Последний, одетый в пиджак, накинутый на футболку с воротником, залез на лавку с ногами и сел как-то по-турецки. Его толстые голые руки, упершиеся в колени, были покрыты синими смазанными наколками. Мужик с прищуром глядел на меня, лыбился щербатым ртом.

— Ну здорово, жених, — хмыкнул он, рассматривая мой помятый костюм, потом спустил ноги. — Садись рядышком. В тесноте да не в обиде.

Я окинул взглядом остальных, притихших в камере. Сел на освободившееся от ног татуированного место.

— Ты вроде интеллигентный. Как тут оказался? — Спросил он, как только я сел на лавку.

Я глянул на толстого, пожал плечами.

— Да так, по глупости, — солгал я.

Прекрасно понимая, что в КПЗ менты часто подсаживают шестерок, чтобы те разбалтывали оказавшихся в обезьяннике людей, я даже и не собирался говорить этому не слово правды. Справедливо рассудил, что общительный мужик в наколках может оказаться именно таким подсадным.

— Понимаю, понимаю. Все мы тут по глупости. Я вот, — он приложил толстопалую пятерню к груди, — в кабаке подрался. Видал?

Толстый указал пальцем на явно не первый год отсутствующий зуб.

— Выбил, сука такая. Но это ничего. Ты еще второго не видал. Знаешь, почему его тут нету?

— Почему? — Угрюмо спросил я.

— Потому что он на скорой уехал!

Мужик рассмеялся, стал бегать взглядом по остальным, но никто не присоединился к его хохоту. Бомжеватый дед даже сильнее вжался в угол.

— Ну вот, а ты тут чего?

— А я тут по глупости, — сказал я снова, — ну или, как говорит ваш брат «не за что».

— О! А ты за понятия сечешь? — Еще раз наигранно удивился толстый. — А на вора непохож. Скорее на братка! Только лицо больно интеллигентное!

— Как тебя зовут? — Спросил я.

— Егор! — Не задумываясь, ответил толстяк, и я подумал, что он, скорее всего соврал.

— А погоняло есть?

— Погоняло? Погоняла нету!

— Да не уж то? А выглядишь так, будто погоняло имеешь, — указал я взглядом на татуированные руки.

— Ай, да ладно, — отмахнулся он. — Че тебе мое погоняло? Ты, видать, совсем растерялся тут. Первый раз? Вижу, что первый. Ты не стесняйся, спрашивай. Я советом помочь могу, расскажу, что при ментах можно, а чего нельзя. Я, к сожалению, тут частый ходок. Уж не помню, какой раз в КПЗ сижу.

— А чего ж ты так? — Хмыкнул я.

— Да характер такой. Вроде я человек простой, но вечно в какое-нить дерьмо влезу. Ну вот опять влез. Обычно подержут, подержут, да выпустят. Особенно если правильно все делать и лишнего не болтать.

— Вот последнему твоему совету я последую, — сказал я.

— Да эт с ментами болтать не следует, — понизил он голос. — А мы — другое дело. Мы ж тут как семья. Не смотри, что на чуть-чуть вместе. А принято в обезьяннике друг друга не обижать, ни словом, ни делом. Вот гля. Тимур⁈

Он глянул на хмурого мужика.

— А, — отозвался тот.

— Закурить осталось еще у тебя? — Он подался ко мне, — Тимуру жена куриво передавала. Мы все угостились уже. Мож и тебя угостит.

— Есть, — Тимур полез в карман своей драной куртки.

— Спасибо, не трудись, — опередил я его. — Не курю я.

— Спортсмен? Ну молодец, молодец, — покивал толстяк в притворном одобрении.

Я не ответил ему, упер взгляд в пол.

— Так, а чего ты тут? Чего натворил-то? — Не унимался он. — Ты расскажи, легче станет. Всем легче становится. Уж я-то знаю.

— И всех ты так расспрашиваешь? — Поднял я голову.

— Ну… Мы все тут делимся. Когда ты за решеткой, все это на голову давит так, что ум за разум заходит. Особенно если в первый раз.

— У вас он тоже все расспрашивал? — Обратился я к остальным.

Вмиг в меня уперлись взгляды окружающих.

— Ну, да, — отозвался один из непримечательных мужиков. — Егор — нормальный мужик. Хоть не скучно с ним.

— Во-во, — покивал я. — Меньше перед такими нескучными нужно рот разевать. — Не удивляйтесь потом, что гражданин начальник знает о вас такого, что вы ему сроду не рассказывали.

Мужики переглянулись. Хмурый хмыкнул.

— Ты че, хочешь сказать, что я стукач? — Помрачнел тут же Егор, и голос его стал неприятным и угрожающим.

— Хочу. Так что отвали от меня и даже не заговаривай.

В камере зашептались. Егор наградил меня злобным взглядом. Потом посмотрел сквозь прутья на конвоира.

— Обидел ты меня сильно, дружище, — сказал он прежним простым тоном. — Я б на твоем месте не обижал тех, с кем тебе еще всю ночь сидеть.

— Тебя забыл спросить, — ответил я.

— Ну-ну… Ночь длинная, — снова ответил он холодным голосом. — А шестеркой я никого не позволю себя называть.

— Иди ты к черту, — столь же холодно ответил я и встал.

Потом пересел, опустился рядом с хмурым.

Внезапно дверь в подвал грюкнула и открылась. В КПЗ зашли несколько милиционеров.

— Летов! — Крикнул один из них, подходя к прутьям. — На выход.

— Позвонить дадите? — Снова встал я.

— Погоди ты звонить. Назвонишься еще. Тебя начальник отделения к себе вызывает.

* * *

— Значит, в больничке? — Спросил Седой, откинувшись в кожаном кресле.

— Да, — кивнул Косой и отпил чая. — Летов его отделал не слабо. Но, думаю, к середине недели Михалыч уже будет в СИЗО сидеть. Его давно все менты города шукают. Так просто цацкаться с ним никто не станет.

— И это хорошо, — Седой затянулся сигаретой.

Этим вечером, Косой отправился домой к Ивану Павловичу, почти сразу, как вернулся с Ефремова. Нужно было отчитаться.

— А ты чего Михалыча не добил?

— Не успел. Милиция подкатила и пришлось сматывать удочки.

— Жаль, конечно, что с Кулымом не вышло, — вздохнул Седой. — Ну да ладно. Есть еще у нас варианты. А теперь надо покончить с Михалычем. Ну и наркоту вернуть. Ты, Косой, займешься последним. А я уж с Моголом побазарю. У него в СИЗО как раз друган сейчас сидит. Ждет суда. Пускай Могол на него выйдет. Надо по СИЗО пустить прогон, что Михалыч к ним скоро присядет. Там знающие люди есть. Сразу поймут, что с ним надо сделать.

— Михалыч так просто не дастся, чтоб опустили, — проговорил Косой.

— Сам понимаешь, что нам на это побоку: опустят его, или просто замочат. Главное — повод есть. Главное, что сидят там люди, которые знают, что он с дочкой Сереги Шуши сделал в девяносто первом. А там уж все. На Михалыче можно и крест поставить.

Косой ничего не ответил, а только мрачно вздохнул и снова отпил чаю.

Глава 21

Начальник отделения — мужчина под пятьдесят в звании подполковника посмотрел на меня строгим взглядом темно-карих глаз. Полноватый он имел некогда скуластое лицо, которое с возрастом поплыло и округлилось. Начальник городского отделения МВД носил поседевшие усы и короткие волосы, которые явно были черными, но теперь посерели из-за все той же проседи.

Забавно, что по пути к его кабинету, в коридоре я встретил вездесущего Сома, который ухмыльнулся и хитро мне подмигнул.

— Присаживайтесь, Летов, — вздохнул начальник.

Я бросил краткие взгляды на конвойных. Показал наручники, сковывающие мои запястья.

— Снимите с него браслеты, — сказал подполковник.

Конвоиры переглянулись. Потом тот из них, что был повыше и пополнее, взял свой ключ, щелкнул замком наручников, освобождая мне руки.

— Свободны, — отпустил конвой начальник.

Оба мента вышли из кабинета, и мы с начальством остались один на один. Я сел на стул, стоявший у стеночки, справа от рабочего места подполковника. Потом обратил внимание на то, что тот держал на столе, перед собой мой наган.

— Оружие старое, сорок третьего года выпуска, — внимательный милиционер заметил, куда я обратил свой взгляд. — Нигде не зарегистрировано. Все серийные номера спилили.

— Почему об этом говорите со мной вы, а не следователь или кто-то уполномоченный задавать подобные вопросы?

— Да просто интересуюсь, — подполковник взял оружие в руки, словно какой-то музейный экспонат.