Ближайший к царю канделябр искривился, жалобно застонав. Мелай обернулся, его взгляд стал холоднее, а брови сошлись на переносице.

– У тебя нет сестры, – практически прошипел он. Воздух вокруг завибрировал от его гнева. – Она – отродье, убившее твою мать. Она – ошибка.

Я открыл рот, но не смог выдавить ни единого оправдания, не понимая, почему он настолько ненавидит дочь, которую даже не знает. Я тоже плохо знаю Кассию, но не заметил в ней ничего злого.

Мы просто родились.

– Ты, похоже, не понимаешь, что нас ждёт, – за мгновение Мелай оказался прямо передо мной. Захотелось отступить, вновь создать безопасное расстояние между нами, но я не двинулся с места, не решившись его провоцировать. Глаза царя посветлели до бледно-голубого, он перестал моргать, уперев в меня полный гнева взгляд и явно сдерживая ярость из последних сил. Я нахмурился, не видя причины для подобной враждебности по отношению к Кассии. – Она обладает силами своего Дома. Майрон не идиот и как можно скорее сделает её своей наследницей. Она будущий архонт Раздора. Сивиллы обещали немыслимые разрушения, гибель нашего Клана и всей Даории, если во главе Дома Раздора встанет наследница Илиры. Нам всем конец! – рявкнул Мелай прямо мне в лицо. – Думаешь, я хранил шар, чтобы найти тебя и посадить на своё место?! Мойры были уверены, что родился сын, но сивиллы предрекали дочь! На трон нашего Клана может взойти только мужчина! Богини продолжали уверять в мальчике, но все сивиллы повторяли про ужасы из-за девочки, поэтому мой отец приказал хранить шар, чтобы в нужный момент найти проклятую наследницу! Всё ради того, чтобы её убить!

Я вздрогнул, как от удара, услышав жестокое откровение.

Очень редко все сивиллы предсказывали одно и то же.

– Поэтому на встрече присутствовали мойры. Они хотели доказать свою правоту, но теперь выяснилось, что вас двое! У богинь судьбы нет её нити, потому что она должна быть мертва с рождения! Ты понимаешь, что это означает? – раздражённо протянул он, дав мне паузу для ответа, которого у меня не было. – У неё не было и нет предначертанной судьбы! Её просто нет. Девчонке не суждено было сделать ни единого вдоха! Однако Привратник её оживил, и теперь наследница Раздора сама строит свою судьбу, а мир вокруг изменяется в зависимости от её действий! Она рушит всё одним своим существованием!

Лицо Мелая пошло красными пятнами, вены на виске и шее вздулись, а металлические подсвечники и украшения вторили словам царя жалобным скрежетом. Некогда твёрдые светильники вяли, словно цветы под неумолимым жаром.

– Она – раздор, на её стороне Гипнос и Морос! И мы её упустили! Теперь нужно молиться, чтобы ты оказался нашим ключом к равновесию и был способен разделаться со своей так называемой сестрой. Я могу лишь попытаться из мягкотелого юнца создать наследника для защиты нашего Клана! Поэтому подотри свои романтичные сопли о дружной семье, – последнюю фразу царь выплюнул спокойнее, но с откровенным пренебрежением, будто ясно видел мои мысли и сомнения.

Я молча проглотил брошенные оскорбления, всё так же не представляя, чем Кассия может навредить. Я видел, как она убила эмпусу, но та едва её не прикончила, и это просто везение, что у Кассии был пистолет. Сейчас же Мелай говорил о безопасности целого Клана и даже Даории. Что такого наговорили сивиллы?

– У тебя нет сестры, – упрямо повторил Мелай, отступив назад и вернув мне возможность дышать свободнее. – Зато у тебя появилось очень много врагов.

Гипнос не просто отпустил меня с Переправы, он даже настоял, что я должна взглянуть на Пелес, столицу Палагеды, и побывать в доме своей матери, прежде чем решить, где именно хочу жить.

Я провела на Переправе лишь ночь и день. Мысль о том, чтобы очутиться в незнакомом месте в окружении неизвестных мне палагейцев, не внушала доверия. На Переправе хотя бы есть Веста и Кай, пусть последний и продолжает упрямо меня избегать.

Решающими стали слова Руфуса, который отвёл меня в сторону и напомнил простую истину:

– Твой дедушка не вечен, Кас. Ты искала кровных родственников. Вряд ли тебе интересно поближе познакомиться с отцом, – Гипнос безрадостно усмехнулся в ответ на мою гримасу отвращения. – Майрон будет достойным опекуном. Он немного строг и кажется скупым на эмоции, но он потерял дочь и жену двадцать лет назад. Он успел зачерстветь.

– Ты хочешь меня отослать с Переправы?

– Не я, на этом настаивает Камаэль, – поправил Руфус, а я напряглась, убедившись, что Кай всеми силами пытается от меня избавиться. – Но он прав, я задолжал правду о твоей родне. Ты же хотела их найти, отдавая осколок. Тебя никто не выгоняет. Если не понравится у Майрона, ты всегда сможешь вернуться к нам. Веста сделала это для тебя, – он достал из-за пазухи браслет.

Гипнос обернул украшение вокруг моего левого запястья и затянул узел. Я тряхнула рукой, проверив, не спадёт ли. Браслет был из чёрного шнурка, который оплетал белые, чёрные и зелёные камни.

– Это мрамор, базальт и хризолит. Куски Веста вытащила из стен нашего дома. Вернувшись на Переправу, пожелай попасть домой, и браслет укажет путь. Это на случай, если Переправа неожиданно забросит тебя далеко, – пояснил Руфус, пока я рассматривала камни. – Изначально украшение было иллюзией, но подобные мелочи я способен сделать реальными, поэтому он не пропадёт за пределами Переправы, даже если ты снимешь его с руки.

– Спасибо.

Майрон терпеливо ждал в окружении своей свиты. Морос о чём-то говорил с Каем и Вестой, они изредка поглядывали на нас с Руфусом, но тоже не торопили. Гипнос прав. Я хотела познакомиться с кровными родственниками, и дедушка – моя единственная возможность узнать семью матери. Не хотелось пожалеть об упущенном в будущем, второго шанса у меня может и не быть.

– Мы будем видеться, обещаю. Ты хоть и косвенно, но мой третий ребёнок, Кас. Ради твоей жизни я вырвал кусок Переправы, а она – часть меня, – с нажимом напомнил Руфус. – Пока никому не показывай, что ты тоже способна творить иллюзии. Вначале мы тебя обучим, поняла?

Я кивнула и оцепенела, когда Руфус порывисто меня обнял. Он делал так всего пару раз в «Подворотне», но тогда это было сдержанно. Теперь же в прикосновениях ощущалось больше искренности и какого-то волнения. Я уткнулась ему в плечо, обмякнув в объятиях и позволив себе ненадолго забыть обо всей лжи и притворстве.

С Вестой мы расстались, пообещав вскоре снова встретиться. Прощание с Каем вышло скупым, мы обменялись кивками, и всё. Словно между нами не было той тяги и это не мы едва не переспали.

Мне нестерпимо хотелось ударить его, просто чтобы вывести из себя, потому что меня его перемена злила до разноцветных пятен перед глазами. Но я не стала ничего говорить или делать. Между нами определённо что-то произошло в детстве, и я не хотела спрашивать напрямую, уверенная, что получу новую порцию лжи. Узнаю всё сама. Необходимо выяснить как можно больше, чтобы впредь ничто не могло застать меня врасплох.

Потом я лишь отдалённо понимала, что от меня хотят, поэтому покорно следовала за Майроном и Моросом. В неловкой тишине, сопровождаемые вереницей свиты, мы направились куда-то влево, вероятно, к выходу в Пелес. Гипнос с детьми остался у себя.

– Где мы? – задала я первый вопрос.

Мы покинули Переправу, пройдя сквозь внезапно появившийся знакомый туман, и очутились в круглом помещении с куполом. Архитектурой оно напоминало вчерашний зал в Даории, но размером сильно ему уступало.

– Это приёмная в администрации, кириа, – ответил один из помощников Майрона, используя речь людей. – Здесь регистрируют приходящих и уходящих через Переправу.

– Кириа? – переспросила я, не поняв слова.

– Это означает «госпожа», – подсказал идущий рядом Морос. – «Кириа» – обращение к женщинам из знатного рода, к мужчинам обращаются «кирий».

Я уставилась на его лицо, всё ещё не привыкнув к голосу Дардана с внешностью Жнеца. По его губам скользнула улыбка, моё смятение его забавляло. На Моросе была одежда палагейцев: штаны и подпоясанная туника, не мешающая широкому шагу благодаря разрезам по краям. Но все детали наряда, как и у Кая, были чёрными, поэтому в окружении мужчин в светлых плащах он бросался в глаза.