Гусеницы столпились вокруг и с интересом наблюдали, как я ем.

— Вот бы наши дети так ели! — заметил кто-то из них.

— Вот бы наши мужья и в самом деле что-то поняли!

— Так вас Кутыбр не похищал что ли? — догадалась я.

— Не! — помотала головой гусеница.

Вернее, помотала всем телом, у нее ж шеи не было. Я с интересом на нее уставилась.

— Эти жалкие гусеницы, — воскликнул кто-то из толпы, — возомнили о себе невесть что! Что жена им бесплатная прислуга — подай, принеси, помой, накорми! Никакого внимания!

— Да, так продолжаться больше не могло! — фыркнули с возмущением.

— А Кутыбр нас поддержал! — отозвались в другой стороне.

— Он смог забрать гурдяпку, чтобы эти прохвосты за нами не пошли!

— Мы уже месяц тут живем! — пропищали детским голоском.

Я вертела головой с интересом. Толпа разноцветных ушастых гусениц колыхалась, волновалась, потом начала митинговать. Часть из них была за то, чтобы вернуться к мужьям, часть за то, чтобы отправить меня в мой мир и продолжить «воспитывать гадов». Мнения разделились.

— Может, вам проголосовать? — я что-то уже устала от этого обсуждения.

Внезапно спать захотелось и домой.

— А ведь и верно! — розовая ушастая гусеница, видимо, была негласным предводителем. — Кто за возвращение? — в толпе начали поднимать лапки вверх. — Кто против? — лапок было значительно меньше. — Тогда идем обратно.

5

Быстро обратно не получилось. В лагере начался хаос. Разноцветные существа метались туда-сюда, таскали тюки и чемоданы, дети голосили на разные лады, кто-то упрямо орал, что не вернется, а я наблюдала со стороны.

Гурдяпка продолжала лежать на пне, манила к себе взгляд.

Наконец, со сборами было покончено.

— Пошли, Карина-спасительница мира, — сказали мне, и мы пошли.

Обратный путь дался легче, потому что меня засыпали вопросами, как там поживают мужья, чем они заняты, скучают ли, ждут ли. Я даже подустала отвечать, что со всеми мужьями я не общалась, только с тремя, но эти точно скучают. Конечно, раз умудрились вытащить девчонку и снарядить ее в поход.

Бесконечная болтовня утомила. Я вскоре вырвалась вперед и шагала по тропинке, размышляя, сон это все или не сон. Дуршлаг на голове явно говорил, что не сон. Ну не может во сне так чесаться голова от металлической штуковины.

К опушке мы вышли быстро. Камень никуда не делся, а возле него с задумчивым видом сидели трое — Шмырль, Грух и Шарах. При виде нашей процессии лица их буквально засветились радостью.

— Мырля! — завопил Грух, кидаясь с объятиями к розовой гусенице, но та строго выставила руку вперед.

— Обожди! — сказала она. — Карина говорит, вы тут нас ждали?

— Ждали! — протянула троица.

— Скучали? — тем же строгим голосом спросила Мырля.

— Скучали! — хором провозгласили в ответ мужья.

Далее последовало то, что для меня явилось полнейшей неожиданностью — гусеницы-дамы кинулись в объятия к мужьям. Пока троим, но на горизонте замаячила толпа других.

— Родные вы наши! Любимые! А похудели-то как! А обросли!

Где-то я это уже слышала!

Чувствуя себя совершенно лишней на этом празднике жизни, незаметно отошла в сторону. Пусть милуются.

— Карина? — ко мне шел кто-то темно-синий, тонкий, с рожками и усиками. — Я Кутыбр.

Ух ты! Сам его злодейство!

— Я слышал, у тебя там в мире что-то произошло, — он помялся и вдруг сунул мне гурдяпку. — Положи его на камень и пожелай то, что хочешь больше всего на свете. Спасибо тебе за помощь.

Кутыбр ушел, а я стояла, сжимая резиновый мяч и смотря ему вслед. Вот тебе и злодей! Но гурдяпка у меня!

Обойдя обнимающуюся толпу, я подошла к камню и застыла, размышляя. Конечно, я хочу вернуться в свой мир, и чтобы папа и мама были живы. И чтобы никто не болел никогда! И войн не было! Но желание у меня всего одно.

Решившись, вздохнула, загадала и положила мяч в выемку. В тот же миг все вокруг завертелось, закружилось и пропало.

— Карина, просыпайся. Соня! — ласковый мамин голос ворвался в сон, заставляя меня приоткрыть один глаз, потом второй. — Все на свете проспишь! Мы уже почти приехали, смотри, какие виды!

Я сонно потерла глаза руками, зевнула, потом посмотрела на маму.

— Мама! Ты жива?

В глазах родительницы появилось что-то странное.

— Сереж, — она тронула папу за рукав. — Может, дочь перегрелась?

— Мамочка! — я сама от себя не ожидала, что заплачу, отстегну ремень безопасности и прижмусь к маме, перегнувшись через сиденье. — Ты жива!

Папа остановил машину на обочине, потом повернулся ко мне.

— Карина! — строгим голосом сказал он. — Что за детский сад? Ты нас пугаешь!

Я ревела и не могла остановиться, шмыгая носом и поочередно обнимая то папу, то маму. Они живы, все хорошо, гурдяпка помогла!

Уже позже, окончательно доехав до места, я рассказала свой невероятный сон, а по вытянувшимся лицам родителей поняла, что что-то случилось.

— Вообще-то, — осторожно сказала мама, — ты спала, когда мы едва не попали в аварию. Грузовик несся на нас прямо по встречной полосе, мы едва успели увернуться в последний момент.

Я похолодела, потом икнула и снова заплакала. Перед глазами пронеслась больница, мрачные лица врачей, потом Шмырь с Грухом и Шарахом.

— Ну что, девчонки, — излишне весело спросил папа, — продолжаем путь или будем пополнять морские запасы вашими слезами?

Дальнейший путь проделали под веселые мелодии латиноамериканских хитов. Мама пересела ко мне на заднее сиденье, и мы долго болтали, обсуждая странный сон.

Поздно вечером, заселившись в гостиницу, улеглись спать. Я уже почти провалилась в сон, когда услышала шорох под кроватью. Мышь???

— Карина, — послышался шепот, — это Шмырль. Спасибо тебе за все!