Дуань Яньцин оставил бесплодные попытки пошевелиться, и обратиться к внутренней энергии — тело чувствовалось недвижной деревянной колодой, а течение ци ослабло до уровня ниже самого бесталанного из простецов. Низложенный принц ощутил себя вернувшимся в те ужасные дни после далиского бунта, а точнее, ощутил тогдашнюю беспомощность. Усилием воли, он подавил зарождающийся страх — раз уж отравивший его и Вторую юнец не стал убивать их сразу, и заговорил о некоем приглашении, то отчаиваться пока не стоило. С превеликим трудом Дуань Яньцин повернул голову, и обратил на их пленителя внимательный взгляд.

Теперь, выпрямившись и расправив плечи, Чжайсин-цзы ничуть не выглядел ничтожным трактирным подавальщиком. Его лёгкие движения и размеренное дыхание выдавали немалый навык в боевых искусствах, в глазах, ранее опущенных к полу, блестела гордость человека, привыкшего брать свое силой, а следы грязи на лице оказались не до конца отмытой боевой раскраской, которой, по слухам, пользовались ученики секты Синсю.

— Мой учитель, великий и непобедимый Дин Чуньцю, давно жаждет познакомиться со знаменитыми Четырьмя Злодеями, — тем временем, продолжал юноша, с все той же насмешкой в голосе. — От его имени, я приглашаю вас посетить цитадель секты на озере Синсю. Не беспокойтесь — слабость скоро отступит, и вы сможете двигаться. Взамен, начнется основное воздействие яда. Следующие пять дней, он будет медленно убивать вас, все сильнее ослабляя ваши тела и разрушая внутренности. На пятый день, вы оба мучительно умрёте. Не трудитесь угрожать мне, и не пытайтесь украсть противоядие из моих вещей — исцелить вас от Яда Истощения может лишь мой учитель. Как видите, отказ от приглашения повидать его не принимается, — Чжайсин-цзы насмешливо осклабился.

«Мы не знаем дороги к обители секты Синсю,» заговорил Дуань Яньцин, собрав достаточно сил для применения техники Передачи Звука. Его слова, обычно впечатляющие своей мощью, звучали едва слышным шепотом ветерка. «Ещё, с нами ценный… пленник,» договорив это слово, он умолк, окончательно выдохшись.

— Не стоит беспокоиться, уважаемый старший, — с приторной вежливостью ответил ученик Дин Чуньцю. — Я и один из моих собратьев сопроводим вас к учителю, и присмотрим за вашим пленником. Путь к озеру Синсю не продлится дольше нескольких дней, если, конечно, вы не станете чинить мне препятствий.

Вскоре, незадачливое семейство из увечного старика, его почтительной дочери, и ее больного мужа покинуло придорожную гостиницу, сопровождаемое двумя вежливыми юношами. Один из них помогал усталой женщине, поддерживая ее под руку, а второй хлопотал над ее бессознательным супругом, и калекой-отцом. Их путь лежал на северо-восток Юньнани, изрядно отклонившись от первоначальной дороги.

* * *

— Великий Бессмертный с Озера Синсю!.. Потрясает весь подлунный мир!.. Своей невероятной силой!.. И несравненными умениями!.. Великий Бессмертный с Озера Синсю!.. Потрясает весь подлунный мир!..

Ученики Дин Чуньцю, выстроившиеся у стен главной залы своей обители, снова и снова выкрикивали славословия своему учителю. Недобровольные гости секты, идущие мимо их нестройных рядов в сопровождении довольного Чжайсин-цзы, не выказывали особого удовольствия от этих воплей: Е Эрнян болезненно морщилась, бросая по сторонам раздраженные взгляды, а Дуань Яньцин оглядывался с вымученным терпением, сжав губы в тонкую линию. Младшие секты Синсю были подобны не то дикарскому племени, не то оперным актерам, скверно изображающим демонов: наряженные в темные одежды, украшенные красно-черными перьями, с плетеными нагрудниками в виде морд чудовищ, носящие костяные украшения и раскраску на лицах, они выглядели преувеличенно жутко — настолько, что эта жуть местами переходила в нелепость. В величественном и мрачном зале, где Дин Чуньцю принимал гостей, они напоминали варваров, вторгшихся в крепость некоего более утонченного народа.

Первый и вторая из Четверых Злодеев шагали по безупречно отесанным каменным плитам довольно долго — зал для приемов был велик и обширен. Пол и стены его, гладкие до зеркальности, отражали колеблющиеся огни, что горели в многочисленных жаровнях. Тени, порожденные открытым огнем, плясали по ликам украшающие зал статуй, и настенным барельефам, отчего те, казалось, то и дело оживали, бросая на новоприбывших суровые взгляды. Висящее по стенам оружие, разнообразное и многочисленное, ловило полированным металлом отблески пламени, а соседствующие с орудиями убийства шкуры крупных хищников нарядно блестели ухоженной шерстью.

Наконец, невольные гости секты приблизились к трону, стоящему у дальней стены зала — огромному, каменному, с резными подлокотниками в виде драконьих голов, и искусно украшенному угловатыми линиями узоров. Сидящий в этом роскошном кресле был сухоньким старичком в богатых одеждах, самодовольно жмурящимся на вопли учеников Синсю. Буйные седые кудри его увенчивал высокий узел с торчащим из него пучком алых перьев; перья также усеивали широкий черный воротник его белого халата. В недлинную бороденку сидящего на троне был вплетен небольшой колокольчик, а в руках он держал даосский веер из гусиных перьев.

Стоило группе новоприбывших приблизиться к каменному трону, как Дин Чуньцю — а никем другим старец в перьях быть не мог, — небрежно махнул веером, и вопли его учеников умолкли. Глава секты Синсю оглядел гостей с показным равнодушием, но его хитрые карие глазки блестели плохо скрываемым довольством.

— Кого ты привел ко мне, ученик? — снисходительно обратился он к Чжайсин-цзы, почтительно опустившемуся на одно колено, и склонившему голову. Бросив озадаченный взгляд на сонно-осоловелого Дуань Юя, ведомого под руки двумя младшими, он с подозрением добавил:

— И почему этот мальчишка связан?

— В моих поисках беглой младшей, и украденной ей Чудесной Курильницы, я случайно повстречал Четырех Злодеев… то, что от них осталось, — в угодливый голос коленопреклоненного юноши вкрались насмешливые нотки. — Я пригласил их повидать вас, а чтобы к моему приглашению прислушались, использовал Яд Истощения. Их жизни — в ваших руках, учитель, — на сей раз, в голосе Чжайсин-цзы звучало торжество. — Этот человек — их пленник, обладающий тайными знаниями. Они настояли на том, чтобы взять его с собой.

— Понятно, — с непроницаемым лицом ответствовал Дин Чуньцю. — Бросьте этого в темницу, — он безразлично кивнул в сторону Дуань Юя, и поддерживающие того младшие, коротко поклонившись, споро поволокли юного далисца прочь. — Что до тебя, мой верный ученик… подойди.

Чжайсин-цзы, поспешно поднявшись, приблизился. Его бледное лицо сияло угодливой радостью, вплоть до того мига, как его учитель неторопливо поднял руку, и, отведя ее назад, отвесил своему младшему размашистую оплеуху. Юный отравитель с болезненным стоном брякнулся на холодные камни пола.

— Возмутительно! — вскричал Дин Чуньцю. — Как ты, безвестное ничтожество, посмел травить самого Переполненного Злом, и его знаменитую соратницу, Способную на Любое Злодейство? Будто этого было мало, ты ещё и угрозами вынудил их придти сюда⁈ Видит небо, ты заслужил сотню ударов палками за такую наглость! — приподнявшись с сидения трона, он влепил вставшему на ноги юноше еще одну пощечину, бросая его наземь.

— Видно, я плохо воспитывал тебя, негодник, — продолжил старец с деланным недовольством, потеребив колокольчик в бороде. — Так опозорить мою секту перед уважаемыми старшими, знаменитыми на реках и озерах! Чего доброго, они посчитают всех нас такими же, как и ты — мерзавцами, не знающими вежества! Простите самоуправство моего негодного младшего, господин Дуань, госпожа Е, — вежливо обратился он к последним из Четырех Злодеев. — Вам сейчас же принесут противоядие, и малую толику лекарств, что вернут вам хорошее самочувствие. Эй, там! Позаботьтесь о наших гостях! — требовательно рявкнул он. Несколько юношей немедленно заспешили к боковой двери из зала.