Но, ничего! Даже, если он не привозил рубина в Мариенбург, я сам к нему в гости приеду! Я, если надо, войну против него организую! А что?.. Папе чуть не организовал победоносную войну, почему себе организовать не смогу? Куплю наёмников, чтобы войска встали от горизонта до горизонта… раздам в каждый отряд по две… нет, по три пушки… и поставлю ультиматум! Мне же многого не надо. Отдайте мне Большой рубин крестоносцев, и я сразу войну закончу… Честно-честно!

— О чём сейчас задумался⁈ — бдительно уточнила Катерина, с подозрением поглядывая на меня.

— Вот, думаю, чем я смогу расплатиться за всё то добро, что ты для меня сделала? — вздохнул я, — Деньги же тебе не интересны? Ты же собираешься принести обет нестяжания? А что я ещё могу, кроме денег? Увы…

— Ты не прав! — неожиданно пылко возразила девушка, — У меня навсегда останется память о наших приключениях! И поверь, это много дороже денег. Деньги имеют свойство кончаться, а память будет со мной до самой смерти. Кто знает, о чём я буду вспоминать в предсмертный миг? Нет, конечно, я буду молиться! Но вдруг, на краткий миг, блеснёт наше общее воспоминание? И мне станет теплее и приятнее! И я с ещё большим пылом молиться буду!

— Что-то рано ты о смерти задумалась, — проворчал я, — У нас с тобой вся жизнь впереди!

— А точнее не у нас с тобой, а у тебя и у меня, по отдельности, — печально возразила Катерина, — Хм… жаль! Но такова судьба.

— Э-э-э… а можно тебя будет выпросить на какое-то время у матери-настоятельницы? — неожиданно для себя, спросил я, — Может она благословить тебя на помощь мне, будущему рыцарю, в поисках… ну, к примеру, христианской святыни⁈ А что? Я такую святыню выдумаю, что ты просто ахнешь! А на самом деле будем волшебный рубин искать! А я такой щедрый вклад в обитель сделаю! Ух! И, смотри, как всё складывается: мы поехали в Рим, и ты выпросила святыню у папы римского! Вдруг ты привезёшь ещё одну святыню⁈ Ведь может же так подумать матерь-настоятельница? А?..

— Она подумать может… — сухо возразила Катерина, — Но я-то буду знать твои истинные цели⁈ А я не привыкла обманывать! Тем более матушку-настоятельницу. Да и она далеко не глупая женщина. Мне кажется, этот план обречён. Это наше последнее совместное путешествие, Андреас.

И, неожиданно для себя, мы загрустили вместе…

* * *

— А куда мы, собственно едем? — выглянул я из окна, — В Марсель?

— Нет, в Англию, — рассеянно ответила Катерина, всё ещё во власти своих раздумий.

— А⁈

— Не переживай, я сказала Троготу, куда править.

— Подожди! Но Англия — это остров⁈

— Да… Ах, прости! Я неточно выразилась. Я имела в виду, что мы едем не в саму Англию, а в английские владения. В Гасконь.

— Гасконь?..

— О, Господи! Ты же только что был наследным английским принцем! Как можно свои будущие владения не знать? Ну, ладно, не сопи так сердито… шучу!

Мы едем в город Ош, столицу герцогства, называемого Гасконь. Туда, где повсеместно царит бедность, гордость, любовь и честолюбие! Хм… пожалуй, не в той последовательности, а впрочем, какая разница? Когда-нибудь обязательно напишут роман о молодом рыцаре из Гаскони, и он обязательно будет честолюбив, любвеобилен, беден и горделив! Иначе ж и не поверит никто… Да не сопи ты так! Расскажу…

— Ты не совсем поняла! Это я удивляюсь, что ты, монашка, так часто стала говорить слово «любовь» и «любвеобильный»!

— Так потому и говорю так, что монашка! Вообще-то такие вещи называют гораздо крепче. Вот, подожди, когда я расскажу, ты сам всё поймёшь. С чего бы… хм! Тут завязаны два королевства и с какого бы начать? Ладно, не суди строго, буду говорить, как придётся!

Одно время Гасконь была довольно крупным герцогством, возникшем на месте каролингского герцогства Васкония. Формально оно подчинялась французскому королю, но на самом деле было весьма… самостоятельным. Гасконцы всегда были свободолюбивы! Увы! Эта самостоятельность, стремление к независимости, сыграло злую шутку. Потому что отдельные графства, входящие в герцогство Гасконь, постепенно добились собственной независимости. И позднее герцог Гаскони формально оставался герцогом, но власть имел только в пределах своего графства, графства Гасконь. А тут ещё, прямо под боком, было сильное герцогство Аквитания… Настолько сильное, что аквитанские герцоги не раз именовали себя королями! И была серьёзная причина: и по площади, и по населению, Аквитания вполне себе превосходила Францию! Хотя, формально, находилась у неё в зависимости… Ну, вот, как только почувствуют, что французская хватка ослабла, так сразу: мы — короли! Французы тут же с жалобой к императору Священной Римской империи: помогите! Грабят! Глядишь, там война, сям война, и опять в Аквитании не короли, а только герцоги… Хм! Такова жизнь!

Тем временем, один из герцогов Гаскони умер бездетным и между родственниками начались военные стычки. И Аквитания поглотила Гасконь. Ну, так… по-родственному…

Теперь немного про нравы… Для примера — высшую знать. Которая другим образцом должна быть.

Гильом Восьмой… Трижды женат. Третий раз на своей кровной родственнице. Именно от неё у него родился наследник. Пришлось бедняге совершить паломничество в Рим и выпросить у папы римского благословения на брак и утверждения сыночка наследником…

Гильом Девятый… Дважды женат. Первый раз женился в шестнадцать лет, развёлся в девятнадцать. Через три года женился снова. Дважды отлучён от церкви, в том числе, один раз из-за того, что при живой второй жене, у собственного вассала умыкнул его жену и сделал своей любовницей! Впрочем, та была не против, и даже способствовала похищению. Бедная жена ушла в монастырь… Где, кстати, уже проживала первая…

Гильом Десятый… Женился на дочери той самой любовницы своего отца. Правда, дочь была ещё от законного брака, не его сестра по отцу. Умер тридцати восьми лет, от отравления пищей, во время паломничества…

— А я не удивлён! — заметил я, — Я помню, как нам тоже приготовили несвежую пищу! И, кстати, рожу тому трактирщику я ещё не набил!..

— Да, уж… — вздохнула Катерина, — Считай, триста лет прошло, а трактирщики всё те же… Но вернёмся к разговору. У этого Гильома Десятого остались две дочери: Элеонора и Аделаида Петронилла. Умирая, Гильом выразил желание, чтобы французский король Людовик Шестой позаботился о судьбе дочерей. И тот… позаботился! Он выдал Элеонору за собственного сына, Людовика Седьмого, который к тому времени уже был сопровителем короля. Двадцать пятого июля состоялось венчание Людовика Седьмого и Элеоноры, а первого августа Людовик Шестой умер… Молодые остались единственными правителями объединённых земель Франции и Аквитании. Но разве может быть, чтобы были замешаны аквитанцы и не случилось скандала? Чтобы кого-то не отлучили от церкви? И скандал случился! Пятидесятилетний дядя короля, Рауль Первый, без памяти влюбился в сестру королевы, ту самую Аделаиду Петрониллу, которой едва стукнуло пятнадцать лет, и стал с ней жить. А со старой женой развёлся. Но… та обратилась к папе римскому. Пришлось собрать особый Собор! Развод не признали! И Рауля и Петрониллу отлучили от церкви! И только через много лет, когда умерла та, первая жена, новый брак всё же признали официально… А тут новая напасть! Король развёлся с королевой!

— А такое бывает⁈ — открыл я рот.

— Бывает! Сам папа римский развод оформлял… В апреле развелись, а в мае Элеонора уже выскочила замуж за герцога Нормандии, Генриха Плантагенета. А тот возьми и, через два года, захвати Англию! И стал английским королём! А Элеонора, соответственно, английской королевой!

— Обалдеть! — с чувством признался я.

— Конечно, обалдеть! — согласилась Катерина, — Потому что именно тогда Аквитания стала английскими владениями! Она же принадлежала Элеоноре, а та отдала их в качестве приданного… Кстати, именно Элеонора родила небезызвестного короля Ричарда Львиное Сердце. Слышал?

— Ещё бы! — ответил я, — Получается… в этом Ричарде… частичка гасконской крови⁈ Оттого он такой… гордый и честолюбивый?