— Я бы на твоём месте дергалась поменьше, — покровительственным тоном бросила она. — Чем больше ты пытаешься растянуть мою сеть, тем туже она стягивается. Смотри, если ты лишишься кожи на лице и руках — не вини меня за собственные наглость и упрямство, — Чу Ваньли лишь сдавленно выругался — сеть причиняла ему сильную боль, заставляя извечную вежливость царского телохранителя отступить.

— Зачем вы обидели моего человека, юная госпожа? — заговорил Дуань Чжэнчунь, поднимаясь со стула. — Оскорбивший слугу, уязвляет его хозяина. Вам так хочется начать беспричинную ссору?

Дружелюбное спокойствие в его голосе было обманчивым — любой, сколько-нибудь знающий далиского наследного принца, без труда уловил бы нотки раздражения в его голосе. Женщины, и дернувшиеся было на помощь товарищу телохранители, замерли на месте — им было прекрасно известно, насколько строг может быть этот легкомысленного вида мужчина, и они заранее сочувствовали незнакомой девице, опрометчиво вызвавшей его недовольство.

— Ссору начал вот этот оборванный глупец, — убрав ногу с груди Чу Ваньли, девушка с размаху пнула его в бок, отчего спутанный сетью мужчина, перекувыркнувшись, окончательно сполз с тропы, и покатился вниз по берегу озера, в сторону воды.

— У дурного господина, и слуги дурные, — глумливо продолжила она, уставив руки в бока. — Видать, ты мало порол своих рабов, — она бросила брезгливый взгляд на ворочающегося в воде мужчину, — да ещё и на одежду для них скупишься. Я, великодушная и справедливая А Цзы, наказала его для тебя. Кроме того, когда моя сеть окончательно изрежет его лохмотья, ты вынужден будешь одеть его поприличнее огородного пугала. Так уж и быть, можешь не благодарить меня, — она царственно кивнула, и отвернулась, намеренная двинуться дальше.

— О, я просто не могу не отблагодарить юную госпожу А Цзы за ее заботу, — Дуань Чжэнчунь не особо скрывал насмешливый тон. — Наградой за ваши усилия по воспитанию моего слуги будет урок. Суть его такова — не стоит начинать свары с незнакомыми людьми, — едва договорив, он вскинул руку, и с его указательного и среднего пальцев, сложенных вместе, сорвалась яркая стрела ци.

Девушка легко уклонилась от его атаки, применив технику шагов, и взмыла в воздух в резком прыжке, намереваясь ответить — достать противника, стоящего на возвышенности, с берега озера было затруднительно. Одна за другой, воздух прошили блеснувшие на солнце длинные иглы, которые А Цзы выхватила из кармашков на поясе, и метнула с изрядной ловкостью.

Дуань Чжэнчунь, хладнокровный и невозмутимый, встретил ее атаку своей. Металлические иглы, все до единой, были сбиты молниеносно пущенными иглами света, а юная нахалка, своим прыжком лишившая себя возможности уклоняться, поймала грудью пальцевую технику Одного Ян, и с болезненным оханьем улетела в озеро по пологой дуге. Далиский наследный принц бил не насмерть, и нацеленный в девушку сгусток ци был не смертоносным уколом, а, скорее, крепкой оплеухой.

— Вот незадача, — весело ухмыляясь, покачал головой Дуань Чжэнчунь. — Надеюсь, это купание не слишком испортит замечательный пурпурный цвет вашего халата. Было бы прискорбно, поблекни он от озёрной воды — прозвища вроде А Цан, или же и вовсе, А Цзан[1], менее красивы, чем ваше, — барахтающаяся далеко от берега девица ответила ему невнятным криком пополам с бульканьем, и камнем ушла на дно.

— Похоже, наша невежливая гостья не умеет плавать, — бесстрастно отметил мужчина. — Спасёшь ее, Синчжу?

— С чего это ты воспылал сочувствием к этой маленькой разбойнице, Чжэнчунь? — с равнодушным видом спросила женщина, явно не сопереживая дурно воспитанной девице. — Или, вопреки твоим словам, ее молодость не очень-то тебя отвратила?

— Однажды, я застала его с двадцатилетней служанкой, — поделилась Дао Байфэн. — Это было всего-то года три назад. Не думаю, что возраст девицы — слишком уж большое препятствие для моего дражайшего мужа, и его похоти, — бросив на далиского наследного принца уничижительно-насмешливый взгляд, она вернулась к чаю.

— И что же стало с той служанкой, сестра? — подозрительно спросила Гань Баобао. — Продолжает ли она прислуживать во дворце Принца Юга?

— Я вышвырнула ее на улицу, — пожала плечами женщина. — Но это ничего не значит — где одна молоденькая прислужница, там и другие, — ее собеседница с печальным вздохом кивнула, и обе женщины перевели осуждающие взгляды на Дуань Чжэнчуня. Тот нервно улыбнулся подругам.

— Я вовсе не против того, что Чжэнчунь берет на себя ответственность за былые прелюбодеяния, — медленно проговорила Цинь Хунмянь. — Знакомство с тобой, сестра Синчжу, было приятным, а история твоих утерянных дочерей заставила мое сердце болеть — как мать, я прекрасно тебя понимаю. Но не кажется ли вам, сестрицы, что связи с девами много младше него — дело недостойное и предосудительное не только для наследного принца, но и для любого другого мужчины? — женщины ответили разнообразными выражениями согласия. Осуждающих взглядов, скрестившихся на Дуань Чжэнчуне, прибавилось. Тот затравленно огляделся, утратив большую часть своего спокойствия.

— Пока вы обсуждаете меня и мои ошибки, жизнь невинной девы подвергается все большей опасности, — попытался сменить тему он. — Может, сперва спасём ее, а после — побеседуем об этом?

— Не думаю, что эта малолетняя негодяйка так уж невиновна, — Дао Байфэн бросила на озерную гладь сомневающийся взгляд. — Мне она кажется опасной и коварной. В юном возрасте, она уже неплохо применяет тайное оружие, и даже сумела расправиться с таким опытным воином, как Ваньли. Что скажешь насчёт этого ты, Хунмянь? Может ли дева-странница, изучающая столь подлые приемы, быть честной и добродетельной?

— Все может быть, — спокойно ответила Цинь Хунмянь. — Зло — не в оружии, а в сердце держащих его. Но именно сердце этой А Цзы вызывает у меня сомнения. Она без причины затеяла ссору, а после — драку, да и на удар Чжэнчуня ответила своим, много более жестоким: ее иглы, скорее всего, отравлены. Человек, настолько склонный к насилию, не может быть добрым.

— Именно так, — согласилась Жуань Синчжу. — Стоит ли мне помогать дурному человеку, в столь юном возрасте уже идущему неправедным путем?

— Юй-эр! — отчаявшийся Дуань Чжэнчунь обратился к приемному сыну. — Хоть ты мне помоги! Уговори свою мать и тетушек!

— Все подчиняется кармическому циклу, папа, — уныло отозвался юноша, не отрывая грустного взгляда от горизонта. — Если кому-то суждено погибнуть, он погибнет, если же нет — спасётся, — далиский наследный принц недовольно скривился было, но его лицо тут же прояснилось.

— Будда заповедал нам быть милосердными, и ценить всякую жизнь, — с новым воодушевлением заговорил он. — Спасая эту девицу, ты совершишь благое деяние, Синчжу. К тому же, она совсем юна, и ещё может встать на путь исправления. Хорошо ли отбирать у нее эту возможность?

— Я — невеликая почитательница будд и бодхисаттв, — с сомнением ответила Жуань Синчжу. — И никогда особо не следовала их заветам. Но, может быть, ты прав, и эта глупая девчонка ещё исправится. Ладно, так уж и быть, вытащу ее.

Она неспешно поднялась на ноги, и прошествовала к краю террасы. Там, женщина сделала небрежный жест в сторону озера, и из ее широкого рукава выметнулась длинная белая лента. Плавно изогнувшись в воздухе, полоса ткани без всплеска вонзилась в спокойные воды озера, и вскоре вырвалась наружу, с шумом и брызгами вынося с собой неподвижное тело в пурпуром шелковом халате.

— Помоги ей, Даньчэнь, — распорядился принц, когда необычная техника Жуань Синчжу опустила незадачливую забияку на террасу. Телохранитель-ученый, коротко кивнув, склонился над девушкой. — Сыгуй, погляди, как там Ваньли.

— Я здесь, господин, — отозвался младший из телохранителей. Опираясь на шест, он взошел по склону озёрного берега, поднялся на тропу, и вскоре присоединился к остальным. — В воде, сеть размокла и ослабла, и мне удалось выпутаться, — ободранный, потрёпанный, и тяжело дышащий, Чу Ваньли, тем не менее, глядел достаточно бодро.