«Хорошо, что ты сам заговорил об этом,» довольно пророкотал Дуань Яньцин. Глава секты Синсю удивленно заморгал — он и не рассчитывал, что ранее непреклонный союзник согласится изменить планы, — но следующие слова старца в маске расставили все на свои места.

«Разве тебе самому не хочется отомстить Дуань Юю за перенесенные позор и боль?» рычащий голос Дуань Яньцина звучал почти вкрадчиво. «Теперь, у тебя тоже есть обида на Дуаней. Необходимо как можно скорее отплатить за нее, и отплатить щедро. Ни к чему вновь размениваться на пустяки, и охотиться за мелкими вельможами из этой гнусной семейки. Покончим с врагом одним ударом, отрубим голову змее — нападем на царский дворец!»

Довольно глядя на собеседника, вновь преисполнившегося удивления, первый из Четырех Злодеев продолжил:

«Государь Да Ли уверен в своей силе, и не таится от подданных. Даже телохранителей он обычно отправляет к собственному брату, или другим важным придворным. Эта уверенность небезосновательна, но мы вдвоем без труда справимся с ним, напав внезапно. Нужно лишь действовать быстро, пока негодный мальчишка Дуань Юй не всполошил всех в столице, и Дуань Чжэнмин не призвал на помощь каждого сильного воина своего царства. Завтра, мы оба должны исцелиться от ран. Путь в город Да Ли мы преодолеем за какие-то часы — он не очень далеко отсюда.»

Видя сомнения старца в перьях, Дуань Яньцин добавил:

«В этом сражении, мы сможем обеспечить себе полное превосходство — уверен, у тебя найдется с десяток умелых учеников, что помогут нам в бою. Решайся, Дин Чуньцю: если нам удастся убить Дуань Чжэнмина, я буду считать твой долг исполненным, и направлю все свои силы на добычу знаний у семей Мужун и Ван, а также, из Шаолиня.»

Старый Чудак с Озера Синсю слушал своего соратника с хитрой улыбкой, мерно кивая. Когда потусторонний голос старца в медной маске умолк, Дин Чуньцю сделал долгий глоток из своей пиалы, и длинно выдохнул, довольно щурясь.

— Пожалуй, Чучэнь-цзы освоил достаточно знаний секты, чтобы претендовать на звание доверенного ученика, — медленно проговорил глава Синсю. — Он станет восьмым из тех моих младших, что пойдут с нами за головой государя Да Ли. Застигнем ли мы Дуань Чжэнмина в одиночку, или же у него найдутся помощники, неважно: нас будет одиннадцать, и даже лучшие бойцы в Да Ли не превзойдут нас силой.

Гулкий, басовитый хохот, подобный рокоту горной лавины, раздался в ответ на его слова. Злое довольство сияло на изуродованном лице Дуань Яньцина, делая его подобным обличью демона. Мгновением спустя, к его смеху присоединился дребезжащий хохоток Дин Чуньцю. Знаменитый своим коварством Старик с Озера Синсю выглядел далеко не так грозно, как его союзник, но любой, принявший этого странного видом пожилого мужчину за безобидного чудака, глубоко ошибался. Из двоих присутствующих, именно Дин Чуньцю был более опасным противником, и царской семье Да Ли предстояло ощутить это в полной мере.

Глава 41

Драконы юго-запада сражаются за свою жизнь

— Государь Баодин, повелитель Да Ли, прибыл! — протяжно возгласил придворный глашатай, и почтительно опустился на одно колено. Сидевшие за длинным столом пиршественной залы поднялись на ноги, и последовали его примеру.

Дуань Чжэнмин, войдя в широко растворенные слугами двери, неспешно прошествовал к почетному месту во главе стола, и, заняв его, благосклонно кивнул присутствующим; те уселись обратно на стулья. Объявленный со всей помпезностью, и даже с использованием тронного имени, правитель Да Ли сегодня выглядел почти по-домашнему — без короны и парадных золотых наплечников, он всего-то был одет в вышитый халат из раззолоченной парчи. Как-никак, этот званый обед он хотел провести в узком семейном кругу.

— А где тетушка? — громкий голос Му Ваньцин разнёсся про всей пиршественной зале. — Ты ведь не моришь ее голодом, дядя? — сидевший по левую руку от жены Инь Шэчи со стоном взялся за лоб. Дуань Юй, устроившийся с другой стороны от девушки, напротив, с трудом сдержал смешок.

— Моей дорогой жене нездоровится, — ответил Дуань Чжэнмин, старательно давя улыбку. — Сегодня, она принимает пищу у себя, под надзором придворного целителя.

— А, тогда ладно, — успокоенно промолвила девушка. — Надо заглянуть к ней попозже — пожелать скорого выздоровления. Зайдём к тетушке после обеда, муж мой?

— Конечно, — кивнул Шэчи. — Для меня будет неприличным входить в комнаты государыни, но уверен, тебе она обрадуется. А сейчас, давай-ка я поухаживаю за тобой, любимая жена, — осторожно подцепив палочками кусок рассыпчатого филе радужного карпа, он переправил его в миску Ваньцин. Та благосклонно улыбнулась мужу.

— Позвольте, я помогу вам, юная госпожа Ван, — Дуань Юй решил последовать примеру зятя, и обратился к сидящей рядом Юйянь.

— Хорошо, — милостиво согласилась та. — Только не клади мне жареную рыбу — у меня от нее изжога, — растерянно улыбнувшись на эту откровенность, юноша принялся накладывать вкусности в тарелку предмета своих воздыханий.

— Было бы стыдно отставать от молодежи, — хитро улыбнулся Дуань Чжэнчунь, глядя на составивших ему компанию дам. — Позабочусь и я о своих подругах. Не обижайся, Фэнхуан-эр, но ты сидишь дальше всех, — извиняющимся тоном обратился он к жене, одаряя деликатесами Цинь Хунмянь и Гань Баобао. — Я уделю внимание и тебе, только чуть погодя.

— Слова, что описывают большую часть нашей супружеской жизни, — рассмеялась мать Дуань Юя. — Не спеши, муж мой — я бы не хотела, чтобы ты ронял еду на меня и сестриц, — она и наложницы весело переглянулись.

— Почему бы тебе с братьями не присоединиться к нам, Гу Дучэн? — обратилась Му Ваньцин к старшему телохранителю. Он и его товарищи по оружию стояли навытяжку за спинками стульев государя, наследного принца, и Дао Байфэн. — Не очень-то удобно есть, когда тебе в тарелку смотрят голодными глазами.

— Простите, если мы доставляем вам неудобства, госпожа Инь, — невозмутимо ответил мужчина. — Но мы вынуждены исполнять свой долг — защищать государя и его семью. Как сановники, получающие милости от короны, мы не можем относиться к нашему труду легкомысленно.

— Может, хотя бы перекусишь немного? — предложила Ваньцин. — Я могу подать тебе вон ту выпечку.

— Благодарю вас, юная госпожа, не стоит, — бесстрастные черты телохранителя на мгновение смягчила лёгкая улыбка. — Я пообедал заранее, дабы не смущать государя и пирующих голодным бурчанием в брюхе.

Чжун Лин, сидящая рядом со своей матерью, громко захихикала на эти слова, но тут же осеклась под строгим взглядом Гань Баобао. Девушка смущённо потупилась, и с преувеличенным вниманием принялась почесывать за ухом свою ручную ласку, выглядывающую из неизменной наплечной сумки. Зверёк невозмутимо лакомился мелко нарубленной сырой курятиной из серебряной мисочки, поставленной на столе рядом с местом Чжун Лин.

Какое-то время, все прилежно уделяли внимание кулинарным шедеврам дворцовых поваров, лишь изредка отвлекаясь на краткий обмен дружескими словами. Обстановка за столом была по-семейному теплой, к чему располагали приятная компания, вкусная еда, и не по-дворцовому спокойная красота пиршественной залы. Стены ее были окрашены в нарядные синие тона с самой малостью позолоты, высокие окна, сквозь ставни которых проникало достаточно солнечных лучей, придавали комнате светлый и просторный вид, а цветы в высоких напольных вазах и резная мебель из некрашеного дерева добавляли уюта.

— Все ли по душе тебе, мама? — с толикой робости спросила Му Ваньцин. — Быть может, мне передать тебе что-нибудь с нашего конца стола?

— Все хорошо, дочка, — благодушно ответила Цинь Хунмянь, отчего Ваньцин просияла радостной улыбкой. — Но, раз уж ты предлагаешь, подай мне кусочек вон той птицы, пока твой муж окончательно ее не обглодал.

— Позвольте выразить мое уважение вашим поварам, государь, — высказался Инь Шэчи, оторвавшись от прекрасно приготовленного фазана, и пододвигая блюдо с ним ближе к жене. Та принялась срезать с грудки птицы куски мяса. — Сегодня, они превзошли самих себя — мы вкушаем блюда, сравнимые с печенью дракона и мозгом феникса[1], — Дуань Чжэнмин благодарно кивнул, не отвечая — его рот был плотно занят пищей.