Первая организация итальянских промышленников — Индустриальная лига была создана в Турине в 1906 г. Акт о ее создании звучал как манифест класса, претендовавшего на полное господство в общенациональной жизни. Затем возникли другие организации патроната в промышленности, а в Романье и Эмилии образовалась Ассоциация аграриев, целью которой было бороться против забастовок сельскохозяйственных рабочих. Джолитти лавировал и старался избегать классовых битв, но это оказалось невозможным. Когда-то Джолитти начинал с эгалитарной фразеологии, характерной для XIX в., с защиты мелкой собственности. Но положение быстро менялось. На политическую арену вышла новая промышленная буржуазия. Конечно, Джолитти был лидером и идеологом либеральной буржуазии, но пришли новые времена, и интересы этой буржуазии требовали иной политической линии, буржуазия предъявляла ясные требования. В конце концов Джолитти не мог не считаться с реальностью. А социалисты не могли всего этого не понимать.
Выступая в дискуссии в «Критика сочиале», Сальвемини с присущей ему страстностью писал, что Социалистическая партия умерла, а ее парламентская группа лишь «тень призрака». Для конечного успеха итальянской революции необходимо органическое слияние социализма с меридионализмом. Сальвемини, примыкавший к левому крылу реформистов, считал решение южного вопроса первоочередным для достижения подлинного национального единства. Человек глубоко искренний, гуманный и благородный, Сальвемини по всему складу своего мышления чуждался абстракций (его звали «конкретистом»), революционных синдикалистов он считал фразерами. Он был связан с миланской группой как потому, что верил в программу постепенных реформ, так и потому, что был глубоко привязан к Турати лично, верил в его ум, доброту и честность, а узы личной дружбы значили для Сальвемини очень много. Он сам был олицетворением совести, морального и политического протеста против бедствий Юга.
Трудно сказать, действительно ли, выступив со статьей «Призраки и реальность», Сальвемини был убежден, что Социалистическая партия органически не способна осуществлять свою историческую роль руководителя рабочего и крестьянского движения, пли же в статье просто проявились горечь, боль, разочарование. По мнению некоторых итальянских историков, в его яростной полемике сказывалось влияние английского тред-юнионизма, которым тогда многие интересовались в Италии. Сальвемини предлагал создать федерацию различных социалистических организаций и групп вне партии. Это не было ясно сформулировано, но выступление Сальвемини как бы предвещало развитие главного спора: о взаимоотношениях между Социалистической партией и синдикатами. Пока, впрочем, речь шла преимущественно о теоретических дискуссиях. Все-таки в тот момент трудно было вообразить, что пройдет всего несколько лет и все оборвется — личные отношения людей, годами связанных дружескими узами, считавших себя единомышленниками, уступят место непримиримой политической вражде.
В конце 1907 г. Иваноэ Бономи выпустил книгу «Новые пути социализма» и посвятил ее Анне Кулишовой. В книге чувствовалось прямое влияние идей Бернштейна, причем не было даже попытки как-то переосмыслить их в применении к итальянским условиям. Арфе пишет, что впервые авторитетный представитель итальянского социализма выступил в поддержку ревизионизма. Сальвемини охарактеризовал Бономи лаконично и зло: «Социалист, удовлетворенный всем». Имелось в виду то, что такие правые реформисты, как Бономи, были вполне удовлетворены режимом Джолитти и хотели лишь, чтобы этот режим нормально функционировал. Они считали совершенно излишней какую-то «специфическую» деятельность пролетариата.
Именно в 1907 г., когда в результате экономического кризиса усилилось недовольство самых широких слоев населения, вплоть до держателей мелких акций, возмущенных махинациями стяжателей и спекулянтов, Социалистическая партия должна была пересмотреть всю свою стратегию и тактику, исходя из своих генеральных принципов, из программы-минимум и из реальных жизненных факторов. Наряду с вопросом о взаимоотношениях партии и синдикатов с повестки дня в это время не сходит вопрос о «блоках». Под блоками подразумевались предвыборные союзы с другими партиями. Проблему блоков каждая федерация имела право решать по своему усмотрению. В зависимости от местных условий федерации либо выступали совместно с республиканцами и радикалами, либо отказывались от этого. Турати, который, в принципе, начиная с 90-х годов выступал за совместную борьбу в защиту демократических свобод, боялся, чтобы Социалистическая партия не заходила слишком далеко в политике блоков и не утратила самостоятельности. Как раз незадолго до флорентийского съезда стало ясным, что внутри руководства партии по вопросу о блоках есть серьезные разногласия.
К моменту флорентийского съезда влияние Всеобщей конфедерации труда было уже очень значительным. За несколько недель до открытия партийного съезда ВКТ собралась на свой второй конгресс в Модене. Очень остро стоял вопрос об автономии синдикатов. Это не могло не произвести большого впечатления на реформистов, которые всегда стояли за координацию действий между партией и синдикатами, но все же продолжали рассматривать партию как ведущую силу. Во Флоренции лидер ВКТ Ринальдо Ригола подчеркнул, что дело не в количественном соотношении членов партии и членов профсоюзов, а в том, чтобы найти нечто по-настоящему объединяющее. Ригола весьма недвусмысленно настаивал на том, чтобы к руководству в партии вернулись реформисты. Важными были также выступления Джузеппе Эмануэле Модильяни и Гаэтано Сальвемини о реформе избирательного права и о политике блоков. Сальвемини поддержал необходимость бороться за реформу избирательного права, связав его с южным вопросом. Он был, однако, против тактики предвыборных соглашений и блоков. Модильяни, напротив, отстаивал необходимость блоков и считал коренную реформу избирательного права самым важным вопросом. Он говорил, что лишь приобщение самых широких масс к непосредственному участию в политической жизни позволит социалистам в этой новой фазе добиваться серьезного осуществления реформ и принятия нового трудового законодательства.
По сравнению с предыдущими съездами партии флорентийский проходил спокойно, почти вяло. Анархо-синдикалистов не было, и, следовательно, сама возможность острой борьбы исключалась. Съезд принял решение, что анархо-синдикализм является течением, не совместимым с программой и политической линией Социалистической партии. Турати призвал к серьезной повседневной работе. «Я хотел бы, — сказал он, — чтобы этот наш съезд, который кажется тусклым, потому что на нем не было ни риторики, ни декламации, ни проклятий, действительно ознаменовал собой начало новой деятельности». Речь была встречена овацией. К руководству партией вернулись реформисты. Однако новый этап действительно начинался: на политической авансцене Италии впервые появились католики в ином качестве, нежели это было в прошлом веке и в самые первые годы Новеченто.
НА ПОЛИТИЧЕСКУЮ СЦЕНУ ВЫХОДЯТ КАТОЛИКИ
Процесс постепенного изменения отношений между либеральным государством и католической церковью в Италии развивался неуклонно. Прошло несколько десятилетий с тех пор, как папа Пий IX занял непримиримую позицию, а либеральная итальянская буржуазия усиленно демонстрировала свой антиклерикализм. Развитию этого процесса способствовали не только многие объективные, но и некоторые субъективные обстоятельства. В одной из своих парламентских речей в начале эры «социалистической монархии» Джолитти заявил, что церковь и государство — это две параллельные линии, которые никогда не могут скреститься. Что касается религии, сказал он, тут «правительство просто некомпетентно. Оно предоставляет гражданам полную свободу вести себя так, как им заблагорассудится, лишь бы они оставались в рамках закона». И добавил: «Я не думаю, что в задачу правительства входит поддерживать либо ниспровергать какой-либо религиозный принцип» {81} .
