— Вот и хорошо, — успокоенно отозвался Дуань Чжэнчунь. — Что с нашей спасенной, Даньчэнь?
Вся компания, кроме печалящегося Дуань Юя и бдящих телохранителей, собралась вокруг неподвижной девушки. Чжу Даньчэнь, тем временем, уложил ее грудью на свое колено, и сильно надавил ей на спину. Изо рта А Цзы лениво вытекла струйка грязной воды. Вновь устроив девушку на досках террасы, хлопочущий вокруг неё телохранитель нажал на акупунктурную точку под носом спасенной, пытаясь пробудить ее от беспамятства. А Цзы не шевелилась.
— Ну-ка, посторонитесь, — Цинь Хунмянь протолкалась поближе, и поднесла к ноздрям девушки клинок одного из своих коротких мечей, плоской стороной. Продержав там оружие несколько мгновений, она внимательно вгляделась в него, и покачала головой.
— Не дышит, — заключила женщина. — Прискорбно, что ее жизнь прервалась в столь юном возрасте, но причиной смерти этой девицы стали ее же наглость и глупость. Нужно позаботиться о теле, сестра Синчжу. Позовешь своих слуг?
— Да, конечно, — отозвалась хозяйка усадьбы, с непонятным выражением лица разглядывая утопленницу. — Вот только… — шагнув ближе к неподвижному телу, она сдвинула в сторону отворот мокрого халата А Цзы и пораженно охнула. Взглядам присутствующих открылся причудливый застарелый шрам, при внимательном рассмотрении напоминающий иероглиф.
— Странно, — промолвил далиский наследный принц. — Почему на ее коже вырезана моя фамилия?
— Потому, что ты — ее отец, — слабым голосом ответила Жуань Синчжу. Слезы текли из ее глаз, медленно, но неудержимо. — Это несчастное дитя — одна из моих дочерей, разлученных со мной годы назад. Я сама нанесла этот символ на ее кожу, — тут же, без задержки, она перешла на крик:
— Дуань Чжэнчунь! Ты, своими руками, убил нашу дочь! — ее доброжелательное лицо сейчас выражало лишь ярость, искривившись маской гнева. — Я не желаю тебя больше видеть, ты, бессердечный мерзавец! Убирайся из моего дома, сейчас же!
— Но я… — потерянно захлопал глазами мужчина. С неверящим видом, он оглядел свои руки, и с горестным стоном взялся за лоб.
— О великое небо, за что ты наказываешь меня так строго? — выдавил он сквозь сжатые зубы. Окружающие — как женщины, так и телохранители, — глядели на него с растерянным сожалением.
— За все твои грехи, негодный принц! — раздался громогласный вопль. — Не волнуйся, старуха: сегодня, мы отомстим и за твою дочь, и за моего старшего!
Жуань Синчжу не слышала этого — подняв тело мертвой девушки на руки, она убрела в дом, более не обращая внимания ни на что и ни на кого. Остальные же удивлённо обернулись на крик, чтобы заметить необычную троицу: старика в фигурной медной маске и на костылях, женщину с рисунком на лице, и того самого крикуна — лохматого толстяка в мехах.
Женщина, криво ухмыляясь и блестя широко раскрытыми глазами, небрежно удерживала в левой руке некий свёрток — не очень большой, размером где-то с мешок на пару доу риса. Тучный крикун сжимал рукояти сабель, исподлобья оглядывая Дуань Чжэнчуня и его свиту. Калека в маске глядел со злым предвкушением, и его узловатые пальцы, сжатые на железных древках костылей, нетерпеливо подрагивали. Эти трое подобрались совсем близко, пользуясь тем, что всеобщее внимание было поглощено мертвой А Цзы.
— Четверо Злодеев, — раздражённо бросил Дуань Чжэнчунь. — Точнее, уже трое. Подите прочь, гнусные стервятники, у меня нет желания возиться с вами. Сегодня, меня постигло великое горе — смерть ребенка. Если у вас осталась хоть капля совести, вы дадите мне время на траур.
«Преступлениям детей Дуань Ляньи — несть числа,» зазвучал неестественный голос старца в маске. «Что рядом с ними одна мертвая девица? Но, так уж и быть, я дам тебе время оплакать ее. Можешь заняться этим, пока я буду тебя убивать.»
Четверо телохранителей, и без того настороженные, при его словах спешно обнажили оружие, и выступили вперёд, закрывая собой наследного принца. Видя это, женщина с разрисованным лицом визгливо расхохоталась.
— Злые далисцы угрожают нам с тобой, милый сыночек, — ядовитым голосом обратилась она к свертку в ее руках. Отведя в сторону край ткани, она обнажила скрываемое ею — лицо младенца, не больше года от роду. Малыш растерянно хныкал, глядя на склонившуюся к нему женщину.
— Ничего, мамочка позаботится о тебе, — заворковала та. — Она защитит тебя, да-да-да. Сегодня, мы убьем и этих мерзких вояк, и их развратного начальника.
Едва договорив, она бросилась прямо на четверку телохранителей. Кулак ее свободной руки врезался в грудь Гу Дучэна, что вконец опешил от этого странного и жуткого представления, и проморгал последовавшую за ним атаку. Старший из охранников царской семьи полетел наземь, сокрушая спиной один из стульев. Злодейка же накинулась на остальных из четверки, и мужчины невольно попятились перед безумицей, прикрывающейся ребенком. Та щедро раздавала удары, тесня всех троих.
Грузный воин в мехах издал громогласный боевой клич, и неожиданно резво метнулся к Дуань Чжэнчуню. На его пути встала Цинь Хунмянь — сам наследный принц все ещё не опомнился от своего горя. Воинственная дама легко заставила ретивого толстяка притормозить, одну за другой разрядив в него часть трубок своего наручного стреломета. Пока взбешенный злодей отмахивался от стальных игл саблями, Хунмянь сократила расстояние, и набросилась на мужчину в ближнем бою, осыпая его быстрыми ударами коротких мечей. Тучный воин, скверно ругаясь, кое-как отбивался — накоротке, длина его сабель была больше обузой, чем преимуществом.
Ее товарки попытались было придти ей на помощь, но им помешала нелепая случайность — ножка стола подломилась под сапожками Дао Байфэн, которая решила пересечь террасу одним быстрым прыжком, оттолкнувшись от ближайшего предмета мебели. Женщина на мгновение потеряла равновесие, чем и воспользовался старший из злодеев — калека в медной маске. Сверкающие стрелы техник Одного Ян, пущенных самым необычным образом — с пятки железного костыля, — прошили ногу и плечо жены Дуань Чжэнчуня, и та с болезненным вскриком упала навзничь. Старик не прекратил своей атаки, и быть бы худу, если бы не Гань Баобао. Встав над телом недавней соперницы, она встретила летящие в раненую техники клинком меча, и успешно отразила натиск злобного старца. Тот, гнусно скалясь, и не прекращая отправлять в двоих женщин пылающие силой сгустки ци, утвердился покрепче на увечных ногах, и поднял второй костыль. Едва заметное сияние окутало железное древко, и сорвалось с пятки стремительной молнией, целя прямиком в Дуань Чжэнчуня.
— Господин! — во все горло закричал Чу Ваньли, стоявший к принцу ближе других. — Берегитесь!
Младший из телохранителей не глядя отмахнулся шестом от злодейки с младенцем, едва не задев ребенка. Женщина невольно отступила — похоже, в своем безумии, она все же не желала причинять зла невинной душе. Чу Ваньли и не заметил этого — напрягая все силы в применении техники шагов, он бросился к Дуань Чжэнчуню, все так же замершему в горестном оцепенении, и достиг его одновременно со сгустком ци. Ничего не успевал сделать верный и бесстрашный телохранитель, кроме как закрыть господина своим телом.
Полыхающая мощью стрела света ударила мужчину в грудь, и тот, замерев на мгновение, с невнятным хрипом осел на доски террасы. Кровь выступила на губах Чу Ваньли, и бамбуковый шест, верно служивший воину, выскользнул из ослабевших пальцев, с глухим стуком упав наземь. Но ни единого следа сожаления не было видно на лице пожертвовавшего собой телохранителя — лишь спокойная решимость.
— Ваньли! — вскричал Дуань Чжэнчунь, мгновенно очнувшись от ступора. — Нет! Не смей умирать, слышишь⁈ — он рухнул на колени, и бережно приподнял голову умирающего. Глядя в гаснущие глаза мужчины, он растерянно пробормотал:
— Что я скажу твоей семье?
— Скажите им… — Чу Ваньли хрипло закашлялся, заставив свой рот вновь окраситься алым, но все же продолжил:
— … Что я выполнил свой долг, до конца, — чуть улыбнувшись окровавленными губами, он смежил веки, и бессильно обмяк на руках принца. Тот осторожно опустил мертвое тело наземь, и медленно поднялся. В его глазах разгоралось темное пламя гнева.
