Однако сюрпризы на этом не кончились. Стоя в задумчивости, графиня Левашёва машинально скользила взором по газетным заметкам – и через минуту снова наткнулась там на фамилию собственного супруга! Какой-то бойкий репортёр светской хроники сообщал, что «недавно овдовевший граф Левашёв, по-видимому, не собирается провести в одиночестве и скорби всю оставшуюся жизнь. По нашим достоверным сведениям, скоро состоится его помолвка. Невеста графа, разумеется, принадлежит к изысканному светскому обществу»…

Имени невесты не сообщалось. Конечно, всё это могли быть сплетни и слухи, и ни о какой помолвке, возможно, даже и речи не шло. Анна слишком хорошо понимала, что представляли собой эти «достоверные» сведения, воспеваемые репортёром! Ну, а если в газете всё-таки написали правду? Левашёв женится – что тогда будет с Элен?!

– Анютка, ты чего это? – участливо спросила Клаша, появившаяся на ступеньках магазина. – Привидение, что ли, увидела?

– Да так, ничего страшного… – Ей не хотелось обсуждать все эти вещи здесь, на улице. – Вот, журнал купила, какой тебе нужен. Знаешь, Клаша, я подумала: быть может, мне и самой объявление дать, что ищу себе место?

Клавдия помолчала немного, потом рассмеялась.

– Так, а если к тебе твои же друзья бывшие обратятся, что тебя покойницей считают? Мало ли, кому уроки нужны! Вот, верно, напугаются, ещё и святой водой брызгать начнут!

Клаше всё это казалось весьма забавным, а вот Анне было не смешно. В самом деле, если она таким образом столкнётся со знакомыми из своего прошлого? Нет, похоже идея с объявлением – не лучший выход. Однако, Клавдия хохотала столь заразительно, что Анна не могла не улыбнуться вместе с ней.

– Ну что, идём пока домой?

– Нет, мне ещё к заказчице надо успеть! Вот, сорочки с брюссельскими кружевами да юбки нижние им с дочерью отнести. Опаздывать нельзя, они вечером со двора уезжают. – Клаша снова радостно улыбнулась, будто ей дали необыкновенно приятное поручение.

– А далеко идти-то? Что-то ты уж слишком весела последнее время, Клаша! – Анна слегка насмешливо посмотрела на подругу. – Будто вознаграждение какое получила!

– Ну, а что же? Хозяйка меня ценит, деньгами не обижает! – весело ответила Клавдия. – А когда место в магазине освободится, так я его и получу…

– А хочешь я с тобой пойду, вот и погуляем вместе? – предложила Анна.

Однако на этот невинный вопрос Клавдия смутилась, вспыхнула и пробормотала что-то невнятное, отводя глаза.

– Эх, Клаша, а недавно ведь надо мной смеялась! Встретила, что ли, молодца какого? То-то, я смотрю, сияешь, будто солнышко вешнее!

– Ну я… Ну и встретила, да только… Я тогда, после Васьки моего бесстыжего думала: ну их, ни за что больше не полюблю! Буду только денежки с них, молодцов этих, брать – а до сердца никого не допущу! А тут, видишь…

– Да зачем ты оправдываешься, Клаша! Ты молодая, отчего бы не полюбить снова, если человек хороший встретился? А про Ваську забудь: в юности кто не ошибался?

Клавдия бросилась на шею подруге.

– Спасибо тебе, Анюта! Я и то сначала даже и говорить-то с ним боялась! Думала – не дай Бог влюбиться опять! А он и не говорил ничего, только молчал да смотрел. За мной шёл, вот этак, тихонько – раз только я оступилась, а он руку мне подал. И всё молчал, и я молчала… На третий день только заговорил! Вот теперь и встречаемся накоротке, только парой слов перекинуться! А больше ничего, ни-ни!

– Ну и ладно, если так – не надо спешить! Ты сама увидишь, если нравится.

– Очень нравится, и он хороший! – горячо заверила Анну Клавдия. – Только вот он господский человек. Очень барину своему предан, часто уезжает с ним куда-то; у них там всё, как барин скажет. Но он мне клянётся, что и барин у него хороший, благородный да добрый. А ещё обещал, что не обидит меня никогда…

– Вот и славно! – улыбнулась Анна. – Ты гуляй, беседуй, отчего бы не гулять. А там видно будет – ты уж сама поймёшь, захочешь с ним или нет.

– Спасибо тебе… сестрёнка! – Клаша поцеловала Анну и, уже совершенно счастливая, упорхнула к своей заказчице – видимо, таинственный кавалер должен был ожидать Клавдию где-то по пути.

Анна с улыбкой проводила подругу глазами.

Она вернулась домой одна и ещё раз просмотрела те пресловутые газеты. Получается, Катерина Фёдоровна умерла, а Левашёв, если только это правда, собрался жениться? И уж точно не на Елене…

Что же будет в таком случае? Анна представила себе, что, стоит только ей объявиться и показаться в обществе, все планы графа Левашёва полетят к чертям! Потому, что он не вдовец и всё ещё женат на ней, Анне! Она мрачно усмехнулась: Владимир так любит всё просчитывать заранее и управлять любой ситуацией! Вот уж, наверное, растерялся бы, как никогда в жизни!

Но – ей зачем в это всё вмешиваться? Ради сестры, которая добровольно стала любовницей её мужа? Ради того, чтобы сделать пакость самому мужу? Или чтобы предостеречь неизвестную невесту графа Левашёва?

Нет уж! Анна вполне сознавала своё нынешнее равнодушие к тому, что осталось от её прежней семьи. Жалко Элен – но чем ей можно теперь помочь? Она ведь всё равно не откажется от Левашёва! Что же касалось самого Владимира и его невесты – Анне не было до них никакого дела. Даже ненависть к мужу как-то отгорела и прошла. Пусть живут, как хотят. Теперь её семья – Илья, Клаша, Арина Ивановна с её детьми, недолго знакомые, но такие славные! И когда-нибудь они отыщут Алтын – вот и все, кто сейчас Анне нужен и важен.

Анна спустилась из мезонина вниз, чтобы помочь Арине Ивановне по хозяйству. Раз уж та твёрдо решила не брать с неё плату за жильё, хоть чем-то графиня Левашёва окажется ей полезной!

Анна прибралась в доме, помогла прислужнице Маланье развесить во дворе выстиранное бельё, затем, вместе с хозяйкой, прополола её драгоценные грядки с овощами. Она открыто призналась Арине Ивановне в своей неопытности во всём, что касалось огорода. В ответ хозяйка ни о чём не расспрашивала, а вместо этого терпеливо учила Анну, что и как сажать, поливать и полоть.

Ещё Анна – не без внутреннего лукавства – нередко пополняла хозяйские запасы фруктов и ягод, если была уверена, что никто не поймает её за руку. Для виду она шла на рынок рано утром, потом поднималась к себе и торопливо рисовала крупную сочную землянику, чернику, красную и чёрную смородину – и относила свои творения на кухню. Арина Ивановна качала головой, упрекала Анну в расточительности, а та с улыбкой отнекивалась, что купила всё очень дёшево, с большой уступкой. Жаль, нельзя было рассказать хозяйке и Клаше о своих волшебных умениях! Тогда не пришлось бы прятаться, и графиня Левашёва могла бы открыто подкармливать хозяйских детей свежими лакомствами.

После возвращения старших девочек из пансиона, Анна немного помогала им готовить уроки. Самой младшей дочери Арины Ивановны было восемь лет, и мать говорила, что платить ещё и за её обучение, скорее всего, не получится. Сёстры выучили младшую читать и писать, Анна же предложила заниматься с нею французским. Однако Арина Ивановна с грустью покачала головой и сообщила, что это умение девочке, скорее всего, нигде не пригодится. Если старших они обучали, пока у семьи были хоть какие-то виды на будущее, то младшая, по-видимому, пойдёт в ученицы к закройщице, либо в шляпную мастерскую по соседству.

– Ничего, бывает и хуже! – ответила Клавдия, когда Анна вечером поделилась с ней этой несправедливостью. – Тут у девчонки хоть мать, да брат с сёстрами есть, они её любят. Ну, не будет французский знать, да вальс плясать, а станет шляпницей или портнихой. Что плохого? Кусок хлеба себе заработает. Лишь бы пьянствовать не начала, да с каким-нибудь мазуриком не связалась…

Анна внутренне содрогнулась. Ей вспомнилось их с Еленой детство – в довольстве и роскоши, с гувернантками, няньками, уроками живописи, музыки, танцев, иностранных языков! И всё равно, она, блестяще воспитанная, едва не очутилась в том же заведении, что и Клаша. А Елене образование ничуть не помешало стать жертвой эгоистичного и бесчестного человека… Выходит, Клаша полностью права!