В Квебек лоялистская эмиграция началась после Саратоги. В основном туда перебирались фермеры пограничных районов Нью-Йорка, Пенсильвании, Вермонта в надежде получить землю. Селились эмигранты лишь на западе провинции, на землях, которые власти скупили для них у индейцев в районе Ниагары, Онтарио и верховьев реки Св. Лаврентия.

Предоставляя лоялистам территории на западе Квебека, метрополия преследовала две цели. С одной стороны, вокруг франкоканадцев складывалось бы английское окружение — залог ассимиляции их с этой общностью. С другой стороны, поселения лоялистов вдоль границы с США создавали бы надежную защиту от возможной экспансии американских соседей с юга, играли бы роль гаранта претензий Англии на земли к северу от Великих озер, служили бы форпостом на торговых путях, важность которых возросла с утратой долины реки Огайо после революции. Не в меньшей степени поддержка лоялистской эмиграции в пограничные районы Квебека объяснялась политическими мотивами: метрополия рассчитывала в лице лоялистов воздвигнуть «барьер против распространения республиканизма с юга»^{58}.

Расселяя эмигрантов из США, колониальные власти намеренно старались сохранить сугубо иерархическую, полувоенную структуру лоялистских общин. Размеры земельных участков очень сильно разнились в зависимости от воинских званий и рангов, а во внутренней жизни правительство Квебека рекомендовало лоялистам придерживаться военных порядков. Это, естественно, привело к возникновению новых социальных и политических проблем, далеко не способствовавших укреплению колониальных устоев. Несмотря на свою консервативность, лоялисты не хотели примириться с навязываемыми им феодальными принципами. Желающих стать избранными сеньорами оказалось вполне достаточно, охотников превратиться в феодально зависимых держателей найти было не так просто.

С первых же дней существования новых поселений в колонии началось движение за введение свободной системы землепользования, вспыхнули беспорядки, порожденные недовольством привилегированной лоялистской верхушкой, офицерами, узурпировавшими власть в округах — тауншипах, отсутствием представительных выборных органов. Все это в конечном итоге вылилось в движение за отмену Квебекского акта 1774 г.

Во главе движения встали канадские торговцы, чьи интересы вошли в противоречие с действиями колониальных властей. Колониальный режим в Квебеке в годы революции и после ее окончания становился все более жестоким и тираническим. Правившие колонией губернаторы, военные, чиновники и лендлорды с подозрением относились к коммерческой деятельности купцов и торговцев, особенно в новых пограничных районах. Колониальное правительство продолжало сохранять введенные во время войны запреты на частное судоходство по реке Св. Лаврентия и Великим озерам, что наносило большой ущерб торговле мехами с индейцами. В 1785 и 1786 гг. метрополия наложила запрет на всякую торговлю на море и суше с Соединенными Штатами.

Все это заставляло местных торговцев и предпринимателей добиваться свободы торговли внутри колонии и охраны их торгового капитала от внешней конкуренции. Уже с весны 1783 г. в городах Квебек и Монреаль начали действовать комитеты по составлению петиций с требованием отмены Квебекского акта и выработке плана создания в Канаде выборной ассамблеи. Соответствующая петиция была составлена и отправлена в сентябре 1783 г. английскому парламенту, а 24 ноября 1784 г. — парламенту и королю.

В движении за реформы активное участие принимало и франкоканадское население: прежде всего представители нарождающейся местной буржуазии — франкоканадские торговцы, средние слои — ремесленники и городские жители. В петициях нашли отражение и интересы гораздо менее активного в политическом отношении франкоканадского крестьянства — там фигурировало требование отмены корве.

Колониальная верхушка всячески противилась каким-либо радикальным переменам и прежде всего заботилась об укреплении существующего колониального строя. Губернатор Хэлдимен и его окружение попытались нормализовать положение отдельными уступками. В 1784 г. губернатор ввел в Квебеке «хабеас корпус акт» (хартию вольностей). В 1785 г. сменивший Хэлдимена после его отъезда в Англию губернатор Гамильтон реформировал судебную систему в духе английского права, создав суд присяжных для разбирательства дел, связанных с коммерцией. Это были прежде всего уступки торговцам колонии. Но большего правящая верхушка не могла позволить даже губернатору.

В последние годы существования провинции Квебек движение за реформы приобрело еще больший размах. В 1787 г. в связи с новой волной по сбору подписей под петициями в адрес короля и парламента в колонии возник настоящий политический кризис. Колониальный режим оказался, по сути дела, парализованным, ибо губернатор и Законодательный совет не могли осуществлять даже свою самую непосредственную функцию — собирать налоги и пошлины.

Недовольство существующим положением дел в Канаде, изменение ситуации во всей британской колониальной империи после войны за независимость требовали внесения срочных и необходимых корректив в политику Лондона.

В Англии понимали, что назревшие перемены должны быть осуществлены, конечно, сверху. На этот счет достаточно откровенно высказался назначенный генерал-губернатором Канады в 1786 г. Г. Карлтон, получивший титул лорда Дорчестерского. Приступая к привычным для себя обязанностям, он так сформулировал свое кредо: «Чтобы предоставление последним (имеется в виду колониям. — В. Т.) каких-либо уступок имело должный эффект, их следует даровать… дабы казалось, что они результат доброй воли самого правительства. Было бы неразумным позволить лидерам антиправительственной агитации добиться этих уступок бунтами и восстанием и узурпировать у правительства благодарность и доверие народа»^{59}.

В феврале 1791 г. английский парламент одобрил проект закона о Канаде, который получил название Конституционного акта 1791 г. Этим актом бывшая колония Квебек делилась на две провинции — Верхнюю (английскую) и Нижнюю (французскую) Канаду, граница между ними устанавливалась по реке Оттаве. Каждая провинция имела свое колониальное правительство во глазе с губернатором, обладавшим высшей законодательной, судебной и военной властью, колониальный парламент, состоявший из верхней палаты — Законодательного совета и нижней — ассамблеи. Членов Законодательного совета губернатор назначал пожизненно и с наследственным правом, ассамблея избиралась населением на основе имущественного ценза. Все старые законы оставались в силе, так же как и все колониальные ограничения на торговлю и т. д. На территории Нижней Канады сохранялись феодальные порядки, а на территории Верхней Канады земля должна была отныне жаловаться на основе английского свободного держания (фригольда). В Нижней Канаде этот принцип не носил обязательного характера. Римско-католическая церковь по-прежнему имела право на сбор десятины с католиков, но все прочие привилегии получала англиканская церковь.

По сравнению с колониальным устройством предшествующего периода новое в определенном смысле означало уступку со стороны метрополии. Население Канады в отличие от населения других английских колоний в Северной Америке впервые получило право выбирать представительный орган — ассамблею. Как показал последующий ход событий, колониальные ассамблеи сыграли важную роль в растущем освободительном движении и в завоевании независимости, а установленный, хотя и на незначительной территории, принцип свободного, буржуазного владения землей явился одной из основ развития капиталистических отношений в стране.

Американская революция и последовавшие за ней события в колониальном Квебеке несколько изменили существо франкоканадского национального вопроса. Лоялистская иммиграция повысила удельный вес английского населения в Канаде с 4 до 14 %, но общее соотношение между двумя основными группами оставалось прежним: франкоканадцы составляли подавляющее большинство. Однако в хозяйственной и политической жизни колонии они играли ничтожную роль. Торговля и другие сферы деятельности были уделом английского меньшинства. В колониальном правительстве Квебека англоканадцы занимали ведущее положение.