— Ишь ведь, как тебя угораздило. Ловко! Молодец! — И обещался в получку на краски целковый дать.

В день юбилея клуб был битком набит зрителями. Даже все подоконники увешали. Выступали все кружки и ставили целую пьесу.

Выступил и Федька. И на его долю выпало стихотворение прочесть. Как вышел на сцену к рампе так сробел, что ноги подкашиваются. Щеки, как галстух пунцовый, зарделись. Начал говорить, — дыхание сперло. Голос дрожит и не слушается. Насилу доплелся до конца и смешно, как-то боком, ушел.

— Молодец, Федь! — шепнула ему Зина за кулисами. В коротенькой синей, складками, юбке, с таким же большим красным галстухом, как у него, она стала роднее и ближе.

— Я ничего, — перевел дыхание Федька и поправил смущенно значек.

Вспомнил, как с нарисованным адресом встретили в лагере его. Только Колька и крикнул, как увидел:

Э!.. Хромцо! Хромой барин идет, — да другие ребята оборвали:

— Молчи уж, мазилка хвастливая.

— Здорово, Федь! Шут тебя знает, как это ловко у тебя получается, — похвалил вожатый.

И в тот же день обсуждался вопрос: о принятии в отряд Феди Кокурина.

Постановили: принять единогласно. Только некоторые спрашивали с любопытством:

— А как же хромой-то он?

— Ничего! Каждому дело найдется.

За кулисами, из уборной и в уборную, бегали взволнованно намазанные драмкружковцы, торопились. Скоро начинать! При выходе с Колькой столкнулся. Дрогнуло сердце.

„Что ж я не такой, как он, что ли! Попробуй, тронь”!

— Ты что ощетинился?

Федька молчал.

— Брось, говорю! Давай руку-то.

— Зачем?

— Давай, говорю, — наступал на него Колька с напускной суровостью. — Слышишь, что ль? Теперь все одно. В одном звене небось стоять-то будем.

Первый шаг к дружбе сделан был. Неловко, но крепко пожали друг другу руки. Зинка встретила их и улыбнулась:

— Молодцы. Вот давно бы так.

— Ты знаешь, — откровенничал Колька, — я ведь тоже рисовать-то могу, только чуть-чуть похуже тебя.

— Молчи уж! — вставила Зинка.

— А ты не приставай! С тобой не говорят ведь, — огрызнулся он.

— Мы вместе с тобой рисовать будем, ладно?

— Ладно! Ты мне обязательно Ленина покажи, как рисовать, а зайцев и звезду я умею.

В этот вечер, когда ложился спать, первый раз Федька чувствовал, что вполне, до краев счастлив. Красный галстух бережно висел у изголовья на гвозде. Спроси его, — что еще надо и скажет, пожалуй, — ничего! Разве только плотной бумажки чуть-чуть, да красок немножечко.

А ночью снилось, что он председатель и говорит огромному залу большущую речь.

_{Типография «КОМИНТЕРН»}

_{Центрального Изд-ства Народов СССР}

_{Ленинград, Екатерингофский, 87}

_{Гиз. № 15190 Ленинградский Гублит № 2804 Тираж 10.000 3 л.}