Я запрокинул голову, разглядывая несколько ближайших к нам планет. Невольно вспомнив о сестре, я поискал взглядом звезду под названием Кассиопея. Слышал, как некоторые предполагали, что такое имя дочери Илира дала из-за того, что часто смотрела на звезду из окна своих покоев. Она одна из крупнейших, её видно невооружённым глазом, но из-за облаков сейчас найти её так и не удалось.

Я старался не вспоминать вид родного Эридана в огне и разрухе. Как близко то будущее? Судя по всему, ещё далеко, раз цари и мойры не паникуют, но они ясно дали понять, что мы к нему приближаемся. Им нужен единый правитель. Сколько времени займёт моё обучение? У меня есть опыт решения проблем даориев в Санкт-Данаме, но это даже не близко к той ответственности, которая лежит на плечах Мелая. Авила и Деклан подчинялись моим приказам, но управлять двумя это не то же самое, что управлять целым Кланом.

Нервничая перед встречей с царями, я едва обратил внимание на обустройство дворца. Теперь собрание осталось позади, и я медленно двинулся в сторону сада, чтобы успокоиться и осмотреться. Это место – мой новый дом, но я по-прежнему ощущал себя самозванцем и вором, забравшимся в чужое поместье. Обвёл взглядом мраморные стены с высокими окнами и изысканно отделанными балконами, затем двинулся по аллеям созданного сада. Они петляли, высокие кусты и отцветающие персиковые деревья скрывали от чужих глаз, заглушая звуки и создавая некую атмосферу уединения, поэтому я не подумал, что могу прервать чей-то покой.

Молодая женщина, погрузившись в чтение, не заметила меня, в отличие от канареек в огромной клетке. Те заголосили, стоило мне появиться на повороте. Их оживлённость привлекла внимание незнакомки, и она вскинула взгляд раньше, чем я успел скрыться.

– Останься! – окликнула она, поднявшись со скамьи, когда я уже развернулся с намерением покинуть укромный уголок сада.

Я замер, не зная, должен ли подчиняться, и медленно обернулся. Женщина сделала несколько шагов навстречу, но остановилась на достаточном расстоянии.

Русые волосы были собраны в украшенную бусинами косу, голубые глаза рассматривали меня с интересом. Светлое платье строгого фасона. Внешне незнакомка была едва старше меня, но в реальности нас разделяло как минимум несколько десятков лет. Она приблизилась ещё на пару шагов, я уловил её гул и наконец узнал.

– Ваше величество, – поприветствовал я, скрыв удивление.

– Просто Октавия, – поправила она и одарила меня слабой улыбкой.

Жена Мелая. Царица Клана Металлов и моя… мачеха?

Эта мысль сбила с толку. За всей неразберихой я позабыл, что у Мелая есть жена. Они так редко появляются вместе на публике, что разговоры о ней среди народа почти не ходят. Кроме того, что она потеряла троих детей, не сумев вы́носить. Были слухи, что Мелая к этому союзу склонили или принудили советники и его отец Тарис из-за того, что принц продолжал игнорировать мысли о браке и наследниках после смерти Илиры. Я пока не разобрался, насколько это правда, но за всё время отец ни разу не упомянул Октавию и, похоже, даже не собирался нас знакомить.

Октавия подошла ближе и осмотрела меня, будто занимательную экспозицию в музее. Наш гул находился в гармонии, Октавия уже долгие годы в браке с Мелаем, и их сила уравновесилась.

– Ты похож на него, – подытожила она. Я не услышал насмешки, Октавия говорила с некоторой опаской, словно не знала, какую реакцию получит в ответ.

– Спасибо?.. – с не меньшей неуверенностью отозвался я.

Октавия издала тихий смешок, но торопливо скрыла его за кашлем. Я расслабился, не ощутив враждебности, хотя вряд ли кто-либо в этом дворце был мне рад. Тем более от жены Мелая стоило ждать в лучшем случае игнора или презрения. Я – живое воплощение его отношений с Илирой из Дома Раздора.

Канарейки вновь загомонили, Октавия наигранно вздохнула и зашагала к клетке. Она отложила книгу на скамью, с которой встала, и оттуда же взяла приготовленную миску. Вывалив кусочки фруктов на ладонь, Октавия приоткрыла дверцу и просунула руку внутрь. Пернатые тут же слетелись на угощение.

– Вы любите птиц? – поддержал я беседу, подойдя ближе.

– Да, и не я одна, – ответила Октавия, а её улыбка стала чуть печальнее.

Я бегло осмотрел канареек. Около десятка пернатых, в основном жёлтого окраса, но были ещё и красного, и серого. Сама клетка стояла наполовину скрытая тенью цветущих кустов, напоминая просторный загон, где могло бы жить особей пятьдесят.

– Твой отец лично смастерил эту клетку, но не ради меня, – разъяснила Октавия, когда я провёл пальцами по изысканному плетению решётки. Её определённо хотели сделать красивой.

– А для кого?

– Для твоей матери.

Я задумался, не сразу сообразив, что она имела в виду Илиру. По-прежнему при словах о родителях первым делом в голове всплывали лица Делии и Саймона Эларис.

– Слуги рассказали, что ей нравились канарейки, а Мелай хотел создать для Илиры все удобства, – пояснила Октавия, наблюдая, как пичуги растаскивают угощения с ладони. – После её смерти, говорят, он ни разу не подошёл к этому саду, вроде хотел даже убить всех птиц и уничтожить клетку, но твой дедушка не позволил. Слуги продолжили заботиться о канарейках, а потом я взяла эту обязанность на себя. Прошло много времени, к сожалению, все питомцы Илиры умерли от старости, и здесь только мои птицы.

Я с удивлением посмотрел на мачеху, расслышав неясный извиняющийся тон. Пока от жителей дворца мне достались лишь опасливое раболепие, перешёптывания да косые взгляды. Дружелюбие Октавии радовало и настораживало одновременно.

– Звучит так, будто он её любил.

– Вероятно, так и было.

– Палагейцы уверены в обратном, – напомнил я.

– Это политика. Теперь, когда нет возможности выяснить правду, палагейцы будут настаивать на своей версии. Той, что выгодна им, – без обиняков ответила Октавия.

– Точно так же, как и версия о влюблённости Илиры в Мелая выгодна нам.

Царица повернулась ко мне, заинтересованно оглядела и миролюбиво улыбнулась:

– Похоже, слухи были правдивы.

– Какие слухи?

– Ты симпатизируешь палагейцам.

– Я не симпатизирую палагейцам! Просто с ними знаком, – защитился я, не зная, было ли в её словах обвинение.

Октавия закрыла клетку и отошла на пару шагов, удерживая на лице ту же самую миролюбивую улыбку. Я уже начал теряться, искренняя она или дежурная.

– Я ни на чём не настаиваю, Микель. Мелай предпочитает держать меня подальше от политики, да и я не стремлюсь лезть в то, чего не понимаю. – Октавия отбросила косу с плеча за спину и поправила складки на юбке.

Она сложила руки на животе и замерла в привычной сдержанной позе, в которой часто стояли жёны подле царей на праздниках. Я только сейчас осознал, что за время жизни в Эридане цариц видел редко, те действительно очень мало участвовали в правлении Даорией. Все их заботы были сосредоточены вокруг наследников. Я вновь засомневался, что подобная судьба пришлась бы Илире по душе. Она должна была стать архонтом своего Дома и главой Совета Палагеды. Она была согласна всё променять на любовь? Ответственность и власть были ей в тягость? Или всё-таки Клан Металлов о чём-то врёт и обвинения Дома Раздора не такие уж беспочвенные?

Я тряхнул головой, мысли увязли в сомнениях, как в липкой паутине. Все думают, что я на стороне Палагеды. Это не так. Я на стороне правды, с юности считал её важнее всего остального.

– Я обрадовалась, услышав о тебе, – огорошила меня Октавия, и я во все глаза уставился на неё. – Наши с Мелаем отношения стали натянутыми из-за трагедий, – она провела рукой по животу: вдаваться в подробности не было нужды, о её выкидышах знали все.

Несчастье для их семьи. Что даорийкам, что палагейкам было сложно забеременеть, но потеря ребёнка – это гораздо хуже, а целых три выкидыша много даже для наших народов.

Лицо Октавии помрачнело, она стыдливо отвела взгляд. Скорее всего, Мелай и советники открыто винили её. Всё-таки она должна вы́носить наследника, и подобная слабость здоровья для царицы критична. Я уже на своей шкуре испытал, насколько Мелай нетерпим к слабостям.