«А что, мне нравиться!» — пришёл титр.

— Ему нравится имя! — радостно поведал всем Ник.

— Отложи ствол, поболтать ещё успеете, — улыбнулся диарх, — теперь когда формальности позади, обсудим наши дела. Разговор пройдёт комфортнее, если при этом у тебя в руках не будет оружия.

Откинувшись в кресле диарх смотрел на нового агента, собираясь перейти к деликатной теме:

— Я жду, что в Совете ты поддержишь мою линию, — начал он, — станешь моим союзником. Заметь, этот разговор я веду уже после того, как ты стал агентом, — Ник согласно кивнул, адмирал продолжил, — я не давил на тебя, не выставлял условий, не торговался.

— Насколько я слышал, вы придерживаетесь интересов СВК, — уточнил Ник.

— Всё немного сложнее, вернее сказать, это я направляю интересы СВК, — признался диарх, — руководство СВК это очень сложная сбалансированная структура, в которой переплетено множество ветвей власти, каждая из которых состоит из советов, комитетов, комиссий. Такая громада отлично справляется с задачей управления многомиллиардным народом Пояса, но когда нужно принять нестандартное решение, то она вдруг начинает буксовать, тянет время, теряет возможности, в этот момент ей нужен лидер, способный принять последствия спорных решений, нужна сила, принимающая удар на себя. Эта сила — тавры, а лидер, соответственно, это я. Сложилось разделение, что если задача выходит за рамки устоявшихся сфер влияния, а именно такие задачи, называют интересами, то ими занимаются тавры, при этом весь негатив мы принимаем на себя, а бонусы делим сообща.

— Звучит несправедливо, — подметил агент-новичок.

— Только звучит, — успокоил его диарх, — когда тавры становятся целью чих-то нападок, то мы неудобная мишень, компактная, мобильная, злая, не то что СВК, в который попасть можно не целясь. С другой стороны, мы, тавры, всегда можем опереться на прочный фундамент Союза, с его доминирующей экономикой и незапятнанной, кристально чистой, во многом благодаря нам, репутацией.

— Симбиоз, — вспомнил биологию недавний курсант, на секунду ему показалось, что То·Ро хотел что-то добавить, но сдержал себя.

— Верно, симбиоз, — согласился Бык. — Глядя на тебя, в молодом офицере я вижу персонал Союза, плоть от его плоти, лучшее, что может подготовить Лётная. Поэтому у меня нет сомнений, что ты намерен действовать в интересах СВК, строго по Лётной присяге, но для протокола спрошу, я прав?

— Да, так точно, — после упоминания Лётной присяги у офицера непроизвольно включился уставной автоответчик.

— Вот здесь начинается самое сложное, — Бык приблизился к новобранцу, посмотрел прямо ему в глаза, — теперь ты агент-адмирал, Лётная Присяга на тебя уже не распространяется, ты стал выше этого, сейчас тебе нужно осознать, что тебе нужно будет делать вещи, которые СВК официально осуждает, но в которых нуждается — ты готов нарушать Лётную Присягу?

Под тяжёлым пристальным взглядом диарха, Ник ощущал себя словно на допросе, начал понимать сложность своего нового положения, но не знал, как ответить, поэтому честно сказал, что думает:

— Нет, не готов, — прямо признался каплей, — я не готов нарушать дух присяги, но при этом допускаю, что смогу не совсем точно придерживаться её буквы.

— Хороший ответ, агент-адмирал, — всё так же глядя в глаза, сказал диарх, — я принимаю его.

Напряжение спало, Бык снова откинулся в кресле:

— Пока мы не перешли к более сложным темам, давай утрясём вопрос Эйфеля, — продолжил он деловым тоном, — у меня два требования. Во-первых: я хочу, чтобы он не строил больше таких пушек без моего согласия, подсветовые линейки представляют огромную угрозу для гражданских станций. Это засекречено, однако на флоте они уже давно есть, лет десять, или около того, но они огромны по размерам и установлены только на супер-линкорах. Таких кораблей единицы, их перемещение постоянно отслеживается и с этой опасностью мы готовы мириться, но когда подсветовая пушка станет доступна в формате рейдера, то сложится предельно непредсказуемая ситуация, флотам нужно время, чтобы адаптировать свои доктрины к такой реальности.

— То есть, дело не в мести? — осознал Ник, — зачем тогда эти угрозы? То·Ро очень убедительно сыграл гнев.

— А я не играл, — ответил сын диарха, — пострадали дорогие мне люди, два наших лучших экипажа из спецотряда, я был действительно зол, в большей степени зол на обстоятельства, чем на архитектора, но когда было на ком выместить гнев, я просто воспользовался ситуацией.

Было заметно, что штабс-ротмистр Таврической Кавалерии уже сжился с потерей, буря гнева ушла далеко за горизонт, оставив за собой лишь штиль смирения с утратой.

— Эйфель личность творческая, да к тому же с титулом, такому человеку сложно что-то запретить, а цензура титульных персон, так вообще вне закона, — начал пояснять диарх, — откровенно говоря, непредсказуемость Эйфеля сыграла против него, мы не знали как он поступит, надави мы на него. Чтобы действовать наверняка, собрали всю информацию по архитектору, на основе которой создали детальную модель его личности, но и она показывала противоречивые результаты, самый стабильный и предсказуемый отклик был на угрозу похищения. В такой ситуации со вполне надёжной вероятностью повторялся один и тот же сценарий: Эйфель начинал прятаться, а затем пытался тайно перебраться на «Белый Слон».

Вооружённые прогнозом, мы начали действовать — я неторопливо повёл флагман сюда, чтобы встретить титуляра, То·Ро слегка надавил на него, виртуально, без рукоприкладства, попутно мы подогнали к Луне несколько подставных наёмных кораблей, которые идеально бы подошли бы Эйфелю для тайного путешествия, но тут появился ты и спутал нам все планы, — Бык осуждающе покачал указательным пальцем. — Сам подумай, вчерашний курсант, неожиданно получает подходящий корабль, по ходу дела спускается в колодец, а затем перехватывает Эйфеля, владеющего ключевой технологией.

Мы начали пробивать, на кого ты работаешь, но без толку, всё что нам стало известно, так это то, что корабль ты забрал из верфей Штерна, а тот много с кем дела ведёт. Оставалось только перехватить «Наутилус», ну а дальше ты знаешь. После группы разбора Ми·Тон хорошо о тебе отозвался, он предположил, что ты сам по себе. Затем я потолковал с Ас·Треей, та, просто души в тебе не чаяла, говорит, приятный молодой романтик, идейный, просто по глупости влез в чужое дело, просила тебя не раскатывать по полной.

Повертев пустой бокал в руках, Диарх продолжил:

— Вот! Умеешь же ты впечатление на людей производить! Я тебя не видел не разу, а ты уже тогда начинал мне нравиться, хоть и разложил мне эсминец. — Бык подал знак и манипулятор освежил бокалы. — Я тебе почему так подробно всё раскладываю? — пригубив «не коньяк» пояснял диарх, — чтобы ты понимал, как всё тут устроено, тебе нужно быстро схватывать, времени чтобы поразмыслить тебе никто не даст, не успеешь спохватиться, как придётся брать Правосудие в свои руки, — диарху явно понравилось двусмысленность фразы.

— Спасибо за подробности, — искренне ответил Ник, — я всегда верил в их важность, — добавил он. — Ваше первое требование к Эйфелю звучит разумно, полагаю, архитектору следует согласиться с ним.

— Мне нужно больше, чем твоё мнение, — сказал диарх. — Модель личности Эйфеля показывает, что у вас уже успели сложился доверительные отношения — он был в экипаже, у вас был опасный полёт, успешный бой, на мой взгляд, отношения должны были сложиться. Поговори с ним, к тебе он должен прислушаться. Поговори так, чтобы прислушался.

— Когда я согласился с вашим мнением, оно стало и моим, — ответил агент, — я поделюсь нашими мыслями с Эйфелем, практика показывает, что навязывать ему своё мнение бесполезно, но если размышлять с ним сообща, то он обычно прислушивается.

По всей видимости адмиралу понравился ответ, он одобрительно кивнул:

— Что касается второго моего требования, то, как упомянул мой сын, пострадали лучшие офицеры нашего флота, — свои сожаления и скорбь диарх вложил в минутную паузу, затем продолжил, — полагаю, что Эйфелю следует почтить их память и принести извинения выжившим. Когда инженер лично встретится с последствиями использования своего детища, то это должно заставить его задуматься. Я бы задумался, — констатировал адмирал.