Эта речь вызвала спокойную и скорее положительную реакцию католической печати. После сентябрьской забастовки 1904 г., когда задача «борьбы с красным безумием», как выражались некоторые газеты, встала на повестку дня, согласно логике классовой борьбы, правительство Джолитти должно было прийти к мысли, что пришло время так или иначе добиться некоторого — пусть минимального — взаимопонимания с Ватиканом. Пий X, еще в бытность свою патриархом венецианским, вел себя чрезвычайно корректно по отношению к савойской династии и поддерживал с дворцовыми кругами определенные личные связи. Это, конечно, во многом определило его поведение, когда он стал папой. С другой стороны, осторожная и гибкая политика Джолитти способствовала тому, что взаимоотношения с церковью стали менее напряженными. И вот, когда после сентябрьской забастовки 1904 г. все фракции буржуазии, от умеренных до консерваторов, потребовали роспуска парламента и назначения новых выборов, многие газеты заявили, что после «пяти дней забастовочного безумия» Ватикан должен изменять свою политику и разрешить католикам принять участие в голосовании. Голоса католиков смогут обеспечить новый состав парламента, в котором будет меньше социалистов и прочное «умеренное» большинство.
Газеты выражались откровенно: «католики своим бездействием, неучастием в выборах только поощряют бунтовщиков»; «бунтовщики — не только враги государства, они также и враги религии, они толкают плебс, особенно в деревнях, в объятия социалистов и анархистов»; «многие избирательные округа, находящиеся сейчас в руках бунтовщиков, имели бы других представителей в парламенте, если бы католики не воздерживались от участия в выборах».
Джолитти распустил парламент, а Пий X нашел удобную формулу. Он не отменил официально принцип non expedit [15] , но предоставил католикам право «поступать согласно своей совести», что практически означало отмену запрещения голосовать. Впрочем, лозунг (разумеется, неофициальный) гласил: elettori ma non eletti [16] . В период, непосредственно предшествовавший «молчаливому согласию» Пия X, особую активность проявили некоторые авторитетные католические деятели из Бергамо, стоявшие за непременное участие католиков в выборах. Представители правительства провели с ними негласные переговоры, они направили делегацию к папе. Именно этим делегатам Пий X и предложил «поступать согласно своей совести». Но практически на ноябрьских выборах 1904 г. участие католиков в голосовании было небольшим, и особенного влияния на исход выборов их голоса не оказали. Но это имело принципиально важное значение, поскольку Ватикан после многих десятилетий изменил свою позицию по такому важному вопросу, как участие итальянских католиков в парламентской борьбе.
«Чивильта каттолика» поддержала участие в выборах, газета Меды тоже высказалась одобрительно, хотя и с оговорками, суть которых сводилась к тому, что на выборах надо сохранять самостоятельность и не идти на союз с консерваторами. Журнал Муррп «Культура сочиале» резко осудил всю акцию, утверждая, что стране реально ничего не угрожает и что католиков вовлекают в ничем не оправданную реакционную политику. Еще более резко высказался дон Стурцо: в своей газете «Кроче ди Костантино» он назвал участие католиков в выборах «проституированием» и писал: «Мы боремся против социалистов, это верно, по опираясь на наши силы и наши идеи, имеющие социальную и демократическую ценность. Однако, поддержав умеренных и консерваторов, мы тем самым выступили против всей совокупности стремлений и жизненно важных вещей, отвечающих нуждам народа и имеющих большое значение для будущего социальных христианских сил» {82} .
Та же мысль прозвучала и в программной речи, которую дон Стурцо произнес в Кальтаджироне 24 декабря 1905 г. За несколько месяцев до того провалились очередные попытки христианских демократов продолжать самостоятельную работу. Так, они хотели провести конференцию в Болонье, по архиепископ Болоньи, кардинал Свампа, не допустил ее открытия, сославшись на письмо Пия X, осуждавшего «так называемых автономистов». Выходившая в Анконе католическая газета «Ла патриа» («Родина») заступилась было за христианских демократов, по ее сурово одернул Ватикан. Тогда они создали газету «Л’Италия нуова» («Новая Италия») и пригласили дона Стурцо сотрудничать в ней, по тот отказался: во-первых, он не верил в возможности повои газеты, во-вторых, считал для себя лично неудобным в пей участвовать.
Цель дона Стурцо была ясной: он хотел создать «новую христианскую и светскую (laica) партию». Никакие другие политические проекты его в то время не занимали. В речи 24 декабря он развил свою идею: быть может, все к лучшему — хорошо, что нет больше «Опера деи конгресса» («хотя бы и с Грозоли во главе»); хорошо, что разбиты христианские демократы, потому что их концепция не была вполне отчетливой; хорошо (вопреки тому, что сам он писал о «проституировании»), что практически отменен принцип non expedit (надо все начинать сначала и, главное, независимо от церковной иерархии). Логика ясна: католики хотят и должны активно участвовать в решении общенациональных проблем.
Необходимость создания народно-национальной католической партии, по мнению Стурцо, очевидна, по до сих пор многие в католических кругах не понимают этого. Точно так же, как не поняли, что христианско-демократическое движение могло противостоять социалистам «в социальном и политическом плане», не поняли и сделали все, чтобы ослабить это движение, подчинив его епископату.
Это место в речи дона Стурцо особенно важно потому, что четко сформулирована цель: борьба за влияние в массах в противовес социализму. Разумеется, эта цель была выражена еще в «Миланской программе», по «Миланская программа» — лишь робкий набросок по сравнению с тем, что предлагает сейчас кальтаджиронский священник, меридионалист, практик, «конкретист» не меньше, чем Сальвемини. Он знает: страна уже покрыта сетью «красных» организаций, престиж социалистов среди городского и сельского населения неуклонно растет. Надо противопоставить социалистической идеологии идеологию христианской демократии. Вместе с тем дон Стурцо решительно отвергает и консервативные идеи. Католическая партия, которую он хочет создать, должна будет «идти по пути демократического прогресса».
Любопытно, что он не предлагал назвать партию христианско-демократической: он считал эту формулу устаревшей, поскольку все христианско-демократические группы были так или иначе «конфессиональными». Надо создать «автономную, свободную и смелую партию». Но исторический момент для создания такой партии еще не наступил, он наступит только через 14 лет, после «десяти дней, которые потрясли мир».
Ромоло Мурри понравилась кальтаджиронская речь, по фактически Мурри и Стурцо шли уже разными путями. Разрыв, как мы сказали, произошел в 1906 г., и причины его неизвестны. Они вообще были очень разными людьми по складу и темпераменту, хотя Луиджи Стурцо и признавал, какое влияние в начальном периоде на него оказывал Мурри. После разгрома «Опера деи конгресси» Мурри не смирился. Первоначально он тоже считал возможным создание католической партии (хотя и не такого типа, чем та, о которой думал Стурцо) и намеревался привлечь к этому Филиппо Меду, по ничего не получилось.
Все же Мурри и его сторонники решили создать свой центр и в ноябре 1905 г. основали в Болонье Национально-демократическую лигу, к которой примкнуло много молодежных католических организаций. В уставе лиги подчеркивались верность и преданность католической церкви и вместе с тем стремление к экономическому и нравственному прогрессу Италии. Было четко сказано, что цель лиги — собрать воедино сознательные и зрелые силы молодежи и пролетариата, чтобы совместно бороться за интересы трудящихся и за их политическое воспитание. В июле 1906 г. Пий X формально осудил лигу и запретил священникам входить в нее. Лига и до того не имела массовой базы, а тут превратилась в небольшую группу. В том же году были разгромлены «Культура сочиале» и все организации, так или иначе связанные с Ромоло Мурри.
