Рассмотрение одной лишь биографии Исидора давало бы однобокий взгляд на него как личность. Поэтому в завершение книги в 4 главе был дан разной степени подробности обзор библиотеки и всех его сочинений, как изданных, так и оставшихся в рукописях. Ознакомление с составом библиотеки и с сочинениями Исидора показывает, что он был страстным библиофилом, видным византийским интеллектуалом, практиковавшим разные формы интеллектуального общения и писавшим свои работы, как правило, на специфическом архаизирующем языке, понятном только людям его круга. Может быть, это во многом и определило его трагическую судьбу.
Чтобы читатель мог в некоторой степени «услышать» голос самого Исидора в двух приложениях к книге публикуется выполненный в 1916 г. П. Счастневым русский перевод нескольких писем Исидора.
Создание подобного рода исследований, предполагающих и продолжительное время, и наличие определенных, в том числе финансовых, средств было бы невозможным без деятельного участия целого ряд лиц. В первую очередь слова искренней благодарности и сыновней признательности хотелось бы обратить к Его Высокопреосвященству, Высокопреосвященнейшему Кириллу, митрополиту Екатеринбургскому и Верхотурскому, предоставившему самое дорогое в нашей скоротечной жизни — время для написания работы и, конечно же, финансовую помощь.
Очень многим я обязан и бесконечно благодарен моему папе в науке, проректору по учебной работе Екатеринбургской духовной семинарии, доценту протоиерею Петру Мангилёву — за теплое отеческое отношение ко мне, постоянное участие в моем развитии и становлении и просто человеческую поддержку в сложных жизненных ситуациях.
Слова особой признательности хотелось бы высказать моему научному руководителю в Московской духовной академии доценту Павлу Владимировичу Кузенкову, заведующему кафедрой церковной истории МДА профессору Алексею Константиновичу Светозарскому и преподавателям кафедры протоиерею Сергию Забеличу, доценту Михаилу Викторовичу Первушину и Ивану Евгеньевичу Кожевникову за попечение и помощь в процессе подготовки диссертации к защите. Моя сердечная благодарность профессору ПСТГУ Наталии Юрьевне Суховой, заведующей кафедрой Древнего мира и Средних веков УрФУ доценту Татьяне Викторовне Кущ, проректору по научно-богословской работе СПбДА протоиерею Константину Костромину, профессору и заведующему кафедрой общих гуманитарных дисциплин Уральской государственной консерватории, доценту Дмитрию Игоревичу Макарову, ведущему научному сотруднику отдела всеобщей истории Санкт-Петербургского института истории РАН Лоре Александровне Герд за внимательное прочтение рукописи диссертации и высказанные замечания.
По меткому выражению Ромена Роллана, «друзья на то и существуют, чтобы помогать друг другу». Поэтому к ним обращаю также слова моей благодарности за дружбу и разнообразную помощь: священнику Иоанну Никулину — за его внимание, всегдашнюю отзывчивость и критику; иеромонаху Аркадию (Логинову) — за прекрасно выполненный макет книги и потрясающую оперативность в работе; моим друзьям в Мюнхене Максиму Александровичу Матюшенкову и протоиерею Николаю Забеличу — за гостеприимство и «крышу над головой» во время моих, порой продолжительных, поездок в Германию; священникам Сергею Киму и Максиму Сорокину, преподавателю МДА Евгению Викторовичу Ткачёву и докторанту Мюнхенского университета Федору Сергеевичу Литвинову — за доброе отношение и снабжение труднодоступными источниками и литературой.
На разных этапах подготовки книги оказали серьезнейшую поддержку советами, литературой, сочувствием профессор УрФУ Маргарита Адольфовна Поляковская, профессор МГУ Борис Львович Фонкич, академик Петер Шрайнер, академик Игорь Павлович Медведев, профессор МДА игумен Дионисий (Шлёнов), Ирина Анатольевна Летова, Игорь Владимирович Кожан и Наталия Юрьевна Штейн. Всем им выражаю самую сердечную благодарность.
13 сентября 2018 г.,
г. Сергиев Посад
Введение
Вплоть до недавнего времени история Византийской империи последнего периода ее существования была изучена в отечественной науке довольно слабо, и лишь недавно начался процесс интенсивного изучения поздневизантийской истории, причем исследовательский интерес концентрировался главным образом на международных отношениях и социально-политической, аграрной или экономической тематике. Вопросы же духовной истории если и не исчезали совершенно из поля зрения византинистов, то рассматривались ими вскользь, в рамках общих тем. Между тем, по мнению Т. В. Кущ, «обращение к проблеме византийской духовности, которая является одной из стержневых основ цивилизационной парадигмы, является приоритетным направлением современного византиноведения»[1].
Из современных русскоязычных работ, посвященных данной проблематике, можно назвать совсем немного — это замечательная монография И. П. Медведева о византийском гуманизме[2], диссертационное исследование Т. В. Кущ[3] о византийских интеллектуалах и, конечно же, фундаментальные работы В. А. Сметанина[4] и М. А. Поляковской[5]. Как можно видеть, это — общие работы, повествующие об «интеллектуальном всплеске», имевшем место в истории Поздней Византии.
Между тем, интереснейшим и перспективнейшим направлением, на наш взгляд, является обращение к изучению биографий отдельных личностей, что дает возможность глубже понять и уяснить стремления, атмосферу и чаяния переломной эпохи, каковой, без сомнения, являлась середина XV в. Этих работ не так много, и посвящены они не всегда ключевым фигурам. На сегодня из монографий, изданных на русском языке и известных нам, можно назвать только лишь несколько: архим. Амвросия (Погодина) о свт. Марке Эфесском[6], А. И. Садова о Виссарионе Никейском[7], К. И. Лобовиковой о Георгии Трапезундском[8] и диак. А. Занемонца о первом патриархе времен турецкого владычества — Геннадии-Георгии Схоларии[9] и византийском интеллектуале Иоанне Евгенике[10], а также некоторые другие. Деятельность этих, несомненно, выдающихся людей освещена с достаточной полнотой, однако при этом вне фокуса русскоязычной историографии остались такие знаменитые деятели поздневизантийского прошлого, как Мануил Хрисолора, император Мануил II Палеолог, Георгий Гемист Плифон, митрополит Киевский Исидор и многие другие.
Из этого ряда заметно выделяется личность Исидора Киевского (1385/90–1463), чье имя и жизнь оказались неразрывно связаны не только с двумя восточнохристианскими державами, оплотами православия, — Византийской империей и Русским государством, — но и с католическим Римом. Исследователи называют его «крупным ученым»[11], «центральной фигурой русской и латинской истории XV в.»[12], «эрудиция и духовный потенциал» которого «были ничуть не меньше», чем его старшего наставника Мануила Хрисолоры[13]. Однако, несмотря на это, как заметил О. Шмитт, «мы до сих пор не имеем его полной биографии»[14], а только лишь разбросанные по разным местам скупые и сухие факты его жизни и спорадические размышления над его литературными произведениями[15]. Более того, все, что писалось о митрополите Исидоре, настолько разнохарактерно и пестро, что невозможно получить единого представления о нем как о личности и определить его место в церковнополитической и интеллектуальной истории Византийской империи и Древней Руси середины XV века. Между тем, на всем протяжении истории России к личности митрополита Киевского Исидора наблюдался устойчивый интерес, начиная с трудов древнерусских книжников, упоминавших его, как правило, в полемическом контексте[16], и кончая современными культурно-научными мероприятиями, одно из которых — «Исидор Киевский: между Западом и Востоком» — прошло 19 марта 2018 г.[17] на базе Московского дома Ахматовой, где были представлены два доклада о его жизни и участии в Ферраро-Флорентийском Соборе. Эта конференция ярко продемонстрировала отсутствие в современной российской науке комплексного исследования биографии и деятельности митрополита Исидора, что создает условия для появления всевозможных историографических мифов и псевдонаучных спекуляций, направленных на сиюминутный эффект.
