Он говорил нервно, прерывисто, временами жадно глотая воздух. Я видела, что Феликс расстроен, что ему совсем некомфортно от понимания своей ошибки…
Альфа не предупредил меня вовремя! Хотя возможностей была куча! Целая, огромная куча! Пока мы с ним встречались, общались. В конце концов, пока переписывались!
Мне так хотелось заорать в голос! Оскорбить его, ударить, наконец… Я стиснула челюсти и посмотрела на Германа.
– Фел! Помолчи! Не время! – Приказал тот.
Феликс затих. Я слышала его рваное дыхание на заднем сидении и сдавленное рычание. Всю дорогу до собственного дома.
Но ни разу за все время не обернулась.
Ярость бушевала внутри. Я просто не могла отнестись к Феликсу честно и как он того заслуживал.
Да, это он меня выручил. Теперь сомнений уже не оставалось.
Именно благодаря Феликсу Герман пришел мне на помощь. Да еще и так оперативно! Мне даже ночевать в ОПО не пришлось!
Да, если бы не он… Я даже не хочу думать, что стало бы «если»…
Но я просто не могла простить ему тех мгновений, когда испугалась, что больше не увижу Клима…
Когда машина Германа подъехала к моему забору, я выскочила наружу словно ошпаренная. Заскочила в калитку и заперла ее. Вбежала в дом, а затем – и на кухню… Включила чайник, выпила горсть успокоительных и написала по вотсапу Дарине Харламовне.
«У меня все хорошо. Пожалуйста, приведите завтра Клима. Мне без него плохо».
Честно, эмоционально и прямо.
Няня очень хорошо меня знала. Так что вряд ли ее удивит подобное сообщение.
Я думала Дарина Харламовна уже спит – на икеевских ходиках на стене недавно пробило час ночи. Однако в ответ прилетело «Конечно, Аленушка. Не волнуйся. Все будет хорошо. Я приведу Клима часам к девяти».
Я хотела написать «Не-ет! Я хочу видеть его раньше! Как можно раньше! Чем раньше, тем лучше!»
Но сдержалась.
Пусть малыш спокойно выспится. Незачем дергать его понапрасну.
Все хорошо. Все нормально. Все худшее уже позади.
Я налила себе чаю и только села, чтобы выпить его, как зазвонил телефон.
Номер был незнакомым, и я думала сбросить вызов. Но почему-то поняла, что нужно принять его.
– Алена? Верно? – приятный мужской баритон звучал мягко, но в то же время деловито.
– Да. Верно. А вы кто?
– Я Искандер. Голубой нэнги. Я хотел бы проинструктировать вас, чтобы э-э… больше не случилось ничего нехорошего. И завтра уже готов с вами встретиться для обучения полету и обращению. У вас ведь частный дом?
– Да.
– Отлично. Я приеду часам к одиннадцати. Подготовьте и сына. А еще лучше просто возьмете его с собой на летный полигон. Сам все увидит, быстрее поверит.
– Хорошо. Только давайте в двенадцать? Я точно не знаю, когда няня приведет сына. Я не знала отпустят ли меня сегодня и просила ее оставить Клима у себя…
– Хорошо. Как вам удобно.
– Летный полигон?
– Вы все увидите. А теперь слушайте меня внимательно и сосредоточтесь. Готовы?
* * *
Феликс
– Да не кипятись ты, Фел! Она – женщина. Ее поймали, заперли, запугали. Дай ей время успокоиться!
– На самом деле, ну чего ты завелся?
– Да перестань ты себя уже накручивать!
– Ну что ты, совсем женщин не знаешь? Сейчас они на тебя злятся, а завтра ластятся, будто кошки. Моя жена – в точности такая. То она на меня орет, как потерпевшая и даже близко к себе не подпускает. А то спустя пару часов сама обнимает и прижимается…
– Фел, ну давай уже без экстрима. Женщине нужно прийти в себя. Уверен, потом она передумает…
Герман и Тимур убеждали альфу не отправляться в элитную полицию оборотней, которая почти каждый день занималась самыми опасными преступниками среди двусущих.
В ПОН – полицию оборотней особого назначения. И как раз сейчас – какая удача! – шла поимка похитителей одиночек: волков и верберов для пересадки органов богатеньким людям. На черном рынке такие органы стоили целое состояние. Тем более, что после пересадки больному не требовалось принимать имуннодепрессанты. Он мог вести обычный образ жизни. Органы оборотней приживались у людей так, словно всегда им принадлежали.
Феликс не хотел больше оставаться в поселке. Всем сердцем и телом рваться к нэнги, которая ясно дала понять, что больше не желает его видеть. Он просто не мог так существовать дальше. Не мог не видеть ее. Но и видеть ее такой: отстраненной, холодной тоже оказался не в силах.
Все внутри альфы переворачивалось, все болело. Вновь хотелось содрать с себя кожу, убивать… убивать…
Или умереть.
Уж лучше так. Когда рискуешь жизнью не так сильно переживаешь из-за ее бессмысленности. Феликс уже проходил через все это, когда погибла вся его семья.
Отец и мать его служили в той самой полиции, были напарниками и работали в связке.
И в одной из схваток с преступниками получили смертельные, даже для верберов, ранения.
Несколько дней их пытались выходить. А потом все разом закончилось.
Закончились теплые домашние посиделки. Вечера, когда дружная семья верберов собиралась вместе за большим столом. Мама наряжалась в красивые платья, обязательно по фигуре, приталенные. Отец одевался по-домашнему, в спортивные брюки с футболками.
Сын и родители делились впечатлениями, рассказывали друг другу о планах на будущее.
Мама чмокала Феликса в щеку, когда утром отправлялась на службу. А отец жал ему руку… Все закончилось в одночасье…
Тогда Феликс и пошел служить в ПОН. И работал там достаточно долго. Пока не утихла боль и не появилось желание жить дальше, а не только существовать. Что-то делать, ставить себе какие-то цели.
Он поставил. Занять место альфы. Возглавить самое большое племя верберов. Стать тем, с кем считаются все: оборотни любого вида, ВАО, ОПО и СОМ.
А вот теперь у него опять не было цели. Еще недавно вся жизнь Феликса была подчинена одному желанию, одному стремлению и порыву: завоевать свою пару. Заполучить, утащить в свой дом и сделать своей женщиной навсегда.
Женой, спутницей жизни, матерью своих детей. Своей во всех смыслах слова.
И вот теперь все надежды рухнули. В один миг. В один роковой вечер.
Он сам виноват! Сам! Сам!
Зачем вообще он отпустил ее? Ведь чувствовал, что в нэнги пробуждается оборотень!
Интуиция вопила об этом достаточно громко. Но Феликс поддался человеческой своей стороне. Надо дать женщине подумать, Не надо все время сидеть у нее на хвосте. Преследовать, следить, убеждать в чем-то…
Нужно дать ей свободное пространство…
И зря. Зверь – вот кого нужно было слушать!
– Фел! Да хватит уже собираться!
– Фел! Мы без тебя тут не сможем!
– Фел, будь мужиком! Прояви терпение!
– Фел!
– Фел!
– Фел!
Он не слушал. Собирался, а Герман с Тимуром говорили фоном, словно аккомпанировали. И вдруг Тимур сказал то, что остановило альфу на полпути к цели. Заставило серьезно задуматься.
– Слушай. Она остынет. Успокоится. Примет себя как оборотня. И может решит совершенно иначе. Да, в конце концов, поговори с ней последний раз. Что ты теряешь? Чем ты рискуешь? Ведь самое худшее уже случилось?
В самом деле. Что он теряет?
Ничего! Все самое дорогое уже потеряно почти безвозвратно.
Ее доверие. Ее ясный лучистый взгляд, направленный на Феликса. Ее улыбка, которая освещала ему весь день, стоило лишь вызвать ее хоть раз. Ее смех. И возможность видеться с ней не мельком, будто случайно и не украдкой. Нормально встречаться, хотя бы по-дружески. Терять ему, действительно, больше нечего.
Феликс отложил чемодан. Присел, а скорее – рухнул на стул, так что тот недовольно заскрипел и спросил:
– Ну и что вы предлагаете мне, господа советчики?
* * *
Алена
Спала я этой ночью словно убитая, сделав все, как велел Искандер.
Лечь в постель, настроиться, что мне хорошо и тепло и уже ничего плохого не случится.
