– Не беспокойтесь. Я не зря голову ношу на плечах. Я лишь практикуюсь в немецком языке. Вы же видите, что отношения у нас с Германией не самые приятные. Дело может дойти и до войны – большой, нет, очень большой войны. Знание немецкого языка пригодится. Я молод, и воевать с врагом мне наверняка придется, – откровенно с прицелом на будущее ответил Николай Иванович своему старшему коллеге.

В январе 1936 года он уволился из конструкторского отдела Уралмаша и с тех пор нигде не работал. Но в то же время числился в органах госбезопасности СССР как нештатный оперативный сотрудник с соответствующим окладом. Неумолимо приближалось время всесоюзных репрессий. Аресты и расстрелы коснулись и Свердловской области, в том числе и чекистов.

Оперативники, курирующие Кузнецова, видели его будущее именно в сфере разведки во вражеской среде, возможно, в качестве нелегала в Германии. Нужно признать, что предложение работать на негласной основе с ОГПУ он принял вполне в духе того времени – с глубоким патриотизмом, комсомольским задором и юношеским романтизмом. В характеристике на «Ученого» (такой псевдоним он носил в Свердловске. – Прим. авт.) говорилось: «Находчив и сообразителен, обладает исключительной способностью завязывать необходимые знакомства и быстро ориентироваться в обстановке. Обладает хорошей памятью».

Уже тогда некоторые оперативные работники местной контрразведки верно оценивали его возможности: хорошая память, способность к быстрому перевоплощению, прекрасное знание немецкого языка и прочее.

А тем временем алкоголик и кровавый карлик Николай Ежов принялся не только чистить политические конюшни, но и вырубать чекистский аппарат, созданный Генрихом Ягодой. Под репрессии попало много честных и добросовестных оперативников – разведчиков и контрразведчиков. После ареста и расстрела первого секретаря Свердловского обкома ВКП(б) Ивана Кабакова и других аппаратчиков, арестовали и Николая Кузнецова – за некоторые ошибки в работе и честные высказывания.

В подвалах внутренней тюрьмы Свердловского управления НКВД он провел несколько месяцев. И тут судьба его приголубила и даже, возможно, спасла от казни, сведя с новым наркомом НКВД Коми АССР Михаилом Ивановичем Журавлевым (1911–1976), которому по линии ГУЛАГа для заготовки леса потребовался специалист в области лесного хозяйства. Именно в качестве такого специалиста в поле зрения Журавлева и попал Николай Кузнецов, которого он вытащил из уральского каземата.

Работали успешно. Центр высоко оценил его деятельность, поэтому Журавлев справедливо полагал, что успехом он обязан своему новому энергичному и деловому помощнику Николаю Ивановичу Кузнецову, которого он рекомендовал московским коллегам…

Н епонятно, какому государю российскому украинский гетман хотел преподнести переделанную Украину, если того, кого он охранял, уже не было на этом свете – он тлел вместе с семьей в уральской земле. Поначалу все было вроде бы логично: гетман из родовитого семейства, гвардеец при высоком воинском звании генерала-адъютанта царя Николая Второго. Он хотел «вылечить» Малороссию, но ее дети, навоевавшиеся за четыре года на полях Первой мировой, накормившие своей кровью вшей и напоившие красным живительным соком землю, хотели мира и независимости – и от Германии, и от России. Так постепенно формировался украинский национализм с трезубцем, на котором читалось слово «воля».

Поэтому Павел Скоропадский лицемерил, опираясь на острые немецкие штыки. Доказательства – пожалуйста. В мае 1918 года на Украину прибыла делегация от Всевеликого войска Донского. В ее состав входил генерал-лейтенант Михаил Андреевич Свечин. Скоропадского он знал еще по службе в Северной Пальмире. Встреча двух гвардейцев, двух генералов была довольно-таки теплой. Михаил Свечин не мог не обратить внимания на то, что в кабинете гетмана висела свежая административная карта его державы. К великому удивлению гостя с Дона, в ее состав входили не только малороссийские губернии, но и Донбасс, Таганрог, Новороссийск, Ростов-на-Дону, Крым и вся Кубань.

Скоропадский очень гордился этой картой. Так что, как видит читатель, аппетиты у малороссов уже того исторического периода были дьявольскими. Особое место в головах украинских политических деятелей занимала Кубань. И все же гетман понимал, что не по зубам Украине такие территории – она их не переварит! Через некоторое время Скоропадский писал, что «…какие-то молодые люди в украинских костюмах в Ялте и окрестных городках убеждали публику сделаться украинцами. Это не имело, конечно, успеха, но и никому не вредило».

Всюду была русская речь… И все же если мечты о присоединении Кубани к Украине были лишь в мыслях лакомым куском, то Крым «незалежники» считали вполне реальным положить в свою «кишеню». Однако он тоже в карман не влезал – силенок не хватало отвоевать его.

Надо сказать, что после революций в России на территории Украины осталось много офицеров царской армии, нашедших там «райский уголок» подальше от гражданских столкновений в России. Именно ими частично комплектовался командный состав гетманского войска. Как вспоминал писатель Константин Георгиевич Паустовский, попавший служить в армию того периода: «Я попал в роту, которой командовал бывший русский летчик – «пан сотник». Он не знал ни слова по-украински, кроме нескольких команд, да и те отдавал неуверенным голосом. Прежде чем скомандовать «праворуч» («направо») или «леворуч» («налево»), он на несколько мгновений задумывался, припоминая команду, боясь ошибиться и спутать строй. Он с открытой неприязнью относился к гетманской армии. Иногда он, глядя на нас, покачивал головой и говорил: «Ну и армия ланцепупского шаха! Сброд, шпана и хлюпики!»

И тогда Украина начала свои действия с блокады и таможенной войны. Но это был уже последний акт великодержавных устремлений гетмана Скоропадского и его министра иностранных дел Дмитрия Дорошенко…

В апреле 1918 года Крымской группой войск армии Украинской Народной Республики (УНР) была проведена операция, основу которой составляла Запорожская дивизия под командованием полковника Петра Болбочана с целью свержения Советской власти, установления контроля над полуостровом и захвата Черноморского флота. Операция проводилась перед уже согласованным по Брестскому миру вступлением немецких войск в северные части Таврической губернии, которая стала Советской Социалистической Республикой Таврида. Но она была обречена на провал. Центральная рада была распущена, немцы назначили гетманом Украины генерала Павла Скоропадского.

В феврале 1918 года, воспользовавшись предательством Центральной рады и Троцкого, армия кайзеровской Германии начала наступление на Украину, Белоруссию и Петроград. У них были далеко идущие планы. Захватив Украину, они намеревались выйти через Кавказ в Персию и нанести поражение Англии в Индии. Но на Украине интервенты встретили ожесточенное сопротивление населения. Особенно сильным был отпор донецких шахтеров и металлистов, объединившихся под руководством К.Е. Ворошилова.

Немцам пришлось бежать с Украины, прихватив в свой обоз и переодетого гетмана, в процессе переоблачения которого участвовал никому не известный тогда майор Кестринг, о котором много чего интересного читатель найдет ниже. Остальное чиновничество разбежалось по миру под ударами Симона Петлюры, а потом клинков конницы Щорса и других красных командиров. Скоро и Петлюре пришел конец.

Павел Скоропадский умер в 1945 году, получив смертельное ранение после налета англо-американской авиации в Баварии на пригороды Мюнхена, а предателя и антисемита Симона Петлюру в 1926 году в Париже застрелил Самуил Шварцбурд, в семье которого пятнадцать человек погибли в результате еврейских погромов, организованных петлюровцами…