За семь лет службы на Кавказе Столетов проявил себя как прекрасный администратор и толковый офицер, получив чин подполковника и три ордена. К этому времени Милютин стал военным министром и, вспомнив о Столетове, перевел его в Туркестан для выполнения особой разведывательной миссии.

Начало поездки Столетова было спокойным. До Астрабада он добрался без всяких приключений. Там его любезно принял правитель города принц Джансуд Мирза. Последующий месяц подполковник провел в Астрабаде, совершенствуя персидский язык, после чего вместе с принцем отправился в Шахруд, где купил лошадей и припасы для поездки в Афганистан.

До Мешхеда Столетов добрался уже с немалыми трудностями. Неожиданное появление русского подполковника очень встревожило тамошнего английского консула Дольмедта, который сразу понял, что Столетов его коллега по Большой Игре.

Вскоре Дольмедт узнал, что русский разведчик «просит об оказании содействия к поездке в Герат». Эта новость встревожила английскую дипмиссию в Тегеране. Дело в том, что Герат уже на протяжении долгого времени рассматривался англичанами как важнейший стратегический пункт в осуществлении русской экспансии против Индии. Оттуда легко было достичь любого из двух главных ворот в Индию – Боланского или Хайберского проходов. Одновременно Герат являлся выгодным плацдармом для продвижения Англии к Каспийскому морю и Закавказью. Поэтому Дольмедт немедленно подключил агентуру, чтобы помешать своему визави. Первому секретарю английской миссии в Тегеране Уильяму Томпсону было поручено приложить все усилия для недопущения Столетова в Афганистан. Персы пытались было успокоить Томпсона, что подполковник Столетов – обычный любитель-путешественник, совершенствующий знания восточных языков. Но англичанин, разумеется, им не поверил.

Визирь Мамед Насир Хан принял Столетова с почтением, но в реальности, под давлением Томпсона, помогать отказался. Ввязываться в разборки между русскими и англичанами визирь откровенно не пожелал. Не прибавило доверия к русскому и известие о взятии русскими войсками в апреле 1868 года Самарканда, а в июне – Бухары.

Просидев в Мешхеде около трех месяцев и поняв, что в Герат англичане его не пустят, Столетов вернулся в Шахруд, а оттуда отправился в Тегеран. В поездке подполковника сопровождал и наш агент – бухарский уроженец Хаджи Мир Хайдер.

Что делал в Тегеране Столетов, мы в точности не знаем, кроме того, что тесно общался с нашим поверенным в делах Зиновьевым. Все попытки нашего поверенного в делах в Тегеране Ивана Зиновьева помочь Столетову, тоже ни к чему не привели.

– Увы, Николай Григорьевич, я сделал все, что мог! – говорил Зиновьев Столетову, разводя руками. – Но не все в моих силах. Здесь в Персии мы играем с англичанами в открытую и чаша успеха постоянно качается из стороны в сторону. Недавно мне удалось обезвредить их разведчика, теперь же Томпсон отыгрывается н вас…

Худой, со впавшими щеками и запавшими глазами Зиновьев впоследствии станет послом в Персии, директором Азиатского департамента Министерства иностранных дел и членом Госсовета, совершив немало полезного для России, но в тот раз переиграть англичан он не смог.

Вскоре в очередном донесении в Министерство иностранных дел консул Гусев заметил, что Столетов планирует через некоторое время «отправиться через Решт в Россию с каким-то индийским принцем». Это значит, что Столетов даром время в Мешхеде и Тегеране не терял. До этого еще никто из наших разведчиков на прямую не выходил на индийских принцев. Скорее всего, это была отчаянная попытка кого-то из раджей Кашмира, Индура или других северных княжеств установить прямые контакты с Россией для противодействия англичанам.

Судя по всему, переговоры с принцем Столетов вел в строжайшей тайне, так как, узнай об этом англичане, все могло бы кончиться военным конфликтом. Именно поэтому имя индийского посланца, с которым встретился Столетов, суть их переговоров и последующая поездка принца в Россию, остались и по сегодняшний день покрыты завесой тайны. Ничего нам не известно и о результатах самой поездки. Зато известно, что англичане о ней тоже ничего не узнали.

Результаты общения с индийским принцем и собственные наблюдения легли в основу составленной Столетовым в 1870 году «Докладной записки о состоянии английских военных сил в Индии и настроении туземцев».

Начальник Главного штаба Гейден и министр Милютин результатами командировки остались очень доволен. Следствием этого стало получение Столетовым «вне выслуги» полковничьих погон и ордена Анны 2-й степени с мечами.

А вскоре Милютин добился согласия императора Александра II на овладение Закаспийским краем. «Продавил» вопрос в июне 1869 года туркестанский генерал-губернатор Кауфман, полагавший, что наше укрепление в Красноводском заливе может оказать давление на враждебную Хиву. Впрочем, «партия мира» призывала генералов к терпению.

– Что там еще Кауфман опять замышляет? – спросил Милютина при очередном докладе император Александр.

– Смотрит на Красноводск как на средство, облегчающее ему военную экспедицию в Хиву.

– Ну а как смотрите вы? – поднял бровь император.

– Министерство смотрит несколько иначе. Красноводск – это прежде всего новые ворота для нашей торговли и в крайнем случае внушение Хиве.

– Было бы желательно, чтобы посредством каспийской крепости начала развиваться торговля, которая выгодностью докажет Хиве пользу добрых с нами отношений. Кроме того, хан поймет, что до него добраться теперь уже легко! Поэтому экспедицию в красноводские пески будем устраивать!

В августе 1869 года Александр II, основываясь на докладах министра и Столетова, утвердил предположения «О Красноводской экспедиции». Вначале хотели назначить начальником отряда генерал-майора Геймана, а Столетова начальником штаба. Но главнокомандующий Кавказской армией великий князь Михаил Николаевич решил иначе:

– Командование отрядом полагаю поручить полковнику Столетову как по его способностям и знанию, так и потому, чтобы назначением генерала не вспугнуть англичан!

– Не возражаю! – согласился император. – Столетов умен и храбр. Ему и карты в руки!

Не возражал против кандидатуры Столетова и военный министр.

Экспедиция должна была занять берег Красноводского залива и пункта в Балханских горах, причем о посылке русского военного отряда персов решено было уведомить заранее.

Выступление отряда было назначено на осень 1869 года. Задачи Столетову были поставлены так: «В случае образования враждебной нам коалиции среднеазиатских владетелей или необходимости поддержания принесшего нам покорность бухарского эмира, вновь занятый нами пункт может служить исходною точкою и базою отряду, переброшенному через Каспийское море, для совокупных операций кавказских войск с войсками Туркестанского округа. Наконец, в случае установления движения караванов между Красноводском и хивинскими владениями, торговый путь к некоторым рынкам Средней Азии значительно будет сокращен и удешевлен».

– Твоя задача – подготовить будущее генеральное наступление на Хивинское ханство! – сказал напоследок Столетову Милютин.

– Я готов сие генеральное наступление и осуществить! – гордо ответил Столетов.

– Ну, об этом мы подумаем чуть погодя! – охладил пыл подчиненного министр.

Переправа отряда через Каспийское море была организована безукоризненно. Впрочем, как писал позднее Столетов: «Из-за противных ветров и сильного волнения, замедлявших ход шхун», до пункта назначения добрались только 5 ноября. Через два дня полковник сообщил главнокомандующему Кавказской армией: «Отряд в сборе, здоровье людей хорошо, все необходимое с нами. Полковник Столетов».

Одновременно с отплытием отряда из Петровска новый российский посол в Тегеране Бегер прибыл с визитом к министру иностранных дел Персии Мирзе Саид-Хану и заявил:

– Русская экспедиция в Красноводский залив не имеет никакого враждебного характера ни к Персии, ни к туркменским племенам, а предполагает целью освоение фактории, которая могла бы служить как средством для продолжения торгового пути в Среднюю Азию, так и наблюдательным постом за сношениями хивинцев и туркменами.