – спросил он.

– Сам не знаю, – ответил Арни.

Они остановились в конце коридора и заглянули в общую зону. Миссис Бендокер сидела за роялем, продолжая пронзительно выпевать номера из «Южной Пасифики» перед немногочисленной публикой, большая часть которой спала. Впереди за стеклянными дверьми вестибюля они увидели фургон Центра Искусств. За рулем должен был сидеть Нестор, готовый везти их на корабль.

– Охо-хо, – сказал Арни.

– Что? – спросил Фил.

– Гаденыш этот, – ответил Арни, показывая направо. В дальнем конце комнате, спиной к ним, Декстер Харпвелл разговаривал с подчиненным.

– Надо двигать, – сказал Арни. – Пока он не повернулся.

И они как могли быстро двинули через общую зону. Получалось медленно. На полпути к дверям, когда они почти добрались до рояля, Арни глянул вправо. Харпвелл, похоже, заканчивал разговор.

– Давай двигай, – прошипел Арни.

– Быстрее не мо… О боже, – сказал Фил. Он наткнулся на миссис Крюгерман – ту самую, влюбленную в него женщину. Она скрывалась в засаде за роялем, а сейчас сделала выпад ходунками, преградив Филу путь.

– Может быть, однажды, вечером волшебным, – вопила миссис Бендокер, – встретишь незнакомку ты посреди толпы…?[37]

– Привет, незнакомец, – произнесла миссис Крюгерман, схватив Фила за запястье. – Куда это ты запропастился?

– Мне нужно идти, – сказал Фил. Он попытался освободить руку, но миссис Крюгерман занималась в группе «Тай-бо для пожилых» и была сильнее его.

– Отпусти меня, – сказал Фил, пытаясь вырваться.

– Да ты ведь только пришел! – сказала миссис Крюгерман, усиливая хватку. Эта женщина была настоящим питоном.

– Давай живей, – сказал Арни. Харпвелл закончил разговор и теперь просматривал какие-то бумаги, одновременно поворачиваясь в их сторону.

– Она меня не отпускает! – сказал Фил. – Иди без меня.

Арни посмотрел на Харпвелла. Тот все еще смотрел в бумаги, но медленно направлялся в их сторону. В любой момент он мог поднять глаза, увидеть их, и все кончено. Арни оглянулся на ожидающий за дверьми вестибюля фургон. Он сделал шаг в прежнем направлении, потом оглянулся и посмотрел в глаза Фила, глаза его единственного оставшегося в этом мире друга, и он понял, что нужно делать.

… И сразу поймешь…

Арни подошел к миссис Крюгерман, приблизился к ней вплотную – его тело уперлось в ходунки – обнял ее и сказал:

– Ты обо мне мечтаешь, дорогая.

Он повернул к себе ее лицо и поцеловал в губы – настоящим поцелуем, всем ртом и даже немного языком – он первый раз целовал так кого-то, кроме жены, с 1946 года. Миссис Крюгерман, которую так не целовал ни один мужчина, даже покойный муж, с которым она прожила сорок шесть лет, обмякла и, обмякнув, отпустила запястье Фила. Арни оторвал губы от миссис Крюгерман, положил руки ей на плечи, посмотрел в глаза и сказал:

– Мне пора, дорогая моя. Жди меня.

Он отпустил ее и отошел, и только ходунки помешали ей упасть в восторженный обморок.

Арни взглянул на Харпвелла, все еще смотревшего в бумаги, но уже в нескольких ярдах от них.

… Встретив подругу, не прощайся с ней…

– Давай, давай, давай. – шипел Арни, подталкивая Фила к дверям, которые автоматически открылись и пропустили их. Когда они закрывались, Харпвелл оторвал взгляд от бумаг. Его глаза отметили две удалявшиеся фигуры, и было в них то, что вызвало где-то у него в мозгу какое-то слабое шевеление, то, что он почти уже начал вспоминать. Но прежде чем он смог это сделать, все мысли из его головы выдуло взлетевшим на новую высоту воплем миссис Бендокер, храбро, но безуспешно попытавшейся взять финальные ноты…

… не… про… щай… ся… с не… ЕЕЕЕЕЕЕЙ.

На улице сидевший за рулем фургона Нестор спросил:

– Это что за ужас?

– Миссис Бендокер, – сказал Арни, забираясь на заднее сиденье.

– Будто человека приносят в жертву, – заметил Нестор.

– Я не думаю, что она человек, – заметил Арни. Фил влез следом за Арни.

– Господи, еле вырвались, – сказал он. – Послушай, Арни, то, что ты там сделал, это, господи, я хочу сказать, спасибо.

– Ладно, проехали, – сказал Арни.

– А что он сделал? – спросил Нестор.

– Я же сказал, проехали, – сказал Арни. У него на губах все еще был вкус миссис Крюгерман. Вкус не был неприятным. Это был вкус «Фиксодента». Арни не признался бы в этом Филу – он даже себе не хотел признаваться – но ему, кажется, понравилась миссис Крюгерман на вкус. Может, он даже как-нибудь ее навестит и выяснит, играет ли она в пинокль.

– Ну хорошо, – сказал Нестор, и, отжав сцепление, съехал с крытой дорожки. – Но я все-таки думаю, что вы, ребята, чокнутые, если собрались выходить в море в такую погоду.

– Да, – промолвил Фил, наблюдая, как крупные капли разбиваются о ветровое стекло. – Будет скверно.

– Эй, – сказал Арни, – после того, через что мы прошли, разве может быть хуже?

– Будет хреново, – сказал Эдди Смит, глядя на залив с мостика «Феерии морей».

Эдди Смит был капитаном «Феерии». Отличный моряк, прирожденный капитан. Начало его морской карьеры было многообещающим, и он не думал, что однажды дойдет до такого – станет водить кругами это уродливое корыто, облепленное неоном, никуда не направляясь.

В восьмидесятые он был большим человеком в круизном бизнесе, быстро рос в звании, плавая на больших судах, которые отходили из порта Майами, до планшира загруженные тучными жителями Среднего Запада в спортивных костюмах и ослепительно белых кедах. Эта публика была готова целую неделю развлекаться на море и еще больше тучнеть.

В те дни Эдди был ладно скроен. Он отлично смотрелся в белой офицерской форме, напоминая Кевина Костнера.[38] Он был высок и худощав, подернутые легкой сединой волосы говорили о солидности, которая уравновешивалась легкой улыбкой, намекавшей о желании с кем-нибудь переспать.

Что он часто и делал. Одинокие женщины шли на все, чтобы оказаться в пределах его досягаемости. Замужние тоже. Это и стало бедой Эдди: замужние женщины. Вообще-то ему больше нравилось, когда они замужем. Он испытывал приятное возбуждение, планируя встречу с ними на палубе, озираясь, чтобы убедиться, что их никто не видит, забираясь в спасательную шлюпку, в которой было припрятано одеяло. А иногда, если мужья уходили в казино, Эдди даже забирался в их каюты – их чертовы каюты – и опасность быть пойманным делала секс еще лучше.

Так что какое-то время Эдди был довольным жизнью морским офицером. Но, как и большинство мужчин, у которых член заменяет мозги, он не все продумывал, как следует.

Представь, что ты работаешь водителем автофургона, развозящего закуски. Каждый долбаный день – дождь ли, солнце, жара или холод – продираешься сквозь пробки, надрывая спину, загружаешь в торговые автоматы чипсы, сникерсы, все это дерьмо, которым питаются офисные работники. Тебя постоянно донимают обитатели канцелярских закутков, заявляющие, что автомат сожрал их доллар, они ведут себя так, будто ты должен им выдать доллар из своего кармана, эти люди, что зарабатывают больше тебя, целый день протирая штаны на своих раздавшихся от «сникерсов» задницах. Тебе не нравится эта работа, но ты занимаешься ею уже двенадцать лет, и, вероятно, будешь заниматься еще двадцать пять, поскольку у тебя есть жена и двое детей, и нет диплома колледжа, и такое вот у тебя дело.

Теперь представь, что жена уговорила тебя поехать в круиз, который ты на самом деле не можешь себе позволить, но, послушай, вы не отдыхали вместе с медового месяца, проведенного в Атлантик-сити, да и тогда оба дня шел дождь. Так что ладно, решил ты, подумаешь, еще две штуки долга на «визе», все равно никогда к чертям собачьим не расплатишься.