— Вчера пришел и водки нажрался в одно рыло, — глядя на Фиму, сказала официантка. — Благо хоть хозяин его хорошо знает, распорядился ему тут постелить. Ну еще бы, нельзя его было такого пьянющего куда-то отпускать. Он еле на ногах держался.

Я скривился, разогнал перед лицом крепкий запах перегара, стоявший в маленькой комнате тяжелым духом.

— Чего это он? Из-за сестры? — Спросил Женя, когда официантка оставила нас.

— Да черт его, этого Ефима, знает, — я пожал плечами. — Вроде с ней хорошо все. Стабильная. Ты ж знаешь Фиму. Может, по херне что-нибудь отчибучить.

Я опустился к Ефиму, растолкал в плечо.

— Фима, просыпайся.

— М-м-м-м… — Зашевелился Фима и скривил лицо.

— Вставай, поднимайся рабочий народ, — пропел я.

— А? Что? — Хрипловато спросил Ефим, и прищурившись открыл один глаз. Посмотрел на меня. — Витя?

— Нет, Дед Мороз.

— Ух, моя бошка, — Фима с трудом сел, взялся за голову.

Выглядел он ужасно: растрепанный, белки глаз покраснели, а под самими глазами проявились круги. Опухший после пьянки, Фима с трудом сглотнул.

— Водички бы, — разлепил он ссохшиеся губы.

— Ща поспрашиваю, — ответил Женя и вышел из подсобки.

— Чего ж ты напился-то, а? — Спросил я Ефима.

Фима очень посерьезнел, отвел глаза.

— Из-за сестры? — Приподнял я бровь.

— Нет, — покачал головой Фима. — Вернее, не только из-за нее. Тут чуть другое.

— Что?

Он помедлил, нахмурился так, что стал похож не на себя, каким он был сейчас, а на того Ефима Иванцова, который только что вернулся из Афгана. Округлые черты его лица будто бы тотчас же ожесточились, как-то обострились.

— Я ж могу вам с Женей на все сто доверять? — Спросил он.

— Конечно, — кивнул я не раздумывая.

— Вы ж мне как братья. Считай, семья. Если вы меня не поймете, то никто, наверное, не поймет.

— Что ты натворил, Ефим?

Он помедлил, снова с трудом и очень громко сглотнул.

— Я сделал, что должен был сделать. Что любой настоящий мужик сделал бы, коснись беда его родных. Я защитил Машу от падали, которая наркоту распространяла в нашем районе. Кончил главную суку, которая этим занимался. Видел, как он подыхает.

— О чем ты? — помедлив, спросил я и нахмурился.

Глава 13

— Правильно ли я понимаю, что взрыв на Женином гараже устроил ты? — Холодным тоном спросил я. — Ты убил тех бандосов?

— Я, — Фима кивнул. — Взял дома гранату и сделал растяжку. Я надеялся, что приедет именно бывший Машин хахаль. Но получилось даже лучше. Какие-то авторитеты на мерсе подкатили, полезли в гараж и бабах! Только кусочки в стороны и полетели.

— Что-что ты сделал? — Услышал я за спиной ледяной, даже зловещий голос Жени.

Фима тут же бросил почти равнодушный взгляд поверх моего плеча. Я обернулся вслед за ним. На входе в кладовку стоял Женя. Темный, как туча, он держал стакан воды для Фимы. Женино лицо ожесточилось. Свинцовый взгляд уперся в Фиму. Пальцы его левой здоровой руки сжимали стакан чуть не до белой кожи. Женя медленно поставил воду на стеллаж, что высился у стены, справа от двери.

— Так, мужики, остыньте, — серьезно сказал я и встал. — Сейчас не лучшее время, чтобы затевать драки.

Женя решительным шагом пошел на Фиму. Ефим тоже вскочил с матраса, готовый к стычке, словно бойцовый пес.

— Стой! Стой, говорю! — Встал я на Женином пути.

Безмолвный Корзун меня будто и не замечал. Он просто пер на Фиму, даже когда я принялся его отталкивать, мешать добраться до своей цели.

— Женя! Ну! — Толкнул я его в плечо. — Тихо! Не горячись!

— Я разобью ему рожу, — проговорил Женя на удивление спокойным тоном, так, будто утверждал уже свершившийся факт.

Тем не менее лицо Корзуна говорило само за себя: кожа покраснела от злости, глаза горели холодной яростью. Женя сжал кулаки до белоты в пальцах.

— Я поступил правильно! — Крикнул Ефим Жене в ответ. — А ты⁈ Что бы ты сделал на моем месте⁈ Если бы эти суки навредили бы твоим близким? А? Что бы сделал ты⁈

Ефим завелся словно боец перед дракой, то и дело повторяя: «А что бы сделал ты⁈ А⁈».

— Пусти меня, Витя, — бросился на Фиму Женя, но я закрыл Ефима своим телом, недавая Корзуну добраться к другу.

Мы сцепились в клинче, в котором Женя будто бы и не замечал меня. Вся его злость была направлена только на Ефима. Женя смотрел мне поверх плеча, тянул руки, пытаясь схватить Фиму.

— Пусти. Из-за него нам всем хана.

— Женя, ну! — Оттолкнул я его наконец. — Успокойся!

Он отступил. Глубоко дыша, стал ходить передо мной, как бешеный бык перед оградой.

— Он убил авторитета, Витя, — Сказал Корзун. — Убил одного из Черемушевских верхов. Знаешь, что это значит? Знаешь, чем все это нам аукнется?

— Я поступил правильно! — Не успокаивался Ефим. — А как бы ты поступил на моем месте⁈ Что, разве не так⁈ Не так бы⁈

— Знаю, я прекрасно знаю, — стоя между ними и глядя Жене в глаза, сказал я.

— Его убьют, а вместе с ним и всех нас. Нам не отвертеться, — продолжал Женя, будто бы и не нуждаясь в моем ответе. — Это только вопрос времени. Скоро они поймут, и тогда нам конец.

— Мы не станем отвертываться, Женя, — возразил я.

— Я знаю. Потому и говорю, что нам всем конец, — покачал головой Женя. — Он убил всех нас, Витя. Нам просто кранты. Как только пацаны с Черемушек узнают они…

— Я поступил правильно, — уже тише, но все еще также убежденно повторил Фима.

— Из-за него у нас будут проблемы, это правда, — покивал я. — Но уже поздно сетовать на то, что сделал или не сделал Фима. Все уже произошло, назад дороги нет. И разлад внутри самих себя — худшее, что может с нами случиться. Дом, разделившийся внутри себе, не устоит. Не нужно вносить раскол. Нужно решать проблему. Нужно подумать и решить, что делать дальше. А то, что ты задумал, Женя, до добра не доведет. Как минимум бить его — бессмыслица.

Женя пристально смотрел на меня несколько мгновений. Потом проговорил:

— Пусти. Я просто всеку ему разок.

Еще секунду я смотрел в глаза Жене. В них все еще пульсировала ярость, но сила ее явно поутихла. Обернувшись, я взглянул и на Фиму. Еще миг назад напружинившийся чтобы защищаться, теперь Ефим застыл. Медленно опустил руки, потом плечи. Наконец, он отвел глаза.

Не сказав ни слова, я просто отступил, отошел в сторону, давая Жене проход.

На мгновение они застыли друг напротив друга. Потом Женя сплюнул, выругался матом и просто вышел из комнаты.

Как только Корзун исчез в дверном проеме, Фима размяк. Он медленно опустился на матрас, сел, оперся лбом о ладонь.

— Женя прав, — вдруг сказал он. — Я накликал беду на всех. Но разве мог я поступить иначе? Разве кто-нибудь из нас поступил бы иначе? Дело касалось Маши. Разве ж я не прав?..

— Думаю, каждый защищал бы своих в такой ситуации, — обернувшись, согласился я. — Но ты, Фима, сделал глупость и правда навел на нас беду.

— Хочешь, побей меня, — сказал он, понурив голову.

— А толкну? — Я глянул на Фиму. — То, что ты сделал, уже не воротишь. Будем выкручиваться.

— А Женя?..

— Остынет. Еще Степаныч не знает. Уж он-то прописочит тебя по первое число. Еще будешь просить, чтоб Женя вместо этого тебе рожу набил.

— И что же делать? Что же мне делать, Витя? — Фима поднял на меня Фима блестящие молодые глаза.

— Для начала все рассказать, — я приблизился, сел перед ним на корточки. — Ты упомянул, что видел нескольких авторитетов, так?

— Так.

— Но погибли только двое? А остальные?

— Был еще один, — вспомнил Фима. — Я не знаю, кто это. Но он подогнал буханку и стал выносить наркоту из гаража, грузить ее в машину. Потом все уехали.

— Хм… — Я задумался. — в Черемушенской ОПГ разлад. Кулым против наркотиков. А ты взорвал Сливу — одного из тех, кто мечтает торговать герычем в городе. Вот только что Слива там делал? Приехал лично проследить за тем, как перевезут наркоту? Вряд ли. Не по чину дело. Да и кто будет заниматься наркотой сразу после покушения? Если все так, как ты говоришь, то это было похоже на грабеж. Что, если Слива приехал на сделку, которая пошла не по плану. Прошла не по плану, из-за тебя, Фима.