— Благодарю вас за ценный подарок, господин генерал, — промолвил он. — Я также хочу одарить вас кое-чем, на память. Примите от меня эту испорченную железяку, — кивнул он на свой старый меч, все еще лежавший в руке генерала, — и вместе с ней, обещание: если враг снова вторгнется на земли нашей великой империи, я и моя жена вновь встанем на ее защиту, и затупим и изломаем столько мечей, сколько потребуется, чтобы изгнать захватчиков! — Хань Гочжун довольно рассмеялся, и вновь поднял чашу за здоровье Инь Шэчи, осушив ее под одобрительные возгласы пирующих. Сам же юноша не торопился садиться — в дальнем углу пиршественной залы, он углядел знакомое лицо, которому неприятно удивился. Пройдя к столу, за которым сидел длинноволосый юноша со скуластым лицом, он обратился к нему бесстрастным голосом:

— Помнится, ты отказался назвать свое имя перед битвой. Назови его сейчас — двое храбрых воинов сгорают от нетерпения, желая узнать его, — левая рука юноши чуть сильнее сжала ножны его нового меча.

— И кто же они? — со скукой в голосе поинтересовался сидящий.

— Монашеское имя одного из них — Сюйчжи, — холодно ответил Шэчи. — Придя на битву с армией Ляо, он не побоялся запятнать свою дхарму причинением вреда живым тварям, и сражался, не посрамив основателей Шаолиня. Он истек кровью, пронзенный ляоским копьем. Другой из них — младший сын Шань Чжэна, Шань Сяошань, которому едва исполнилось шестнадцать. Он не устрашился бесчисленных полчищ киданей, и встал на их пути. Хоть его жизнь едва началась, он отдал ее во имя победы, во имя мира и спокойствия на землях Сун. Знаешь, почему они умерли? — не дав своему собеседнику вставить и слова, он продолжил, повысив голос:

— Потому что ты, мерзавец, сидящий сейчас передо мной с безразличным видом, нарушил план боя, и поджег ляоский склад с огненным зельем задолго до того, как принц Чу был пойман! Я и мои соратники были вынуждены насмерть биться с киданями, своей кровью покупая нашим товарищам драгоценное время для поисков Елюй Нелугу! — переведя дыхание, он недобро прошипел:

— Своими жизнями, двое этих достойных юношей искупили твою ошибку… или предательство?

— Планы часто меняются в бою, под давлением обстоятельств, — все так же скучающе ответствовал неизвестный. — Я вынужден был сделать то, что сделал. Если сражавшиеся под твоим началом погибли, почему бы тебе не поискать ошибки в собственных действиях?

— Я и вправду совершил ошибку, — успокоившись, кивнул Шэчи. — И сегодня, я исправлю ее. Но прежде чем я сделаю это, назови свое имя, — он уставил на сидящего юношу требовательный взгляд.

— Что тебе до моего имени? — равнодушно ответил тот. — Какая тебе разница, Чжан я Второй, или Ли Третий[1]?

— Оно не для меня, — промолвил Инь Шэчи, внимательно глядя на собеседника, — но для Сюйчжи и Шань Сяошаня. Что ж, если ты не хочешь называть его — ничего страшного. Они отыщут твой дух в Диюе и без него, — едва договорив, он выхватил меч из ножен и ударил, стремясь рассечь безразличное лицо сидящего перед ним негодяя.

Глаза неизвестного округлились в неподдельном испуге. Он дернулся назад, пытаясь уклониться, и это ему почти удалось — клинок Шэчи коснулся его лица самым кончиком. Коснулся, и вспорол не кожу, но нечто тонкое, лежащее поверх нее. Разрубленная пополам маска соскользнула вниз, открывая спрятанное под ней лицо — овальное, с правильными чертами и округлым подбородком, совершенно незнакомое Инь Шэчи.

Скрывавшееся под маской

Впрочем, последнее исправил удивленный возглас сидевшего неподалеку Ю Цзюя.

— Мужун Фу! — воскликнул он. — Что ты здесь делаешь, и почему скрывался?

Шэчи был слишком ошеломлен внезапным превращением, и не успел ничего сделать, когда наследник знаменитого семейства из Гусу, мимоходом бросив на него яростный взгляд, сорвался с места и метнулся к выходу, используя технику шагов. Его фигура расплылась в воздухе, превращаясь в неясный мираж, настолько быстрым было это движение. Озадаченно проводив Мужун Фу взглядом, юноша с виноватым видом обратился к Хань Гочжуну, склонив голову:

— Простите меня, господин генерал. Я нарушил ваш запрет, и попытался пролить кровь в вашем доме.

— Я понимаю тебя, — задумчиво ответил полководец. — Понимаю, и не осуждаю. Когда мои солдаты впервые понесли потери, у их смертей не было виновника, кроме меня самого. Имейся таковой, я бы жаждал забрать его жизнь не меньше, чем ты. Но не будем об этом. Сегодня — день радости, и чествования победителей, живых и мертвых. Выпьем, друзья, за наших павших соратников…

Примечания

[1] Чжан Второй, Ли Третий — примеры китайских имен наподобие «Иван Петров». Чжан, Ли — очень распространенные фамилии. «Номерные» имена вроде «Эр» — Второй, «Сань» — Третий, и так далее вплоть до «Ши-Ба»-Восемнадцатого и дальше, были популярны среди крестьян и простолюдинов.

Глава 10

Повествующая о том, как молодой дракон юго-запада набрел на сокровища, и получил их проклятие

Юный принц Дуань Юй

Дуань Юй, принц царства Да Ли, пребывал в тягостных раздумьях.

Не государственные дела были тому виной — третий в очереди престолонаследования, он с чистой совестью оставлял заботы о царстве своему дяде Дуань Чжэнмину, государю Да Ли.

Не волновали его и упорные попытки дяди и отца передать ему семейное боевое искусство. Дуань Юй считал себя человеком, более склонным к наукам и изящным искусствам, чем к причинению вреда ближнему своему. Устав от настойчивых попыток двух старших Дуаней обучить его пальцевым техникам Одного Ян, он сбежал из дома, и ни разу об этом не пожалел.

Тяготы странствий также не казались Дуань Юю чем-то, достойным внимания. Пусть и рождённый в царской семье, богатой сверх всякой меры, он с детства привык довольствоваться малым. Его ничуть не тяготили долгие пешие переходы, обеды из дорожной еды, и прочие неудобства, сопутствующие любому страннику — он уже провел в дороге около двух недель, и привык ко всем этим мелочам.

Недавние события, произошедшие с ним, конечно же, волновали его — какого мужчину не будет беспокоить судьба юной девы, надеющейся на его помощь? Дуань Юй познакомился с юной госпожой Чжун Лин на горе Улян, где она и ее ручная Молниеносная Ласка спасли юного принца от вздорных улянских даосов, решивших избить его из-за совершеннейшей безделицы — мечный прием, использованный одним из них, и вправду был забавен, и было бы странно не посмеяться над ним. Правда, едва лишь им удалось сбежать от глупых даосов, Чжун Лин попала в плен к негодяям из секты Шэньнун, и сейчас Дуань Юй спешил к родителям девушки — за помощью. Он беспокоился за Чжун Лин, но это волнение было, скорее, умозрительным: глава секты Шэньнун, жуткий старик Сы Кунсюань, не позволил бы причинить ей вреда. Узнай родители девушки, что их дочь пострадала, находясь в его руках, они ни за что бы не передали старому злодею противоядие, должное исцелить его от яда Молниеносной Ласки.

Причина беспокойства юного принца была проста — он окончательно и бесповоротно заблудился.

Горный лужок, который Дуань Юй упорно мерил шагами, все никак не кончался, что казалось принцу очень странным — ведь как-то же он пришел в это неприятное место? Значит, должен быть способ и покинуть его. Но склоны горы Улян, по-видимому, имели на этот счёт свое мнение, отличное как от мнения Дуань Юя, так и от здравого смысла. Ничуть не помогало делу то, что солнце давным-давно зашло, и вокруг царила чернильная темнота.

Юный принц Да Ли тяжело вздохнул, и хотел было обратить к небу пространную жалобу на свои злоключения, на бессовестных негодяев, держащих в плену юных девушек, и на горные долины, заплутать в которых легче, чем в иной чащобе, как его внимание привлек донёсшийся спереди звук, никак не могущий быть шумом ветра или листвы. Вряд ли даже на горе Улян, к которой Дуань Юй потихоньку начинал испытывать искреннее отвращение, ветер и листва научились достоверно изображать игривый женский смех.