– А в других отношениях туфелька падала?

Моя внезапность удивила ее.

– Не думаю. Нет.

– А в вашей семье когда-нибудь падала вторая туфелька? – продолжила я.

Наташа сделала паузу, озадаченно глядя на меня.

– Не думаю, что это как-то связано с моей семьей. Почему психотерапевты так любят говорить об этом? У меня было замечательное детство. Не думаю, что вы там много найдете. Лучше просто выяснить по поводу Клайда.

Именно в такие моменты я внутренне (с любовью!) усмехаюсь и думаю о психологе Брене Браун. Она рассказывала, как пыталась установить границы с психотерапевтом на первом сеансе: «Никаких семейных проблем, никаких детских штучек, мне просто нужны рабочие стратегии».

Такой подход не сработал для Брене, не сработает и для вас. Потому что (хотите вы это признавать или нет) «семейные проблемы» и «детские штучки» лежат в основе практически всего.

Возможно, это не то, что вы хотели услышать. Можете считать, что давние события абсолютно не влияют на вас сегодня. Вы выросли и полностью сформировались как личность, верно? Трудно поверить, что события, например, десятилетней давности все еще управляют вашей жизнью.

Но я знаю точно. Ваше прошлое создает модели, которые влияют на ваше поведение сейчас.

Вы зрелая личность, многое изменилось, но вы все еще звено в цепи из нескольких поколений. Семейная система управляет частями вашей жизни, в большей или меньшей степени. Ваше прошлое правит бал – ваш бал – и если вы этого не осознаете, то, скорее всего, страдаете.

Прошлое живуче, мой друг. Чем больше вы отворачиваетесь от него, тем больше оно преследует и требует вашего внимания. Вы никогда не задумывались, почему снова и снова ссоритесь по одним и тем же поводам? Никогда не задумывались, почему продолжаете выбирать одних и тех же партнеров? Задумывались, почему реагируете на что-то одинаково, даже если не хотите? Или почему ваш внутренний критик повторяет одни и те же недобрые слова? Это ваше прошлое, которое требует внимания. Это «детские штучки». Они влияют на вашу жизнь сегодня, и об этом полезно знать.

Наташа не хотела тратить время на свое детство. Это о многом говорит. Придется немного поработать вместе. Путешествие в историю ее семьи неизбежно раскроет важные связи между прошлым и настоящим. Наташа увидит связи между семьей происхождения и проблемами, вплетенными в ее сегодняшнюю жизнь. И тогда она начнет понимать: то, что испытывает с Клайдом, не так просто и поверхностно, как казалось сначала.

Наташа отнюдь не исключение. Большинство моих клиентов не считают важным и полезным посмотреть на динамику семьи, на обусловленность, которая их сформировала. Они хотят поговорить о том, продолжать отношения или нет. Наташа знала, что помолвка не за горами (Клайд уже выбирал обручальные кольца), поэтому не хотела тратить время на изучение чего-то другого, кроме этих конкретных отношений. Остаться с Клайдом или сбежать от него – вот вопрос, который не давал покоя.

Разумеется, с ее точки зрения это имело смысл. Большинство людей предпочли бы сосредоточиться на том, куда они направляются, а не на том, откуда они пришли. Но чего Наташа не понимала, так это того, что изучение только Клайда удерживало ее от обретения ясности. Следующие два месяца нашей работы Наташа не просто изучала свое детство и прошлые отношения. Она узнала новое о родителях и сестре. В конце концов многое начало обретать смысл – в отношении Клайда и других проблем, с которыми девушка пыталась справиться годами.

Стоит потратить время на изучение своей семьи происхождения… но это не всегда легко. Это то, чем мы будем заниматься вместе на следующих страницах. Если мы не изучим приобретенные нами модели поведения, то обречены повторять их (порой разрушительно). Как Наташа.

Как и многие другие, до своего переломного открытия Наташа считала, что ее детство было идеальным. Брак родителей все еще воспринимался целостным, а семейная система, в которой выросла, – любящей. «Мне не на что жаловаться. У меня было замечательное детство. Нелепо искать какие-то недостатки, особенно когда многим другим было тяжелее, чем мне».

Наташа пала жертвой, во‐первых, идеализации, а во‐вторых, того, что я называю «сравнением ран». Она не разрешала себе принять истинную историю детства, потому что «другим было хуже». На самом деле это были люди из ее окружения. Подруга, с которой жестоко обращался отец. Еще одна подруга, чья мать умерла, когда ей было тринадцать. И еще друг, чей брат украл дома все деньги и спустил их на азартные игры.

«Вот это настоящие проблемы. Настоящие боль и душевные травмы», – сказала Наташа. Ее обиды и страдания не шли для нее ни в какое сравнение с болью как друзей, так и незнакомцев. Она не верила, что имеет право их чувствовать.

Мне показалось важным обратить внимание на то, как Наташа использовала слово «настоящие». Вот что я слышала между строк: «Моя боль и моя травма не так очевидны. Могут ли люди признать их, если это не так бросается в глаза? Могу ли я признать их для себя? Есть ли здесь место для моей боли?»

В прошлом Наташи была боль. Я слышала ее в голосе и видела между строк рассказа. Но пока девушка не сочтет эту боль достойной внимания, мы не сможем справиться с ней.

«Сравнение ран» – отвлекающий маневр, независимо от того, делается он в целях преуменьшения или преувеличения. Фокус внимания смещается от вас самих – от вашей истории, вашей уязвимости. В конечном счете – от вашего исцеления. Прошлое часто идеализируется (как и делала Наташа). Это попытка защиты. Если вы будете смотреть на свою семью через призму позитивного, вам не придется сталкиваться с болью, чувствовать себя нелояльным по отношению к родителям или казаться неблагодарным за их заботу и любовь. Кроме того, если прошлое не столь надежно, как вы его себе представляете, на вас может обрушиться чувство потери – из-за того, что было и чего не было. Вы можете испугаться, думая, чем теперь обернется настоящее и будущее.

Это парадокс, который многим трудно воспринять: критически относиться к своей семье происхождения – и в то же время отдавать дань той любви и тем усилиям, которые в ней были. Трудно одновременно удерживать в голове две противоречивые идеи. Но вы сильно рискуете остаться в своей жизни лишь сторонним наблюдателем. Это неизбежно, если вы не можете взглянуть на свои истории первопричин, на свою боль и травму. Неизбежно, если делаете пережитое меньшим или большим, чем оно есть на самом деле. И если застряли в идеализации.

Наташе нужно отказаться от сравнений, освободив место для своей боли, не размениваться на отвлекающие факторы. Ей нужно признать свою истинную историю первопричин. А для начала увидеть ту роль, которую она сама выбрала, пытаясь поддержать семью.

Дети вездесущи. Они постоянно наблюдают, подсматривают, чувствуют и осязают то, что происходит вокруг. Они внимательны к эмоциональным переживаниям других, часто предлагая обнять или поцеловать родителя, брата или сестру, которые, по их мнению, печальны или расстроенны. Порой удивительно, как дети замечают то, чего часто не замечают многие взрослые. Их интуиция по-прежнему остается целостной. Дети присутствуют здесь и сейчас. Они настроены на свое окружение. Они еще не научились прикрывать свою боль или боль других оправданиями или преуменьшением. Дети не боятся указывать на боль, которую замечают у других, инстинктивно хотят решить любую проблему, которую осознают.

Эта невероятная чувствительность к боли и стремление убрать ее часто приводят к тому, что ребенок начинает играть решающую роль в поддержании семьи. Например, он пытается эмоционально повлиять на других или даже быть «родителем» для младшего брата или сестры. Может быть, вы пытались отвлечь своих родителей от неприятностей, хотели облегчить им жизнь. Например, если у вас были брат или сестра с особыми потребностями, вы заметили, как устают родители. После этого вы стали играть роль ребенка, который не требует внимания, заботится о себе сам и пытается не усложнять жизнь другим. Чуткий ребенок видит, что необходимо, а затем берет на себя роль, которая, по его мнению, защитит его или всю семью.