— Не скучал ли ты по хорошей кухне в своих странствиях, Шэчи? — заботливо спросил наследный принц, прожевав кусочек мапо тофу. — Ты немного похудел за последнее время, что не очень хорошо для здоровья.

— Совсем недавно, когда мы с женой возвращались в Юньнань, мне довелось попробовать вкуснейшее из блюд мира, — весело ответил юноша, бросив короткий взгляд на Му Ваньцин. Та нахмурилась с сердитым смущением, явно зная, о чем пойдет речь. — Простите, государь, но даже великолепные вкусы сегодняшнего пира хоть немного, но уступают той куропатке, приготовленной моей женой. Один бок этой замечательной птицы был сожжён до угольков, а другой остался полусырым, но, клянусь небом, в своей жизни, я не ел ничего лучше, — он с нежностью посмотрел на недовольную девушку.

— И какая же сторона куропатки тебе досталась, брат Шэчи? — со смехом поинтересовалась Чжун Лин. — Угольки, или сырое мясо?

— Поровну того и другого, — серьезно ответствовал юноша. — Я и моя любимая Ваньцин делим пополам все радости и беды.

— Ну хватит уже, — раздражённо вмешалась Му Ваньцин. — Птица подгорела только потому, что ты не прекращал отвлекать меня от готовки приставаниями… ой, — девушка поднесла ладонь ко рту, окончательно смутившись. Присутствующие невольно заулыбались.

— Вижу, пламя любви ярко горит в юных сердцах, а Гуаньинь не оставляет вас с женой своими милостями, — благодушно отметил Дуань Чжэнчунь.

— Истинно так, — с умиленным видом согласился Инь Шэчи, погладив коленку Ваньцин. Поначалу, та сбросила его ладонь, обиженно поджав губы, но вскоре сменила гнев на милость, и придвинулась ближе к мужу, устроив руку на его талии.

— В словах брата Шэчи что-то есть, — невнятно высказался Дуань Юй с полным ртом лапши. Прожевав пищу под укоризненным взглядом матери, он продолжил:

— Дорожная еда может быть невзрачной и пресной, но воздух дальних странствий придает ей свою, особую прелесть.

— Я рад, что вы с зятем помирились, Юй-эр, — доброжелательным тоном промолвил Дуань Чжэнмин, бросив на мужа племянницы короткий взгляд, полный искреннего смущения. — Мало что важнее мира и согласия в семье.

— Все наши разногласия ушли, стоило развеяться породившему их недопониманию, — рассеянно проговорил Инь Шэчи, и обеспокоенно добавил:

— У братца Юя ведь не будет неприятностей из-за… обстоятельств его рождения? Простите мою нескромность, государь.

— Как показали недавние события, поспешность в делах семейных может лишь навредить, — ответил правитель Да Ли, неловко улыбнувшись. — Пока что, все останется, как есть. Благо, Юй-эр не занимает придворных должностей, и не носит титула наследного принца. Я вынесу на его счёт окончательное решение, когда отыщется его отец.

«Ты не успеешь сделать этого, проклятый узурпатор,» гулкий, рокочущий голос, знакомый многим из присутствующих, прокатился под сводами залы. «Ведь твоя жалкая жизнь подходит к концу.»

В следующий миг, ставни окон разлетелись лоскутами бумаги и обломками деревянных решеток, и внутрь вломились одиннадцать фигур, необычных и пугающих обликом. Двоих — Дуань Яньцина и Е Эрнян, — узнала большая часть присутствующих; Гу Дучэн досадливо скривился при виде хнычущего свертка в руках злодейки. Дуань Юй, разглядев среди незваных гостей Дин Чуньцю с учениками, зло сжал зубы.

Пирующие повскакивали со своих мест, хватаясь за оружие, царские телохранители спешно выдвинулись наперерез злодеям, и лишь один Дуань Чжэнмин никуда не спешил.

— Что все это значит? — холодно вопросил он, с недовольством глядя на два неровных строя вооруженных людей, застывших друг напротив друга в напряжённой готовности к бою. — Кто вы, и почему вторглись в мой дом?

«Я здесь — по праву хозяина, ты, ничтожный вор и сын вора,» загрохотал неестественный голос старшего из Четырех Злодеев. «Или ты думал, что украденное давным-давно каким-то чудом превратилось в истинно твое? Я — Дуань Яньцин, старший сын Дуань Сыляня, принц крови, и законный наследник престола Да Ли! Всю свою жизнь, ты, ложный государь, воровал принадлежащее мне! На колени перед истинным правителем, Дуань Чжэнмин! Склонись передо мною, и с почтением прими заслуженную казнь!»

— Что за вздор ты несёшь, безумный старик? — раздражённо вопросила Му Ваньцин. — Как Переполненный Злом, известный всему подлунному миру своими гнусными деяниями, может быть наследником престола? Какую ещё глупую чушь ты выдумаешь сегодня? Быть может, нелепый старикашка рядом с тобой — покойный император Чжэньцзун, которого, на самом деле, тайно свергли евнухи? Не позорь свои седины ложью, и признайся честно — ты здесь для убийства и грабежа.

— Цин-эр, — поднял ладонь Дуань Чжэнмин. — Не нужно. После прошлой моей встречи с Переполненным Злом, я потрудился проверить его слова, и отыскал портрет принца Яньцина, написанный при жизни… то есть, до бунта. Этот человек говорит правду, — под удивлённые вздохи присутствующих, государь Да Ли низко поклонился Дуань Яньцину.

— Вы наконец-то вернулись домой, господин принц, — заговорил он, разогнувшись. — Вам стоило сделать это раньше, и известить меня. Вас бы встретили со всеми положенными церемониями.

«Мне не нужны твои подачки, ложный государь, и не нужна бессмысленная вежливость,» зарычал в ответ старец в медной маске. «Я здесь, чтобы вернуть трон, принадлежащий мне по праву, и наказать преступников, отнявших мое. Эти преступники — ты, и твоя семья. Все вы умрёте сегодня, и никакие угодливые слова вас не спасут.»

— Этого я и боялся, — построжел Дуань Чжэнмин. — Ваши дела, господин принц, показывают вас как человека порочного и безжалостного. Взойдя на трон, вы первым делом собираетесь казнить целую семью, не сделавшую вам ничего дурного, за обиду, нанесённую вам их предками. Бесчисленные беды ожидают царство, которым правит жестокосердный государь. Хоть мой отец, в незнании своем, и занял трон не по праву, он всю жизнь трудился на благо Да Ли, и я, в меру своих скромных сил, следую его примеру. Покорившись тебе, Дуань Яньцин, я бросил бы своих подданных в пасть голодного тигра, и в челюсти свирепого дракона, чего не заслуживает ни один из них. Похоже, я всё-таки примерю на себя роль бунтовщика и узурпатора, сделав твои обвинения справедливыми, — он грустно усмехнулся, но тут же посерьёзнел вновь.

— Дуань Яньцин! — голос правителя Да Ли налился силой. — Ты оставишь все мысли навредить моей семье, и немедленно покинешь пределы моего царства. Воспротивься, и, клянусь небом, я убью тебя.

«Иного я и не ожидал от сына предателя,» неутолимая злоба звучала в потустороннем реве первого из Четырех Злодеев. «Ты не умрёшь доброй смертью, Дуань Чжэнмин. Твои останки будут скормлены псам, а кости — брошены без погребения.»

— И где же, позвольте спросить, та армия, что усадит вас на трон, господин разбойный принц? — насмешливо поинтересовался Инь Шэчи. — Или кучка глупцов в перьях, которую ты привел сюда, будет надзирать за порядком в Да Ли, отражать нападения тибетцев, зарящихся на юньнаньские земли, и подавлять неизбежные восстания? На их месте, я бы не стал браться за столь неблагодарную работу.

Бросив на юношу подозрительный взгляд, Дуань Яньцин переглянулся со своей младшей, и та быстро и тихо пробормотала ему что-то. Дослушав, старец в маске неожиданно расплылся в широкой улыбке.

«Как удачно — жертва для духа Юнь Чжунхэ тоже здесь, и даже не думает бежать от своей судьбы,» гулко прогремел его голос. «Я сожгу тебя перед духовной табличкой моего младшего, юный глупец, чтобы твой дух стал его рабом в посмертии. Ты отплатишь за смерть Злейшего из Людей вечностью тяжкого труда!»

— Помнится, братца Юя тоже угрожал сжечь на могиле некий безумец, — задумчиво протянул Шэчи. — Быть может, это у нас семейное, а, братец? — обратился он к шурину. Тот насмешливо фыркнул в ответ.

— Прежде, чем Дуани и их прихлебатели умрут, я в последний раз предложу тебе жизнь и прощение, Дуань Юй, — напыщенно заговорил Дин Чуньцю, также обратив внимание на пасынка Дуань Чжэнчуня. — Поклонись мне земно, как старшему секты Сяояо, верни украденные тобой технику Бега по Волнам и Искусство Северной Тьмы, и я не стану держать на тебя зла за былые дерзости. Ты даже сможешь стать моим доверенным учеником, если делом докажешь свою преданность…