Я поджал губы, видя, как Худяков ловко расставляет всех наших людей на ключевых точках, причем совершенно не считаясь с тем, как они вооружены и какой имеют опыт. Это показалось мне странным, ведь вся информация о них у него имелась.

— Виктор Владимирович, — прервал я его, — а ребята из Алекса? Где дежурят они?

Худяков зыркнул на меня почти безэмоционально, суховато ответил:

— К этому я как раз сейчас дойду. Вот тут, в офисе управляющего, временно разместится штаб координирования. Там буду находиться я. Мои люди займут пост тут, у кухни, один в зале, вот здесь, двое тут и тут.

С этими словами он ткнул в схематично и очень грубо нарисованный план Арарата, который вывел мелом на доске, опираясь на нарисованный от руки чертеж.

В классе стала густеть тишина. Мужики Степаныча молча переглядывались, хмурились.

— То есть, ваши люди будут охранять кухню и кабинет управляющего? — Спросил я.

— Сотрудники Алекса будут работать согласно плану размещения постов. План вы видите на доске, — надменно ответил Худяков.

— Так, — я поднялся со своего места. — Думаю, вас стоит проинформировать заранее. В Арарате у нас, скорее всего, возникнут проблемы. У некоторых гостей свадьбы есть враги, причем опасные. И эти враги совершенно точно нападут на гостей во время мероприятия. Ваши люди — наиболее профессиональны и хорошо вооружены. Я считаю, они должны стоять на тех постах, где будут наиболее полезны.

Худяков выслушал меня внимательно, не перебивал. Выражение его лица никак не изменилось. Он выглядел все таким же сосредоточенным и внимательным, как и всегда.

— Хочешь сказать, Виктор, что мы рискуем попасть в бандитские разборки?

— Хотите сказать, вы к этому не готовы? — Спросил я в ответ.

Худяков переглянулся со своими людьми, потом вернул грозную указку на место — в желобок для мела, что тянулся у нижнего края доски.

— Я хочу сказать, — начал он, — что Алекс не будет участвовать в терках между бандитами. Мы отказываемся охранять банкетный зал Арарат.

Глава 14

В аудитории раздался рокот голосов. Наши недоуменно перешептывались.

— Что значит отказываетесь? — Спросил я строго.

— Алекс работает по договору, — сказал Худяков. — Наша задача — непосредственная охрана помещения. Это и есть предмет договора. Если нас нанимали, заранее зная, что будут бандитские разборки, и думали таким образом использовать как силу противодействия, то таких договоренностей в нашем контракте не предусмотрено. Зато есть внутренние инструкции, предписывающие бригадиру нести ответственность за жизнь и здоровье наших бойцов. Я не поведу их на объект, заведомо зная, что им грозит опасность.

— Трусишь, значит? — Я нахмурил брови. — Трусишь и заднюю включаешь?

— Я не обязан исполнять работу, которую не предписывает договор.

— Люди из Алекса обязаны защищать Арарат по договору, — ответил на это я. — И они будут заниматься именно этим — защитой заведения, и как следствие, всех, кто в нем находится. Хочешь сказать, Худяков, что, если посреди банкета разразится бойня, ребята из Алекса просто умоют руки, мол вы не при делах? Так, что ли, получается?

— Обращайся ко мне на вы. Соблюдай субординацию, — ответил Худяков холодно.

— Черта с два, — покачал я головой. — Мы тут, все мы, выполняем свою работу за жалкие копейки по вашим меркам. И стоим на воротах до конца, если уж на то пошло. И неважно, кто нам угрожает: пацанчики с района или целый авторитет. Взялся охранять, так будь добр отработать по полной.

— Не знаю как тут вы, но мы не нанимались в киллеры, — тон Худякова похолодел еще сильнее. — Мы охранное агентство, а не частная армия. Не спецотряд по борьбе с организованной преступностью. Наша задача — только охрана и ничего больше. Перестрелки с бандосами в эту задачу не входят.

— Понятно, — я покивал. — Значит, вы согласны охранять Арарат только от посетителей, кто будет недоволен тем, что водяру ему принесли разбавленную до двадцати процентов. С таким вы справитесь. А реальной работы боитесь.

— Ну-ка, скажи еще раз, что я чего-то боюсь, — проговорил Худяков угрожающе.

— Каждый из тех, кто тут присутствует, — я обвел всех наших руками, — каждый из них — ветеран войны. Они не боялись душманов, которые, как известно, не режут головы мертвым врагам, а только живым. Тем более, эти люди не бояться зарвавшихся бандосов. Для меня каждый из них стоит десять твоих бригад, Виктор. А вы, раз уже боитесь выполнять ту работу, для которой и нужны, и в подметки им не годитесь. Боишься? Ну вперед, забирай свой отряд, и дуйте отсюда, поджав хвосты.

— Чего⁈ Чего ты сказал⁈ — Встал вдруг Илья.

— А ну, тихо, Илюша, — осадил его тут же Худяков. — На место.

Парень посмотрел на меня волком, потом нехотя сел на свое место.

— Да что ты знаешь обо мне, малой? — Сказал командир Алекса. — Я три года в Афгане провел. А ты?

— А я нет, — покачал я головой. — Я не солдат, не спецназовец. У меня нет военного образования, и за всю жизнь я не убил ни одного человека, хорошо это или плохо.

Худяков смотрел пристально, не отводил взгляда своих холодных глаз. Если раньше в них не было совершенно никаких эмоций, будто те глаза принадлежали какой-то хищной рыбине, то теперь все же похолодели. Забрезжили неприязнью.

— Да только я вот не боюсь идти в Арарат, знаю, что иду под пули, — продолжал я. — И никто тут этого не боится. Хоть и понимаю, что иду из-за денег, но никто и никогда не сможет упрекнуть нас в трусости, в том, что мы отказываемся выполнять свою работу.

— Правильно, — встал вдруг Степаныч. — Мы все тут — небогатые люди. Всем семьи кормить. И оттого и лезем под чужой огонь, чтобы близкие наши не остались без куска хлеба.

— А у вас, в Алексе, пади зарплаты раз в десять выше нашего месячного заработка, — подхватил кто-то из наших. — Вот и боитесь рисковать. Так как же вы вообще работаете?

— Да! Витя верно говорит! Бандосов развилось, что куда ни плюнь, попадешь в авторитета. И чего вы, каждого такого обходите?

— В Афгане, говоришь, был? А чего тогда заднюю включаешь?

— Да хай едут обратно в свою Москву, да за комерсами портфельчики носят, раз им даже наша Армавирская братва не по плечу!

— А ведь он нас хочет на передок кинуть, а своих поберечь, чтобы на кухне, да в кабинете начальника сидели!

— Послушай лучше Летова! Он молодой, да толковый. Смелый, за таким можно и пойти, а ты только спрятаться хочешь!

— Во-во!

— Ага!

— Дело говоришь, Летов, так и есть!

Со всех сторон загомонили люди Степаныча. Женя Корзун с Ефимом переглянулись, и Женя недобро заулыбался.

Работники Алекса повставали со своих мест, и, словно боевой отряд, собрались у командира, как будто в защитном построении. Вот только на лицах бойцов играли досада и непонимание. Они то и дело посматривали на своего начальника, который молчал, не зная, что ответить нашим.

— Тихо! — Наконец, решился Худяков. — Тихо, говорю! Не нарушать дисциплину!

— Они тебя не воспринимают своим начальством, — покачал головой я. — Ты, Худяков, в их глазах сейчас упал. Не сработаемся мы.

— А мне насрать, — ответил он ледяным тоном. — Мы уходим. Разбирайтесь с Араратом сами. Алекс работает только согласно договору.

Пока охранники покидали кабинет, мужики Степаныча по-солдатски освистывали их. Последним из класса вышел Худяков под дружное «У-у-у-у».

— М-да, — Степаныч подсел ко мне, пока остальные громко обсуждали случившееся. — Что-то Сидоренко дал маху с этим Алексом.

— Алекс — товарный знак, — пожал я плечами. — Иной раз их нанимают только ради престижа и имени охранной фирмы. Ихние сотрудники уже к этому привыкли и не хотят напрягаться. И да, под пули лезть они тоже не хотят.

— Их можно понять, — покачал головой Степаныч.

— Можно, — я согласился. — Да только такая охрана в нашем деле нам не товарищ. Придется думать, что делать теперь.

— И что делать? — Подошел к нам Женя, который слышал наш разговор. Вместе с ним был и Фима.