— Ладно, твоя взяла. Пусть живет. Подбери ему хату. Если сбежит или кинет, ответишь ты. — Раздался сверху голос Деда. А потом меня поволокли куда-то вглубь поселения и бросили в дом с заколоченными окнами. Не забыв при этом закрыть меня на замок.

Как только дверь за мной закрылась, я провалился в спасительное забытье. Прямо там, на пороге. Так началось мое мучительное пленение.

Спустя неделю, начали приходить первые больные. А еще спустя полторы, я уже перемещался по дому на костылях, а мой кабинет наполнился медицинским оборудованием и всякими лекарствами. Оказалось, что бандиты тоже в некотором роде люди. У них тоже болели зубы, животы, ломались кости и прочее. Отличало их от людей лишь благодарность. В довоенные времена благодарные клиенты всегда старались меня чем-то одарить. Кто коньяк принесет, кто коробку конфет кто еще что-либо. В плену же я работал не за деньги, а за свою жизнь. Любое лечение начиналось с угрозы. А в благодарность, чаще всего, прилетали удары, лишение обеда (и без того достаточно скудного) и издевательства.

В то, что происходило за стенам дома, я старался не вникать. Крики, разборки, стрельба по ночам стали привычным делом. Нельзя сказать, что у меня не было желание отсюда сбежать, но с покалеченной ногой, без оружия, знания местности и понимания количества противников, это было попросту невозможно. Конечно, нога, спустя время, начала заживать. Только об этом я никому не говорил. Даже наоборот, однажды сказал Деду, пришедшему лечить зубы, что сустав поврежден навсегда и нога теперь никогда не будет сгибаться. Ведь хоть какой-то козырь в рукаве, надо было держать. А сам по ночам, когда был уверен, что за мной никто не наблюдает, постепенно начал разрабатывать поврежденную конечность.

На смену зиме пришло лето. Мне, за проведенные здесь полгода, ни разу не позволили выйти на улицу. Пока в начале сентября трое вооруженных бандитов на рассвете не появились у меня на пороге.

— Айболит, пошли, старший срочно зовет. — Обратился ко мне один из них. Кажется, пару месяцев назад я ему рану на руке зашивал.

Вообще, я не был против такого прозвища. Оно полностью соответствовало моей профессии. Ведь Айболит был ветеринаром и, как и я, лечил лишь животных.

Лишние вопросы задавать было чревато последствиями, так что мне не оставалось ничего, кроме как молча отправится с конвоирами.

Когда я в прошлый раз был на улице, то разглядеть ничего толком не мог. Состояние здоровья не позволило. Теперь же появилась настоящая возможность оглядеться, если это делать очень аккуратно.

Яркий свет солнца резко ударил мне по глазам. Конечно, чтобы работать меня постоянно снабжали всевозможными осветительными приборами. Но этого было все таки мало.

Судя по тому, что меня окружало, база уголовников находилась в небольшом поселке или станице. Высотных домов не было видно. Кругом один частный сектор и располагающийся не вдалеке парк с разрушенной детской площадкой. Бандиты предпочитали ночной образ жизни, так что в раннее утро улицы были пусты. Всеми силами изображая несгибаемую ногу, я шел по направлению, которое мне указывали конвоиры.

Пройдя пару кварталов, мы остановились около красивого двухэтажного дома. Тычком в спину, меня заставили войти внутрь.

— Ну че там? Привели? — раздался откуда-то из глубины дома скрипучий голос Деда. Вскоре показался и он сам, едва держась на ногах. — Живо сюда! — прикрикнул он, и я похромал следом за ним в просторный зал.

Посреди зала на огромной разобранной кровати лежала обнаженная юная девушка. О ее возрасте не хотелось даже думать. Все ее тело, за исключением лица было сплошным кровоподтеком. Свежие и застарелые шрамы, синяки и гематомы были практически везде. Дыхание девушки было прерывистым, глаза уставились куда-то в одну точку на потолке. На неестественно бледном лице застыла маска ужаса и боли. Впервые за последние месяцы, мной начала потихоньку завладевать ярость. Кулаки сжались. В голове никак не могло уместиться, как можно человеку такое сотворить?

— Че встал, давай лечи, Айболит! — скрипучий голос вывел меня из ступора.

Я подошел, первым делом проверил пульс. 135 ударов. Как у кролика. Девушка была покрыта холодным липким потом. Живот вздут. Внезапно тело девушке изогнулось в судороге и ее вытошнило. Аккуратно расположив ее голову на подушке, я померил давление. Низкое. Слишком низкое.

— Где больно? — обратился я к девушке, аккуратно нажимая на разные участки брюшной полости.

— Везде. — Заплакала девушка. — Особенно слева вверху.

— Вверху живота? — уточнил я.

— Еще тут, — указала она сквозь слезы на плечо, — и сзади.

За время заточения, меня снабжали не только медикаментами и оборудованием, но иногда и приносили различного рода медицинскую литературу, которую я и читал, пользуясь тусклым светом свечей. Читал и запоминал, понимая, что от этого может зависеть прежде всего моя жизнь.

— Ну че там? — недовольно сказал Дед?

— Скорее всего, разрыв внутренних органов, как следствие избиений, — отозвался я, изо всех сил старясь говорить спокойно.

— Че ты мне мозги полощешь? — Дед уставился на меня расширенными зрачками черных глаз. Явно был под кайфом. — Лечи, давай! Тебя для чего тут держат?

— Нужна срочная операция, исход которой не гарантирую. Скорее всего, умрет.

— Какое умрет⁉ — Взревел неадекват. ­– Это моя любимая соска! Ей подыхать никто еще не позволял! Будет жить столько, сколько я скажу! — Дед в мгновение подлетел ко мне и схватил меня за грудки. — Запомни, тварь! Сдохнет она — сдохнешь ты!

В тот миг я забыл обо всем на свете. Мне было плевать на мое будущее. Нечеловеческая злость, словно морская волна, накрыла меня с головой. Перед глазами стояло юное лицо избитой девушки, жить которой осталось считанные часы, а может и минуты. Хотелось схватить урода за горло, вырвать ему кадык. Руками разорвать на части. Сделать все что угодно, лишь бы прекратить существование этого скрипучего гада.

К счастью, сделать я ничего не успел. Дед без размаха ударил меня под дых и потащил к окну. — На, смотри, мразь, что тебя ждет! Смотри и запоминай! — он схватил меня за волосы и ткнул лицом в стекло.

Я сфокусировал взгляд.

* * *

В большом дворе, привязанный к столбу, стоял избитый мужчина. То, что он был жив, можно было определить только по тому, как двигалась его грудная клетка. В пятидесяти метрах от него стояла огромная клетка, в которой, сбившись в кучу, лежало еще несколько несчастных.

Долго ждать не пришлось. Внезапно солнце закрыла какая-то огромная крылатая тень. А через несколько мгновений перед столбом опустилась на землю туша демона. Точно такого же, какие уничтожили мою станицу. Убили мою семью. Тварь немного прошлась перед истерзанным человеком, а потом, под вопли ужаса людей в клетке, набросилась на несчастного. Даже через пластиковое окно было слышно противное хлюпанье. Несколько секунд, и от приговоренного остались лишь обрубки рук, висевшие на веревке и гора мяса, перемешанного с кровью и обломками костей. На человека, пусть даже и бывшего, это уже никак не походило.

— Она должна жить! Я так сказал! — проорал мне в ухо невменяемый дед.

Происходящее напоминало скорее какой-то фильм ужасов, чем реальность. Разум всячески отказывался верить в происходящее.

Но, вместе с нереальным выбросом адреналина в кровь, мне в голову пришла одна мысль. Пока еще не до конца оформленная, но от транса я смог немного очнуться. Пришло время действовать. Только не на пролом. По-другому, с умом.

— Ко мне нести нельзя, может не перенести. Пусть быки сбегают ко мне и принесут сюда сумку, которая лежит на моем письменном столе. — Я начал раздавать распоряжения. — Еще, Дед, мне нужен стол, на котором можно провести операцию.

Старший кивнул своим боевикам, и они отправились к выходу из дома. Я тем временем начал скидывать шприцы и бутылки с огромного стола, стоящего по центру зала.