Мавзолей был обнесен высокой стеной из красного песчаника. Перед его фасадом простирался просторный двор, площадью в семнадцать гектаров, в котором предполагалась разбивка садов. По фронту мавзолея были сооружены массивная трехъярусная башня и арочные ворота, на постройку которых ушло еще пять лет. Весь комплекс мавзолея создавался в течение 22 лет. Выполнив наказ «царицы своей души», Джахан планирует, а затем начинает новую, не менее грандиозную стройку: точно такой же мавзолей, но только из черных пород мрамора, для самого себя — на другом берегу Джамны. По замыслу шаха, оба мавзолея, словно супружеские покои, должны были соединиться высоким кружевным мостом из черных и белых пород мрамора. Уже начались подготовительные работы, закладывался фундамент и сооружались свайные укрепления на противоположном отлогом берегу Джамны… Это место впоследствии стало называться Мехтаб Баг — лунный (фантастический) сад.

Однако этому плану не суждено было сбыться. Пока шах занимался постройкой новой гробницы, его сыновья воевали между собой за власть и престол. Одержав победу над братьями, один из них — Аурангзеб — арестовал отца и заточил его в Красном форту под надежной охраной вместе с его любимой дочерью Джаханарой Бегум. Последние годы своей жизни шах Джахан провел в том самом мраморном дворце, который им был построен для Мумтаз. Излюбленным местом времяпровождения старого шаха в последние годы и дни его жизни была башня Муссаман Бари, откуда он постоянно мог видеть Тадж-Махал. Здесь он и умер 23 января 1666 г. Выполняя последнюю волю своего отца, Аурангзеб на следующий же день приказал перевезти его тело в Тадж-Махал и без всяких церемоний и почестей похоронить рядом с Мумтаз.

А теперь несколько слов о том, как устроен весь комплекс Тадж-Махал. В него входит целая серия гробниц. Помимо основной, центральной, слева от нее из красного песчаника сооружена гробница главной фрейлины Мумтаз — Сати-ун-Нисса Ханум. Справа от нее — гробница Бегум Фатехпур, одной из жен шаха Джахана. В глубине сада есть гробница еще одной жены шаха — Кан-дхари Бегум, а также гробницы остальных членов шахской семьи. Рядом с ними расположена небольшая черная мечеть Кали Масджид.

Обычно индийские гиды начинают показ достопримечательностей Агры с Hyp-Махала. Он представляет собой сооружение, построенное из разноцветных пород мрамора, украшенное резьбой и самоцветами, отчего создается впечатление, будто весь мавзолей сделан из кружевной фиолетово-голубой шелковой ткани. Рассказывают, что Джавахарлал Неру считал его самым красивым и наиболее изящным из всех других. Нам он тоже понравился тем, что походил больше не на мавзолей, а на уютный и нарядный терем или замок, в котором можно было бы устроить детский сад или дворец пионеров.

Тадж-Махал.

Покинув Нур-Махал, мы возвращаемся в город, минуя мост, и едем по правому берегу Джамны. И вдруг неожиданно за поворотом нам открывается захватывающая панорама Тадж-Махала. Мы видим его примерно с той же точки, с которой его рисовал когда-то Верещагин. Для полного сходства не хватало только полной воды, когда река, разливаясь в период дождей, подступает к самым стенам Таджа, и в синих водах реки отражается вся красно-белая его панорама. Такое бывает в сентябре — октябре каждого года. С этой точки Тадж-Махал чем-то отдаленно напоминает соборы кремлевского ансамбля со стороны Москва-реки, когда смотришь на его красные кирпичные стены и белые стены Успенского собора над ними. Вероятно, Верещагину импонировало именно это сочетание красно-белых каменных строений и речной глади — мотив, так хорошо знакомый и близкий русскому сердцу. Увидев его, всегда испытываешь щемящее чувство светлой грусти о романтически далеком, о прошлом, то настроение, которое бывает и у храма Покрова на Нерли, и у стен Новгородской Софии или Нередицы… Однако в здешней архитектуре была своя особая, восточная красота, выражаемая в иных пропорциях, линиях и красках. В целом Тадж-Махал воспринимается, как нежная и стройная мелодия Реквиема, как торжественный и светлый аккорд любви, уносящий в голубое небо минареты, белый спокойный и величавый купол, венчающий широкие беломраморные опоры гробницы.

Мы подъезжаем к центральным воротам мавзолея и высаживаемся на укатанной красным песчаником просторной площадке.

Тадж-Махал, словно алмаз, заключен в оправу крепостных стен с четырьмя угловыми фигурными башнями-павильонами, увенчанными ажурными надстройками и куполами. Теперь мы видим мавзолей сквозь высокую арку ворот совсем близко, узнаем его, как старого знакомого. Он притягивает к себе, как магнит. Можно часами стоять и все смотреть и смотреть на это диво, на этот сказочный призрак, возносящийся в бездонное лазурное небо. Освещенность Тадж-Махала меняется, словно мираж. Он светится изнутри, меняя оттенки в зависимости от положения солнца: то вдруг становится светло-розовым, то голубоватым, то нежно-оранжевым. Ночью, при луне, на фоне черного неба он выглядит ослепительно белым. Только подходя совсем близко, замечаешь, что он весь в тончайших узорах, вытканных по белому мрамору, — мраморные блоки инкрустированы самоцветами и как бы просвечиваются насквозь, излучая мерцающий свет. Поражая своей кажущейся легкостью, храм этот вблизи представляется еще более величественным.

Мы поднимаемся по боковым мраморным лестницам на высокую и широкую открытую площадку — основание мавзолея — и входим под своды центрального портала. Отсюда боковые мраморные лестницы ведут на второй этаж мавзолея и далее на открытые круговые террасы, над которыми возвышается узорчатая и сверкающая самоцветами громада белого купола. Поражает и свежесть, и новизна этого сооружения, будто все это сделано не три века назад, а совсем недавно.

На верхних террасах множество людей, собравшихся сюда со всего света. Кого тут только нет туристы, мусульмане, индуисты.

С открытых веранд третьего этажа мы спускаемся на второй этаж и проходим в светлый просторный зал, в центре которого видим два саркофага из бело-розовых пород мрамора, украшенных растительным орнаментом и опоясанных текстами из корана. Но в этих саркофагах нет никаких останков умерших. Эти гробницы являются лишь только символическими проекциями тех, которые находятся в самой нижней части мавзолея. Подобного рода двойная (двухэтажная) система гробниц наблюдается почти во всех мусульманских мавзолеях. Согласно религиозным представлениям, из нижних гробов дух умерших переходит в верхние и уже отсюда возноси гея через купол в небо, к престолу Аллаха.

В нижнем сводчатом помещении, где находятся гробницы, царит сумрак. Никаких окон нет. Слабый дневной свет проникает сюда только через входной проем из верхнего вестибюля. Он отражается зеркальной поверхностью сводчатого потолка и падает прямо на саркофаг Мумтаз, который находится точно по центру мавзолея. Сбоку, у самой стены, находится саркофаг шаха Джахана. Он как бы примостился рядом, и поэтому наружного отраженного света ему почти не достается. Судьба распорядилась так, что и при жизни, и после своей смерти шах довольствуется только отблеском света, излучаемого прекрасной Мумтаз.

Обе гробницы, как ширмой, окружены беломраморной резной оградой высотою около двух метров. Мы заходим внутрь этой ширмы. Зажигаются свечи, и все вокруг начинает гореть и светиться, а поверхность саркофагов — излучать золотистый теплый свет. Они словно одеты светло-розовой шелковой тканью, вышитой тончайшим цветочным узором и орнаментом, поэтому, вероятно, поверхность саркофага Мумтаз кажется теплой или только слегка прохладной, словно живая. Мы погрузились в эту тишину, в это безмолвие.

Саркофаг шаха был в точности таким же, как и у Мумтаз, если не считать того, что на его верхней плоскости выступал удлиненный брусок из того же мрамора. Этим знаком обычно отмечаются мужские саркофаги. Кстати, по мусульманскому обычаю женщину хоронят значительно глубже, с тем чтобы в день воскрешения из мертвых она не могла опередить мужчин, представ перед взором аллаха.