Инь Шэчи то и дело бросал на эту ссорящуюся парочку быстрые взгляды, благо служанки-воительницы изрядно поумерили свой пыл, раз за разом получая от юноши жесткий отпор, и не особо рвались в атаку. В очередной раз глянув на стычку Дуань Чжэнчуня с былой любовницей, Шэчи довольно улыбнулся, и нанес мощный круговой удар, расшвырявший в стороны клинки его противниц. Не медля ни секунды, он вскинул вверх меч, привлекая их внимание, и прокричал:

— Прекратить! Всем немедленно остановиться! Служанки Дома Камелий, посмотрите на вашу госпожу!

Многие из воинственных девушек, невольно последовавших команде Инь Шэчи, не сдержали удивленных возгласов и перешептываний. Крик одного из незваных гостей, что задал им немалую трепку, мог означать самые разные несчастья для их хозяйки, от ранений и плена до преждевременной смерти, но никто из них не ждал увидеть открывшееся их глазам: госпожа Ван и мужчина, которого она столь настырно пыталась убить, сжимали друг друга в объятиях, и самозабвенно целовались.

Сражение немедленно прекратилось. Инь Шэчи утер пот со лба, и с довольным видом вложил меч в ножны. Поддавшись неожиданному порыву, он повернулся к Ваньцин, и привлек ее к себе, обхватив руками гибкий стан любимой. Та покраснела до корней волос, но не стала сопротивляться объятиям мужа.

Дуань Юй беспрепятственно вернулся на берег, помогая так и не выплывшей служанке. Девушка отчаянно смущалась — ее верхняя одежда благополучно упокоилась на дне реки вместе с сапожками и оружием, а насквозь промокшая нижняя рубаха мало что скрывала, — но за руку юного принца держалась крепко.

А Чжу сердито оттолкнула служанку, что ранее угрожала ей мечом, и отогнала другую от А Би. Обе прислужницы семьи Мужун приблизились к обнимающейся молодой паре, переводя раздраженные взгляды с них на Дуань Чжэнчуня, а следом — на его сына, вежливо извиняющегося перед промокшей и смущенной девушкой.

Подарив далискому наследному принцу очередной нежный поцелуй, госпожа Ван внезапно отстранилась, и закатила былому любовнику размашистую пощечину, ударив с такой силой, что голова мужчины дернулась в сторону, а сам он невольно пошатнулся.

— Я все еще зла на тебя, — заявила она, вопреки собственным словам, без капли недовольства в голосе. — Но ты можешь вымолить мое прощение. А сейчас погоди, мне нужно разделаться с убийцей, невесть как пробравшейся сюда вместе с тобой, — она указала обнаженным мечом на Му Ваньцин. Дуань Чжэнчунь лишь безмолвно хлопал глазами, непроизвольно потирая щеку.

— Уважаемая старшая! — громко и уверенно произнес Инь Шэчи. Юноша поспешил вмешаться, не желая вновь начинать драку. — Примите поклон этого недостойного собрата по учебе! — он согнулся, кланяясь женщине в пояс.

— Кто ты, и почему зовешь себя моим собратом по учебе? — недоверчиво, но без злости, спросила госпожа Ван. Продолжительная погоня за Дуань Чжэнчунем, и не менее долгий поцелуй с ним, заметно успокоили женщину.

— Прежде чем ответить, могу ли и я задать вам один небольшой вопрос? — обратился к ней Шэчи. Женщина нетерпеливо покивала, торопя юношу. — Скажите, кем вам приходится уважаемая Ли Цюшуй?

— Ты знаешь мою мать? Откуда? — недоуменно прищурилась женщина. — Кто ты такой? Представься, наконец.

— Я — Инь Шэчи, наследник секты Сяояо, и ученик мудреца Уя-цзы, — торжественно промолвил юноша. Глаза госпожи Ван удивленно округлились.

— Ты ведь не лжешь? — с сомнением спросила она. — Если ты вызнал некую сплетню обо мне и моем… о старейшине секты Сяояо, и пришел сюда, злоумышляя против меня, знай: ты не покинешь Дом Камелий живым.

— Учитель передал мне портрет вашей матушки, и направил в пещеру на горе Улян, что служила им обиталищем, — гордо ответил Шэчи. — Кто еще может знать о том месте, чтобы разнести сплетни о его расположении по рекам и озерам? Я не лгу вам ни единым словом, старшая, — женщина глядела на него в крайней растерянности.

— Но ведь… Уя-цзы мертв?.. — в ее голосе звучало много больше вопроса, чем утверждения. — Он был убит Стариком с Озера Синсю, задолго до твоего рождения, мальчишка. Видно, ты все-таки врешь мне, — в ее глазах начал вновь разгораться затухший было гнев.

— Об этой тайне нашей секты я пока не готов разговаривать прилюдно, — безмятежно ответил Инь Шэчи. — Но будьте уверены, старшая: наедине, я отвечу на все ваши вопросы, и развею любые ваши сомнения.

— И то верно, — успокоилась госпожа Ван. — Поговорим внутри, сразу после того, как я разберусь с этой негодяйкой. Духи моих верных служанок, А Цзин и А Фан, нуждаются в кровавой жертве, — она вновь повернулась к Му Ваньцин.

— Умоляю вас, старшая, простите мою жену, — поспешно заговорил Шэчи, бухаясь на колени. — Она не была свободна в своем решении напасть на вас, а всего лишь следовала дочернему долгу. Это нисколько не умаляет ее вины, но прошу вас, накажите меня вместо нее. Даже если вы захотите принести мою голову в жертву вашим погибшим подопечным, я согласен на это — жизнь без моей любимой Ваньцин станет для меня пыткой, — госпожа Ван пристально оглядела коленопреклоненного юношу, чьи глаза пылали огнем неподдельной искренности, и напряженную Му Ваньцин, тискающую рукоять меча. Она недоверчиво хмыкнула, изогнув губы в кривой ухмылке.

— Попытаешься ли ты вновь причинить вред мне и моим людям? — строго спросила она девушку.

— У моей матери больше нет к тебе вражды, — стесненно ответила та. — Я не стану вредить старшей моего мужа. И… это… прости за погибших по моей вине, — госпожа Ван с обреченным видом покачала головой.

— Пойдемте, — приглашающе махнула она рукой. — Поговорим за обедом, и после него. Потом решу, что с вами делать.

Нежданные гости Дома Камелий, поначалу принятые крайне неласково, прошли в главную залу поместья следом за хозяйкой, и расселись за большим обеденным столом. Вопреки своим словам, госпожа Ван, представившаяся полным именем — Ли Цинло, — не спешила начинать застольную беседу. Она больше приглядывалась к гостям, что в ожидании обещанных яств утоляли жажду чаем, и отдавала служанкам краткие распоряжения.

Инь Шэчи молчал с многозначительным видом. Юному воину и самому не терпелось побеседовать с хранительницей наследия его секты, и, как он давно подозревал, родственницей Уя-цзы. В стремлении обуздать это рвущееся наружу нетерпение, Шэчи упорно хранил тишину, с загадочным видом уткнув нос в чашку со свежезаваренным чаем. Юноше не пришлось делать вид, что он увлечен напитком — отличного качества улун цзиньсюань, янтарно-желтый и распространяющий легкий аромат свежего молока, захватил внимание даже такого бывалого ценителя, как наследник семьи Инь.

Му Ваньцин заметно опасалась своего окружения. Девушка настороженно оглядывалась по сторонам, то поглаживая рукоять меча, то касаясь спускового механизма наручного стреломета. Несмотря на приглашение в дом и за стол, она не очень-то доверяла былому врагу, которого они с матерью совсем недавно пытались убить, и держалась настороже.

Дуань Чжэнчунь все еще пребывал в легком ошеломлении после бурного примирения с Ли Цинло. Когда взгляд мужчины падал на гостеприимную хозяйку, его лицо невольно расплывалось в мечтательной улыбке, и тут же болезненно кривилось — рука у былой подруги далиского наследного принца была тяжелой, и ее оплеуха обещала оставить на лице Дуань Чжэнчуня заметный след. Мужчина все так же помалкивал, односложно отвечая на вопросы, и рассеянно глядя по сторонам.

Дуань Юй единственый из всех говорил много и витиевато. То ли из юного принца таким образом выходил страх, то ли запоздалая стеснительность от общения с полуодетой девушкой пробудила в нем многословие, но Дуань-младший, представившись госпоже Ван, так и не умолк, по большей части расточая похвалы садам ее поместья.

— Конечно, Цзяннань — довольно влажное место, и не лучшим образом подходит для разведения цветов, но, при всех недостатках здешней погоды, ваш сад — великолепен, тетушка, — восторженно говорил он. — Даже у одних только дверей этого дома растет целых пять разновидностей камелий!