Когда Хунмянь вернула себе способность дышать, а темные пятна прекратили плавать перед ее глазами, взгляду женщины предстал ее противник, широко раскрытыми глазами пялящийся на кисть своей правой руки. Кожа вокруг небольшой ранки на тыльной стороне ладони юноши медленно покрывалась нездоровой синевой. Глядя на следы отравления обезумевшим взглядом, Небесный Волк подхватил с пола топор своего павшего собрата, и с диким криком отсек поражённую ядом конечность по локоть. Орошая доски пола алой кровью, и всхлипывая от боли, ранее самоуверенный воин со всех ног бросился к одному из окон, и, выпрыгнув наружу, пропал из виду.

* * *

Середина обеденного зала словно превратилась в поле боя небесных лучников, неустанно осыпающих друг друга стрелами из чистого света — там сошлись в бою четверо мастеров родственных пальцевых техник. Ярость и жажда мести придали Дуань Яньцину сил — старец в медной маске обрушил на троицу своих дальних родственников слепящую лавину сгустков ци, ни на мгновение не ослабляя натиск. Е Эрнян также не сидела без дела, отвлекая то одного, то другого из противников своего старшего. Дуань Чжэнмину и его брату уже не раз приходилось упреждать ее самоубийственные атаки с младенцем наперевес точными ударами техник Одного Ян, нацеленными в ноги.

Правитель и наследный принц Да Ли по-прежнему не атаковали в полную силу, и даже пытались заговорить со своим блудным родичем, но тот отвечал лишь ругательствами, либо же и вовсе презрительным молчанием. Жалость к Дуань Яньцину ослабляла атаки государя и его брата, и заставляла их сдерживать смертельные удары, сводя на нет их усилия по обезвреживанию Переполненного Злом.

Дуань Юй, напротив, изо всех сил пытался сразить врага, но тут уже сказывался недостаток опыта юного далисца, и его пренебрежение тренировками — как в техниках внутренней энергии, так и в боевом искусстве. Дуань Яньцин либо уклонялся от сияющих лучей Божественного Меча Шести Меридианов, либо принимал их на защитную технику, кое-как сдерживая и отклоняя всесокрушающие клинки света выплесками ци.

— Дуань Юй! — неожиданно воскликнула Ван Юйянь, все это время наблюдавшая за битвой. — В защите старца есть прореха, со стороны…

Она не смогла заговорить — Дуань Яньцин отвлекся на нее всего на миг, метнув в девушку один-единственный сгусток ци, но дочери госпожи Ван хватило его с лихвой. Не знающая боевых искусств девушка рухнула бездыханной, недвижно распростершись на полу.

— Юйянь! — бешено заорал Дуань Юй! — Нет! Нет, нет, нет!

Багровая пелена заволокла глаза юноши, и кровь вскипела в его жилах. Раскаленное острие осознания гибели любимой насквозь пронзило сердце Дуань Юя, наполнив его пылающей жаждой мести. Он бросился на своего врага, ведомый лишь одним — желанием убивать. Его атака не была безрассудной — юный далисец прекрасно помнил те поражения, которых стоило ему безрассудство. Сегодня, он впервые в жизни осознанно собирался убить врага — не прогнать, не победить, и не наказать в порыве гнева, но уничтожить, без капли жалости и сомнения.

— Убийца! — вскричал юноша. Его обычно добродушное лицо исказилось, обратившись маской дикой ярости. — Проклятый выродок! Дурная кровь! Тварь! Нелюдь!

Пламенная туча заполнила легкие Дуань Юя, полыхнув взрывом, и сжавшись в жгучую каплю лавы. Этот стремительный сгусток силы прокатился по левой руке юноши, и выплеснулся из большого пальца, уложенного на сжатый кулак. Меч Тайин врезался в защиту Дуань Яньцина, подобно тому, как тяжелый прямой меч врубается в деревянный щит пехотинца, и раскалывает его пополам. Защитная техника старца в маске подалась, утратив свою непоколебимую надежность.

— Сколько раз ты пытался убить моего отца⁈ — кричал юный далисец, не ослабляя нажим. — Два, три, больше⁈ Я уже утратил счет!

Словно третий глаз открылся над правой бровью юноши, пылая обжигающим светом. Эта жгучая вспышка ухнула вниз, к шее, обогнув мочку уха, и скользнула еще ниже, внутрь груди, наполнив нутро Дуань Юя теплом. Оттуда, сгусток ци прокатился по правой руке, к безымянному пальцу, и рванулся наружу быстрым, неостановимым огненным клинком Меча Шаоян, что превратил защиту врага в ничто. Дуань Яньцин, отталкиваясь костылями, поспешно выскользнул из-под разрушительного натиска враждебной ци, что едва не превратила его в обожженный труп.

— Ты хотел принудить меня обесчестить сестрицу Лин, безумный ублюдок! — проорал юноша. — Осталось ли в тебе хоть что-то от человека⁈

Две маленькие звезды, сияющие ледяным жаром, одновременно зародились в горле и груди Дуань Юя. Обжигающая сила, что составляла их суть, прокатилась морозной волной по левой руке юноши, исторгнув из его указательного пальца стремительную, тонкую иглу Меча Янъин, и тут же, следом за ней, плотное, едва ли не вещественное острие Меча Цзюэинь, порожденное средним пальцем, и прошившее воздух быстрее стрелы. Дуань Яньцин, безмолвно распахнув рот, скривился в гримасе боли — оба сгустка ци вонзились в его левое плечо, заставив руку старца в маске бессильно повиснуть, роняя костыль. Судорожно сжав древко второго, он применил технику шагов, отчаянно пытаясь уйти от неминуемой смерти.

— Ты привел мерзавца и разбойника Дин Чуньцю убивать моего дядю, тварь! — не прекращал свои яростные обвинения юный далисец. — Ты, падаль, сговариваешься с отбросами против собственной семьи! Жаль, что бунтовщики убили твоего отца, а не тебя!

На сей раз, болезненные ощущения собирающейся для удара ци остались незамеченными Дуань Юем — его сердце и без того было переполнено болью искреннего горя, и тонкий луч Меча Шаоинь, сорвавшийся с его левого мизинца, ощутился им не сильнее комариного укуса. Дуань Яньцин не смог бы сказать того же — режущий свет пальцевой техники просек его правое плечо, распахав кожу и мышцы, и заставив выпустить костыль из рук. Старец неуклюже зашатался — искалеченные ноги с трудом поддерживали его тело.

— И наконец, твое последнее деяние, — произнес Дуань Юй почти спокойно. — То, что заслуживает безжалостной казни. Ты убил мою любимую, мою Ван Юйянь. За это, ты сгоришь в Диюе, нелюдь.

Лютый, испепеляющий жар зародился в животе юноши, у самого пупка, и прянул вверх быстрой молнией. Обвившись вокруг его правой руки колючей цепью, источающей смертный хлад, поток мощи ринулся наружу сквозь мизинец, сжавшись в тончайшую нить смертоносного луча. Сокрушительный удар Меча Тайян уже готов был прервать жизнь Дуань Яньцина; еще миг, и ничто не спасло бы седую голову старца в маске от разделения ровно пополам, как громкий возглас привлек внимание Дуань Юя, заставив его отвернуться от своей жертвы.

— Юй-эр! — крик Дао Байфэн был до странного напуганным. — Не убивай его! Юйянь жива!

Юноша резко развернулся на месте, забыв обо всем на свете, кроме последних слов матери. Всеразрушающая ци пальцевой техники рассеялась, почти не причинив вреда — лишь кусочек медной маски Переполненного Злом зазвенел по полу, да одинокая капля крови лениво прокатилась по щеке Дуань Яньцина. Дуань Юй со всех ног бросился к лежащей на полу девушке, чью голову поддерживала Дао Байфэн, и рухнул перед ней на колени. Кровавый туман, объявший разум юноши, быстро рассеивался под взглядом карих глаз той, что была для него дороже всего на свете, взглядом осознанным и обеспокоенным. Слезы радости и облегчения потекли по щекам Дуань Юя, смывая остатки боевого безумия.

Этого отвлечения Е Эрнян хватило, чтобы придти на помощь своему старшему. Она метнулась к раненому Дуань Яньцину быстрее ветра, одновременно освобождая руки. Последнее она сделала способом, что приличествовал ее дурной славе, и прозвищу «Способная на Любое Злодеяние» — метнув удерживаемого ей младенца в сторону государя Да Ли, и его брата. Точно между ними.

Дуань Чжэнчунь успел первым, встав на пути ребенка, истошно кричащего в полете. Поймав дитя, он медленно упал на спину, в попытке как можно больше смягчить столкновение. Лицо наследного принца болезненно скривилось от удара спиной о жесткие доски пола, но тут же наполнилось облегчением — орущий младенец в его руках громко всхлипнул еще пару раз, и затих. Внимание малыша привлекла ухоженная бородка Чжэнчуня, в которую он не замедлил вцепиться не по-детски крепкой ручонкой. Лицо принца вновь исказилось в гримасе боли, что нехотя сменилась вымученной улыбкой. Чжэнмин сочувственно усмехнулся, помогая брату встать.