— Это невозможно!

— Это возможно, и это необходимо! Обещай!

— Не буду…

— Мне что, на колени перед тобой встать⁈ Обещай сейчас же!

— Мне надо подумать! Может быть, есть другой выход!

— Нет другого выхода! Обещай!

— Нет! Я подумаю…

Катерина надула губы, но объятий не разомкнула. Да оно и понятно, с каждой минутой становилось всё холоднее.

Я слышал, что сытая птица не может замёрзнуть в любой, самый лютый мороз. Дай ей вволю корма, и она выдержит самые ужасные холода. Может, и люди так? Вчера мне казалось, что в камере прохладно, а сегодня, когда мы уже сутки не ели, я чувствовал самый настоящий холод. А как маняще тянуло теплом от оставленной Александрой жаровни! Как хотелось из темницы в тепло замка, к накрытому столу! Кажется, на всё можно согласиться, чтобы избавиться от этого, промозглого холода, от которого тело непроизвольно вздрагивает и покрывается мурашками! Наверное, это тоже часть дьявольского плана Александры! Включая оставленную «случайно» жаровню, как приманку.

* * *

По ощущению, давно прошло время обеда, а рыжей кузины всё не было. Свет в крохотных окошках постепенно начал меркнуть, значит, наступает ранний, зимний вечер. Жаровня уже давно прогорела, и перестала манить недостижимым теплом. Мы с Катериной всё так же сидели, обнявшись, только теперь ещё и оба дрожали от холода. Я с тревогой вглядывался в посиневшие губы девушки. Если эта Александра не поторопится, мы оба попросту замёрзнем!

Ну, наконец-то! Послышались шаги и заскрипел замок. Мы с Катериной переглянулись. Сейчас всё решится!

Дверь распахнулась и я увидел силуэт человека с факелом в руке:

— Ваше сиятельство? Вы здесь?

— Мишель⁈ — удивилась Катерина и тут же горько поджала губы, — И ты здесь!

— Ваше сиятельство! — обрадовался тот, кого назвали Мишелем, — Вы нашлись!!

— Что ты хочешь сказать⁈

— Страшное дело!! — Мишель прошёл по коридору ближе к камере и оказался пожилым, сгорбленным человеком. Он торопливо пристроил факел на стене и принялся звенеть ключами, пытаясь открыть замок камеры, — Страшное дело, ваше сиятельство!

— Говори яснее! — к Катерине возвращалось самообладание.

— Так, куда уж, яснее! Карета ваша есть, а вас самой нету! А тут кузина ваша несвежими грибами отравилась! А по всему замку трупы находят! Зарезанные! Пять зарезанных трупов уже нашли, шутка ли⁈ Страшное дело, ваше сиятельство!

Замок камеры наконец-то лязгнул, открываясь.

— Эк вы, ваше сиятельство, промёрзнуть изволили! — бормотал Мишель, — Позвольте вам помочь! А этот… который в вашей камере… ему тоже можно выходить или тут его оставить?..

— Можно выводить… — улыбнулась уголками синих губ Катерина, — Да ты не молчи, Мишель, ты рассказывай!

— Так, что рассказывать-то? Мы тут сами все в растерянности! Стражники говорят, что ещё вчера ваше сиятельство приехать изволили… И, вроде как с её сиятельством, графиней Александрой встретились. А потом, как сквозь землю! Я уж приходил к графине Александре, спрашивал. А она глазами, вот так, сверкнула, да и говорит, мол, не твоего ума это дело и графиню Катерину искать не нужно. Как же не нужно-то?.. Мне и невдомёк… Пошёл слуг спрашивать, дескать, отвечайте, мерзавцы, где графиня Катерина пребывать изволит⁈

— Мишель ля Дюэм — управляющий замком, — наконец-то представила старичка Катерина, — Продолжай, любезный Мишель!

— Да! Так вот, спрашиваю я всех встречных и поперечных, а одна служанка, Диана её звать, и отвечает, что госпожи графини не видела, а видела только её служанку-немку, которая по-французски и сказать ничего не может. Она, дескать, вещи госпожи Катерины носила в Голубую комнату. Ну, думаю, может, хоть знаками, объясниться с немкой сумею? Где, спрашиваю, та служанка? А мне отвечают, что её схватили и в пыточную потащили! Что за чудеса?..

Мы коротко и тревожно переглянулись с Катериной.

— Дальше! — потребовала девушка.

— А что дальше? Осторожно, ваше сиятельство, здесь ступенька! Дальше пришла мне в голову мысль, что вы в гости укатили. У нас как раз вчера, в это время, баронесса Сюзанна из гостей уезжала — вы же помните баронессу Сюзанну? — так вот, я и подумал, может, вы на её карете, в гости на денёк?.. Глупо, конечно, но вдруг у вас лошадь охромела? Или ещё что? Потому что в замке вас найти никто не может!

Верите ли, ваше сиятельство, ночь не спал! Всё голову ломал, как же так? Ну не похоже на вас, чтобы вот так, никого не предупредив… Наутро опять к её сиятельству, графине Александре пошёл… Ох, она меня отругала! Грозить изволила… Да… А я, ведь, что? Я же пользы для! А ближе к обеду первый труп отыскался. Жерар де Шёйи, начальник личной стражи госпожи Александры, она его с собой из своего баронства привезла, когда у нас поселилась. Страсть Божья! В спину зарезан! И нашли-то его случайно, во рву, что наш замок окружает. Ночью снег выпал, так стражник на стене заметил, что что-то чернеет на белом. Пошли глянуть — а оно вон что! Сперва думали, что случайно со стены свалился, мало ли, вдруг голова закружилась? Или поскользнулся? А он зарезан! Побежал начальник караула — им как раз Себастьен был — госпоже Александре доложить, так она и его отругала! А тут новая напасть! Приехал к нам некий монах… Сюда, пожалуйте! Приехал монах, с каким-то письмом. А уж господа и гости отобедать изволили. Но её сиятельство приказали им с монахом небольшой столик накрыть в отдельном кабинете. Для приватного разговора. И вот, смотрю, бежит доктор, рядом бежит одна из служанок… Что такое⁈ А они мне: госпожа Александра помирает! Я за ними бежать! Ещё кто из слуг, кто увидел, тоже за нами! Вбегаем мы в Фиолетовую комнату, а там… Матерь Божья! Её сиятельство уже последние мгновения доживает! Изо рта пена, сама аж позеленела… Девка, что им прислуживала, говорит, аккурат, после того, как её сиятельство изволила грибочков отведать, с ней и приключилось! Понятно, что пытались водой отпаивать, за врачом послали, только не успел врач. И графиня Александра сказать ничего не успела. А повара, что грибы готовил, мы схватили! Сюда, ваше сиятельство! Вот она, госпожа Александра, упокой Господи, душу её!

Рыжая кузина лежала на широкой скамье, в том самом платье, в котором она спускалась к нам. Под голову ей сунули небольшую подушечку, руки благостно скрестили на груди. Чья-то заботливая рука оттёрла у неё с лица пену, про которую говорил управляющий, и Александра лежала с чистым лицом… если так можно выразиться! Потому что лицо было бледно-зелёным, с какими-то голубоватыми пятнами, вроде клякс. И руки были такого же цвета. Сразу видно: отравилась!

— Где монах? — отрывисто спросила Катерина, не отводя взгляда от кузины.

— Я здесь, — прошелестел ответ, — Позвольте представиться: смиренный…

— Позже! — перебила Катерина, — Я прошу вас никуда не уходить! Нам нужно будет с вами о многом побеседовать.

Монах молча поклонился.

— Где повар?

— В пыточную повели. Куда же ещё?

— Я в пыточную! Андреас, ты со мной?

— Конечно!

— Позвольте проводить вас, ваше сиятельство? — засуетился Мишель ля Дюэм.

— Да-да, разумеется… И продолжайте рассказывать.

— Так вроде, уже всё рассказал… Госпожу Александру я приказал пока оставить, как есть, только для приличия, на лавку переложить, да лицо ей мокрым полотенцем вытереть, тут как раз посыльный вернулся. Я же не выдержал, послал-таки человека к баронессе Сюзанне, спросить, не изволили ли вы с ней прокатиться… хм! Оказывается, нет! Я опять по всему замку народ отправил: не случилось ли беды?.. Здесь направо, ваше сиятельство! И что же? Ещё четыре трупа! Слава Богу, вашего среди них не было! Но всё люди из личной стражи госпожи Александры! О, Господи! А вас нет, как нет! Как сквозь землю! И вот тут-то мне в голову и стукнуло! Может, не сквозь землю, а под землю? В смысле, в подземелье замка? Эх, думаю, пойду проверю! Пусть смеются, но всё равно, пойду и проверю! Это я от отчаяния, ваше сиятельство!