Будто нарочно, Алина крепко к нему прижалась и прошептала что-то очень сладкое, неимоверно приторно-ласковое, неуместное. До тошноты. Валя, сжав зубы, смолчал. Может, и это нормально. Может, и его отец когда-то говорил маме…

Он резко оттолкнул от себя Алину.

– Да что с тобой?! – воскликнула невеста. – Ты можешь объяснить? Или так и собираешься…

– Ничего, – отвернулся к окну Валя.

Теперь они молча ехали по городу. На блатной мотив радио пело о береге счастья и пристани любви. Водитель то и дело косился на них в зеркальце.

Кортеж остановился возле стелы с вечным огнем. Из багажника достали еще теплого шампанского с бутербродами, и, пока гости выпивали, Валя с Алиной поплелись фотографироваться.

– Молодые, не кисните! – подбадривала девушка, размахивая руками, как парковщик. – Сюда, сюда. Понимаю, жарища сегодня, но давайте встряхнемся. Жених, ну! Встаньте у огня!

Валя попытался привлечь к себе Алину.

– Это что еще за новости? Алин, обнимитесь, ну ёперный театр!

– Давай хотя бы для фотографий, – шепнул ей Валя.

Алина посмотрела ему прямо в глаза. Впервые Валя разглядел в ее чертах не ласку или робость, а холодный упрек, почти граничащий с неприятием.

– Ты обещаешь мне, что мы поговорим? Обещаешь?

– Обещаю.

– Когда?

– Поговорим. Я же сказал, обещаю.

Поджав губы, Алина подала Вале руку.

– Ну улыбнитесь, молодые! – щелкала их фотограф. – Валь, расчешись… Есть расческа у кого?

Подступила толпа гостей, все по очереди стали фотографироваться с молодоженами. Валя стоял как вкопанный, ощущая себя деревянной чуркой.

Подскочили визжащие одногруппницы. Его трясли, обнимали, толкали, просили подвинуться и чмокали в щеку, а он искоса наблюдал за трясущейся в декольте желейной Настиной грудью.

Следом подошла, прихрамывая, Алинина бабушка. Валя вообще не знал, что она поехала с ними.

– Теперь у меня и внук, и внучка, – она с нежностью взглянула на Валю. – Все я в жизни видала, уж помирать не страшно.

– Да вы что, Ирина Павловна, – прохрипел курящий неподалеку тамада. – Вы еще на свадьбе правнуков спляшете, скажите?

– О-хо-хо, эк куда загнули! Правнуки!

– Да будет вам, конечно спляшете! А ну, теперь и меня, с моими родными! – тряс их обоих в объятиях Богдан. – Алинк, как я за вас рад! Дай расцеловкаю!

– Позвольте и нам на память! – подошел Игорь Яковлевич с женой – полноватой рыжей женщиной.

Краем глаза Валя заметил, как поджались губы Алины, как только крепкая ладонь легла на ее талию.

– Стой, Гогочка, у тебя тут все съехало, сейчас-сейчас, – ворковала жена, поправляя Игорю Яковлевичу галстук.

– Зин, не мельтеши так, вон уже фотографируют.

Хилый Валин тезка, перед тем как занять между молодыми место, сначала долго и с ухмылкой глядел на жениха и только затем, сведя плечи, втиснулся в середину. Он хотел было приобнять Валю, но тот сбросил его теплую руку, словно почувствовав змею, извивающуюся на лопатках.

– Я Лешу не вижу, – не глядя на него, шепнула Алина. – Может, отправить кого узнать?

– А теперь только мужчины с женихом! – раздавала команды фотограф.

– Я схожу, – тотчас ответил он, направляясь в сторону шоссе.

Вдогонку ему полетели оклики, но Валя не оглянулся.

Как он и предполагал, Леша сидел в машине. Заметив подошедшего жениха, друг уткнулся в телефон.

– Работает? – спросил Валя, открывая незапертую дверь и присаживаясь.

Леша невозмутимо продолжал листать экран телефона.

– Лех… – помедлил Валя. – Извини, что подскочил так. Да, не прав был, черт-те что в башке, я сам охереваю.

Леша молчал.

– И день этот долбаный все тянется и тянется, аж тошнит и кошмарит от такой праздности, даже закурить некогда. Ну а как только…

– Не, Валек, ты в натуре поехавший, – перебил его Леша, оторвавшись от телефона. – Это, видать, Алька мозги тебе затуманила, все берега попутал. Со свадьбы меня прогоняет, понимаешь!

– Да ничего я не попутал! Вот на хрена ты этому сказал, что я женюсь? Я же знаю, что, кроме тебя, некому больше.

Леша нервно защелкал кнопкой блокировки на мобильном.

– Слово даю – он сам все и так знал. Мы в магазе, на углу который, пересеклись как-то, ну, он стал про тебя спрашивать, мол, как ты, давно ли жениться решил, на ком, не нужна ли помощь… Но я сразу отказался, – поспешил добавить он. – Говорю: «Кость, все уже обмозговано, запилено, ничего не надо».

– Он один был?

– Один. Видать, из парка возвращался. Знаешь, он даже вроде лучше стал выглядеть. Зря ты, Валюх. Любит он тебя, а ты как…

– Как кто я? – резко перебил Валя. – М? Ну, чего молчишь опять? Конченый мракобес он. Кинуть больную жену ради соплячки – по-твоему, нормально, Лех? Да они когда познакомились, та младше меня была. Ух, чмошник!

– Из-за этого только? – помолчав, спросил Леша.

– Из-за всякого, – Вале вдруг очень захотелось прилечь, хоть ненадолго исчезнуть из сегодняшнего дня. – Кто же ему про свадьбу растрепать мог? Вот как он?.. И ведь с этой заразой явился, ничего не екнуло. Козлина.

– Слушай, ты мое мнение знаешь. И вот сейчас прям чем хочешь могу поклясться: ни душе про день свадьбы не сказал. В том числе и твоему отчиму.

Валя поднял голову. Стоит ли?.. Если уж он этому Сане отбитому доверился…

– Ты извини, еще раз. Лех, я, видимо, совсем двинулся.

– Да ладно, – Леша хлопнул Валю по спине. – Кстати, ты хоть и дрищ, но в бочину ты мне нехеровенько так прописал, до сих пор отдает.

– Слушай… – Валя колебался. – Короче…

– Да нормально все, ходить можно! Замяли, Валь.

– Нет, погоди…

Неожиданно в стекло со стороны Леши постучали.

– Парочка, вы чё там делаете? Вы от кого спрятались? – гоготнул Саня, пригубливая стаканчик с шампанским.

– Алё, народ! Там жениха фоткаться собрались, вообще-то! – кричала Настя.

– Скажите, что попозже подойдем, – ответил Валя, стараясь открыто не пялиться на грозно раскачивающуюся Настину грудь. Казалось, еще чуть-чуть, и она, как из авоськи, выпрыгнет на свободу.

– Ну уж нет, Валечка, не попозже. А ну, шагом марш с женой фотографироваться!

Вздохнув, Валя подождал Лешу, и вдвоем они направились к стеле. Гости его ждали, последовало еще больше вымученных шуток, кривых ухмылок, неуместных пожеланий, пустых тостов и раздражающего веселья. Валя с усилием сжимал челюсть, он предчувствовал: так пройдет весь оставшийся день. Быть гостем – одно, можно раствориться среди общей массы и даже получить от этого удовольствие, но оказаться в центре внимания для него означало выделиться, натянуть шутовской колпак с бубенчиками и плясать под чужие ожидания.

– Опять мой муж сбежал, да что ж это такое! – смеясь, обнимала его Алина.

Фотосессия заметно ее развеселила, казалось, она вовсе не помнила, что несколько минут назад ходила заплаканной.

– Валь, как лучше – вот так? Или, может, совсем без фаты, а?

В ответ он лишь кисло улыбался.

Организованно, как на школьной экскурсии, все вновь расселись по машинам и поехали на мост, где Валя с Алиной повесили замок с розовой растекшейся кляксой. Внизу шумело шоссе, дымили громыхающие фуры и дорога серым швом распарывала густое сосновое море. Перегнувшись через ограду, Валя наблюдал за машинами и думал, как хорошо людям, которые находятся в пути. Для них исчезали проблемы или заботы, все мысли теперь принадлежали расстоянию, а оно вместит в себя что угодно: разговоры, музыку, планы, мечты. Дорога дает временное освобождение, короткий перерыв между пребыванием в двух точках. И вдруг Валя почувствовал, что за этой общей мыслью, как в матрешке, спрятана еще одна, более простая и близкая ему, но добраться до нее никак не получалось.

Валя прыгал взглядом по ускользающим к горизонту машинам, пытаясь сосредоточиться, бормотал пришедшие на ум фразы, однако его сбил внезапный оклик:

– Ау, жених! Ты обожди сигать-то, ипотеку еще не взял!

Они спустились за фотографом в лес, гости ленивым хвостом волоклись следом. Валя держал Алину за руку, пытаясь мысленно вернуться к мосту, но ему мешал гул разговоров.