На протяжный звон струн вскоре явилась Му Ваньцин, которая, дослушав песню, засыпала мужа просьбами научить и ее какой-нибудь мелодии. Тот не смог отказать любимой, и они взялись за цинь уже вдвоем, попеременно извлекая из него звуки самой разной степени мелодичности. Ваньцин, постепенно приловчившись, увлеклась, и не отпускала инструмент уже более получаса. Шэчи умиленно взирал на поглощенную новым для нее занятием девушку, любуясь ее горящими радостью глазами, слегка прикушенной, для пущего сосредоточения, нижней губой, и тонкими пальцами, словно ласкающими шелк струн. Сыграв последнюю ноту, Му Ваньцин бережно отложила цинь на стоящий рядом столик, и встряхнула кистями рук, давая отдых натруженным пальцам.
— Это оказалось легче, чем я думала, — победным тоном заявила она, обнимая мужа за плечи. — Вот увидишь, Шэчи, я обязательно научусь всем музыкальным премудростям.
— Ты не только прекрасна, но и талантлива в музыке, — рассеянно отметил юноша. — В тебе, любимая моя жена, словно переродилась сама Сяо Цяо[3].
— Ну, с ней я еще долго не смогу сравниться — мне предстоит долгая учеба, прежде чем у меня получится сыграть нечто сложное, — с рассудительной скромностью ответила Му Ваньцин. — Жаль только, между мною и музыкальным искусством стоит столько важных дел… — она задумчиво замолчала, провожая взглядом вышедшую на двор А Чжу, и следующего за ней Дуань Чжэнчуня.
Весь вчерашний день, далиский наследный принц попеременно обхаживал то одну, то другую юную служанку, словно не в силах решить, которая из красавиц влечет его больше. Оказывая им знаки внимания, мужчина был безукоризненно вежлив, и, должно быть, только поэтому девушки до сих пор не начали избегать Дуань Чжэнчуня.
— Мы ведь так и не разыскали твою старшую, что жила на горе Улян, — с отрешенным видом продолжила Ваньцин, наблюдая за отцом, который вовсю расточал улыбки и хвалебные слова.
— Скорее всего, ее наследие нашел Дуань Юй, — предположил юноша. — Если уж она покинула ту пещеру, то вряд ли оставила указания о том, куда направилась.
— Как же тогда искать ее? — огорчилась Му Ваньцин. Повернувшись к мужу, она добавила:
— Ты ведь обязан выполнить волю учителя.
— Даже и не знаю, — задумчиво нахмурился Инь Шэчи, но тут же хлопнул себя по лбу, и рассмеялся.
— Что же это я? — весело бросил он. — У меня ведь есть ее портрет! Я совершенно о нем забыл, и даже ни разу не развернул свиток с ним!
— Да? — заинтересованно спросила девушка. — Давай-ка взглянем на твою таинственную старшую. Портрет у тебя с собой?
— С собой, — согласно кивнул Шэчи, и добыл из-за пазухи небольшой свиток в кожаном чехле. — Ну-ка…
С развернутого портрета, уложенного на стол рядом с цинем, на них смотрела юная красавица, нарисованная с великим тщанием и немалым искусством. Большие миндалевидные глаза ее, черные, как и толстая коса, смотрели ласково и внимательно, а пухлые алые губы едва заметно улыбались с безупречно-белого лица.
Портрет Ли Цюшуй
Впечатленный как мастерством художника, так и красотой его музы, Шэчи невольно перевел задумчивый взгляд на Му Ваньцин, и, потянувшись к ней, распутал завязки ее вуали. Внимательно осмотрев ее лик, он довольно улыбнулся.
— Пусть учитель мне завидует, — непонятно пояснил юноша жене, в ответ на ее озадаченный взгляд.
— Можно и мне взглянуть, господин Инь? — раздался любопытный голос А Чжу. Девушка приблизилась, и с интересом склонилась над портретом; Дуань Чжэнчунь, подошедший поближе, встал рядом с ней и также вгляделся в рисунок.
— Кого-то она мне напоминает, — задумчиво нахмурился далиский наследный принц. — Но вот кого — ума не приложу.
— Да это же Ван Юйянь! — удивлённо воскликнула юная лицедейка, выпрямляясь. — Только одевается она обычно по-другому — в белое или розовое. Откуда у вас её портрет, господин Инь? Я и не знала, что Дом Камелий посетил некий искусный художник.
— Этому портрету более шестидесяти лет, — медленно ответил Инь Шэчи. — Если твоя знакомая похожа на него сейчас, то на нем, должно быть, изображена ее мать… или же и вовсе бабушка. Значит, она живёт в месте под названием Дом Камелий? — обратился он к юной лицедейке с нескрываемым интересом. — Можешь рассказать мне о нем, А Чжу? Где он находится, и кто ещё в нем обитает?
— Дом Камелий — совсем рядом, в Цзяннани, на берегу озера Тайху, — не стала скрытничать девушка. — Ван Юйянь живёт в нем со своей матерью. Мужуны связаны с семьёй Ван узами родства — госпожа Ван приходится молодому господину тетушкой. Одно время, мы ожидали, что наши семейства вновь породнятся через брак — Ван Юйянь любит молодого господина всем сердцем. Каждый раз, когда я посещаю Дом Камелий, она расспрашивает меня о его последних деяниях, вытягивая все до мелочей, — девушка озорно хихикнула. — В надежде завоевать сердце Мужун Фу, юная госпожа Ван даже начала изучать боевые искусства.
— И что за стили она практикует? — с ленивым интересом спросила Му Ваньцин. А Чжу лишь засмеялась в ответ.
— О, Ван Юйянь столь же хрупка и нежна, сколь и цветы, давшие имя ее подворью, — весело промолвила она. — Она изучила едва ли не все описания боевых искусств, что хранятся у ее матери, но не попыталась освоить ни одно из них. Практикуй юная госпожа Ван хоть десятую часть изученного, она сравнялась бы с сильнейшими воинами Поднебесной, — девушка вновь захихикала.
— Девушка, как две капли воды похожая на мою старшую, — с расстановкой промолвил Инь Шэчи. — И ее мать, владеющая большим собранием знаний о боевых искусствах. Похоже, великое небо позабавили мои неудачи в поисках наследия секты, — с улыбкой обратился он к жене, — и оно, своей волей, привело меня прямиком к этому наследию, — он тихо засмеялся.
— Вы, наверное, хотите посетить Дом Камелий, господин Инь, — предположила А Чжу. — Мы с А Би могли бы проводить вас. Молодой господин вряд ли вернётся именно сегодня, а нам не помешает отвлечься от… — она бросила на Дуань Чжэнчуня исполненный притворной сердитости взгляд, — повседневных забот, — мужчина лишь обезоруживающе улыбнулся в ответ.
— Я бы также не отказался посетить Дом Камелий, — вмешался он в беседу. — Цветы всегда были моей страстью, и знакомство с этой госпожой Ван обещает быть интересным. Сходим в гости всей семьёй? Было бы нехорошо оставить Юй-эра здесь, одного.
— Почему бы и нет, папа, — пожала плечами Му Ваньцин. — Шэчи, разбудишь братца Юя? Сегодня, этот засоня так и не покинул свою спальню.
Примечания
[1] Шэчи имеет в виду эпизод, произошедший на закате династии Хань. Лю Бяо, правитель округа Цзинчжоу, перед смертью завещал свой пост сыну, Лю Цуну. Тот, приняв отцовское наследие, немедленно (!) сдался политическому противнику отца, канцлеру Цао Цао. Канцлер, недолго думая, вызвал Лю Цуна с его матерью в Сюйчан, где заключил их под домашний арест.
[2] Иероглиф «би» означает синий цвет.
[3] Сяо Цяо — младшая их двух сестер Цяо, живших в эпоху Троецарствия, и прославившихся своими красотой и музыкальными умениями.
Глава 22
Повествующая о том, как серебряная змея и драконы юго-запада, прибыв в гости, были встречены холодной сталью
Дом Камелий более чем оправдывал свое название — уютного вида домики прибрежной усадьбы утопали в цветах. Сплошные ряды кустарника, усеянного пышными бутонами всех оттенков алого и белого, окружали жилище госпожи Ван, подступая к самым его стенам, обрамляя дверные проемы, и, в случае некоторых цветущих деревьев, опираясь на крыши. Поместье Ванов выглядело обширным садом, обителью, более принадлежащей цветам, чем людям.
Когда лодка, несущая Дуань Чжэнчуня со спутниками, и их двух сопровождающих, причалила к усеянной цветам суше, сошедшую на берег А Чжу встретили две молодые девушки строгого вида, вооруженные длинными мечами.
