— Что же ты, дочь моя, за своим мужем не следишь? — укоризненно покачал головой монах, — Ещё середина дня, а он у тебя уже пьянее вина! Нехорошо… Знаю я одну хорошую молитву…

— Он не пьян! — перебила я, — Он… ему, наверное, голову напекло!

— Зимой⁈ — опешил монах.

— Ну, или ещё почему-то в голову кровь ударила… Но он не пьян!

— Ну-ка… — монах шагнул поближе и принюхался, — Хм… и верно! Так, его тогда нужно к доктору! Или в жилище ваше, если оно близко, а потом доктора позвать! Где ваше жилище, дочь моя?

— Здесь, рядом. Трактир «Луна и Солнце».

— Ага, знаю! Дай-ка…

Монах ловко поднырнул под обмякшее тело Андреаса и взвалил его себе на спину. Прости, Господи, но мне почему-то подумалось, что монаху не впервой носить обмякшие тела… У них в монастыре любят выпить? Иначе, почему он сразу про пьянку подумал? Ой, ещё раз: прости Господи!

— Я слышал, что вчера в этот трактир какие-то странные люди приехали! — монах нёс Андреаса легко, привычно, словно каждый день потерявших сознание носит, — Говорят, богаче короля! И, вроде бы, мужчина англичанин, а женщина француженка. А карета немецкой работы, но с французским гербом! Ты, дочь моя, не в курсе, кто это?

— Не знаю, — буркнула я, — Мы только вчера приехали!

Нет, я не дура, и поняла про кого монах спрашивал, но что-то объяснять не было ни сил, ни желания. Вот и прикинулась глупой. Монах бросил на меня удивлённый взгляд и прибавил шаг.

— Сюда… сюда… — показывала я дорогу, — Теперь по ступенькам… вот в эту дверь… и положите на кровать. Спасибо! Возьмите монету, святой отец!

— Я помогал не из-за денег! — возмутился монах, — А из-за христианского человеколюбия!

— Спаси вас Бог! — с чувством сказала я, — В последнее время я слышу так мало про человеколюбие и так много про сребролюбие… но монету возьмите! Считайте, что это скромный дар вашей обители!

— Ну… да будет над вами милость Божья… — пробормотал монах удаляясь.

— Во веки веков! — автоматически ответила я, — Так, Эльке! Живо беги к Троготу, пусть готовит карету! Мы уезжаем!

— А его милость?..

— А его милость придёт в себя по пути. Если Бог так решит. Здесь нас уже ничего не держит. Продукты не покупать! Здесь всё так дорого… Купим в дороге, вдесятеро сэкономим. Ну, что стоишь?

Эльке прогрохотала своими деревянными башмаками по лестнице, а я повернулась к Андреасу. Бедняга был совершенно серым, с помутневшим взглядом, и всё так же стискивал трость. Я попробовала разжать руку. Бесполезно! Это просто мёртвая хватка! Может, ему вина дать? Так сказать, для разжижения крови?..

Нет! Пусть сперва посмотрит доктор и решит!

* * *

К приходу доктора, однако, Андреас немного пришёл в себя. С трудом разжал сведённую судорогой руку, и трость, наконец-то, выпала на пол. Андреас печально посмотрел на меня:

— Это катастрофа!

Слова вылетали из него сухие, колючие, корявые, казалось, что они царапают ему глотку…

— Нет! — горячо вырвалось у меня, — Нельзя отчаиваться! Отчаяние — это страшный грех! Ещё не всё потеряно! Мы найдём выход! В конце концов, ты сам говорил, что тот рубин невозможно разрушить ничем, кроме твоего рубина! Значит, он есть! Значит, его можно найти!

Андреас невесело усмехнулся и уставился невидящим взглядом прямо перед собой.

Пришёл доктор, весьма почтенных лет, пощупал пульс, посмотрел язык и заглянул в зрачки парню, потрогал тыльной стороной ладони лоб Андреаса — нет ли температуры? — и сунул ему под нос какую-то вонючую ватку. Даже я, в шаге от них, непроизвольно дёрнула головой. Андреас сперва вообще не реагировал, потом поморщился, и только потом нехотя отвернул голову.

— Прекрасно! — возликовал доктор, — А теперь, голубчик, дотроньтесь пальцем до кончика носа! Ну же⁈ Давайте, голубчик, давайте! Я настаиваю!

— Андреас! — строго прикрикнула я, и тут же сменила тон, — Андреас, пожалуйста… ради меня!

Парень нехотя двинул рукой, коснувшись носа.

— Другой рукой! — тут же скомандовал доктор, — Отлично! Улыбнитесь! Я приказываю! Смеяться не требую, просто растяните губы в улыбке!

То, что проделал Андреас сложно было назвать улыбкой. Скорее, оскал. Но доктор остался доволен.

— Ну, что ж… — радостно потирая руки, повернулся он ко мне, — Самое страшное отметаем! Это не апоплексический удар![3] И это замечательно! Просто, нервный стресс, какое-то ужасное потрясение.

— Я даже знаю, какое именно… — призналась я.

— Наверное, смерть близкого родственника? — предположил доктор, — Сын? Дочь? Жена? Ах, простите, сударыня… Или вы не жена?.. Впрочем, не имеет значения. Главное, что не подтвердились первые предположения! А больному — покой, обильное питьё, положительные эмоции — уж, постарайтесь, сударыня! — активные занятия на свежем воздухе, и очень желательно, смена обстановки! Ну, и разумеется, молитвы!

— Простите, доктор, — не поняла я, — Как это, одновременно «покой» и «активные занятия»?

— Покой, в том смысле, чтобы не волновался по тому поводу, из-за которого стресс, — пояснил старичок доктор, — Ну, допустим, если рыцарь получил оскорбление… Постарайтесь переключить его мысли на то, что рано или поздно, оскорбление он смоет вражеской кровью, а сейчас надо подумать, не провести ли торговую ярмарку? И вот так, переключая его внимание… А по утрам пусть тренируется в битве на мечах! Но, опять же, желательно в присутствии умелого наставника, чтобы его мысли не переключались на обидчика, а сосредоточились на учителе…

— Понятно… И сколько времени нужно отвести такому «покою»? Чтобы не думал о причинах нервного срыва?

— Две недели минимум! — строго отрезал доктор, — Иначе я не ручаюсь за результат!

— Что можно есть, что можно пить?

— Всё можно есть и пить, — пожал плечами доктор, — Ну-у… ограничьте в острых приправах… Если будет буйствовать или опять впадёт в меланхолию, дайте настойку валерьянового корня… у вас есть валерьяновый корень?

— Есть. А… вино?..

— В умеренных количествах — полезно. Но не напиваться! Пьяный человек не контролирует свои эмоции, а в нашем случае, это будет катастрофой.

Я заметила, как Андреас дёрнулся при слове «катастрофа». Бедненький…

— Спасибо, доктор! Вот возьмите!

— Но… я не смогу дать сдачи…

— Неважно! Ещё раз благодарю! Да будет над вами милость Божья!

* * *

Вдвоём с Эльке мы подхватили Андреаса под локти и осторожно вывели во двор. Парень шёл совершенно равнодушно, слегка пошатываясь, и не пытался вырваться. Господи! Да он сам на себя не похож! Будь он сам собой, разве он позволил бы вести его под руки? Да ещё двум девушкам⁈ Даже Шарик сперва попятился, когда мы подошли ближе, но потом вытянул шею, принюхался, и шагнул к своему хозяину. Нет, Шарик! Не сегодня! Не хватало ещё, чтобы Андреас с коня сверзился! В карету его! Вот так…

— Эльке! На козлы, к Троготу! Шарик, не отставай! Трогот! Отправляемся!

— Но-о-о!!!

Ну, а ты, горе моё, что с тобой делать? Сидишь, обложенный подушками, и равнодушно смотришь в окно? Как мне тебя отвлечь от твоих мыслей? Я же отлично представляю, как они у тебя ходят по кругу: надо было найти перстень — у римского папы его не оказалось — у авиньонского папы его не оказалось — теперь негде его искать и не у кого спросить — но ведь перстень надо было найти — но его не оказалось у римского папы…

И это порочный круг, который не ведёт никуда, но сжигает силы и нервы… Так, что же мне с тобой делать, горе моё⁈

[1]… две войны: Эдвардинская и Каролингская… В наши дни это считается двумя этапами единого конфликта, называемого Столетней войной. Эдвардинский этап начал король Эдуард III и он прошёл с преимуществом англичан, Каролингский этап начал Карл, через 9 лет перемирия после первого этапа, проведя ряд реформ и преобразований в армии. Второй этап, как считается, остался за французами, хотя англичане провели ряд грабительских рейдов по французской земле. Впереди Европу ожидал третий этап, Ланкастерская война, в которой участвовала знаменитая Жанна д’Арк, однако это уже далеко за пределами нашей книги.