— Перпиньян, — ответил я, переглянувшись с Катериной.

— Но это же… кусок пути надо морем плыть? — улыбка Шарля несколько померкла.

— Да, но мы не заставляем вас пускаться в бурное море на вашей габаре. Вы можете провезти нас вдоль побережья, так, чтобы не терять из виду полоску земли…

— Боюсь, моя габара для такого не приспособлена… А, кроме того, придётся оформлять множество таможенных документов… Точнее, не просто оформлять, а заводить новые документы, регистрируясь, как морской корабль. Может, ваши милости согласятся, чтобы я довёз вас до Марселя? А там по берегу, по берегу… У вас и карета есть! С удобствами поедете. А там, всего-то от Марселя до Перпиньяна километров триста! Меньше чем за неделю доскачете! Если кони резвые и выносливые, вообще за два дня!

Мы с Катериной вновь переглянулись.

— А откуда ты, любезный, знаешь эти расстояния? Если ты туда никого не возил? — небрежно уточнил я.

— Так, от паломников! — привычно заулыбался Шарль, — Я вам так скажу, ваша милость: хочешь что-то узнать про дорогу — ищи паломников, которые это место посещали. Они всё расскажут: и где остановиться среди дня, чтобы отдохнуть в дороге лучше, и где кормят хорошо, и где трактиры поприличнее.

— Ну-у-у… — Мы с Катериной вновь переглянулись, — Хорошо! Вези нас до Марселя!

— Это можно! — совсем расцвёл Шарль, — Эй, ребята! Отдать концы! Мы опять зафрахтованы! Я же правильно понял? Это фрахт?

— Фрахт, фрахт… — задумчиво согласилась Катерина.

— А что такое фрахт? — осторожно уточнил я, пользуясь возникшей суматохой на габаре.

— То же самое, что перевозка, — коротко ответила девушка, — Только, в отличие от обычной перевозки, при фрахте больше никаких грузов и пассажиров брать не позволено. Только те, что входят в сам фрахт.

— Это правильно! — обрадовался я, — Я за фрахт! Эй! Ребята! Осторожнее с каретой! Сломаете ось — вычту из платы за проезд! Что? Я знаю, что там крепкие оси! Но вы так сильно толкаете эту карету… Да не за дверцу же её тянуть! Вы же эту дверцу оторвёте! Господин Шарль! Наведите порядок!

— Это они от радости! — заверил нас Шарль, — Ребята! Аккуратно! Вот так…

* * *

— Что? Было? В письмах⁈ — чётко и раздельно спросила Катерина, когда мы привычно устроились на носу габары.

Габара летела по волнам. Пожалуй, вдвое быстрее, чем когда мы поднимались вверх по реке. Наверное, опять с ветром повезло.

— М-м-м… — задумался я над ответом, — Видишь ли… Положение женщины в современном обществе таково…

— Что было в письмах?!!

— Таково, что меня взяло сомнение, насколько весомы могут быть рекомендательные письма твоей кузины, — твёрдо продолжал я, — Потому что дело не просто в том, что она графиня. Ты, к примеру, тоже графиня, но тебе и в голову не пришло написать мне рекомендательные письма! Потому что ты тоже знаешь про положение женщины в обществе. Но твоя кузина была уверена, что её рекомендации будут приняты в расчёт. Почему?.. Вот на этот вопрос я и искал ответ в письмах.

— И какой ответ ты нашёл?

— Боюсь, этот ответ тебе не очень понравится…

— Какой же⁈

— Шантаж, — вынужден был признаться я, — Только в письме самому авиньонскому папе, твоя кузина просто рассыпается в лести и просит нас принять, точнее меня и мою спутницу. В двух других она буквально приказывает оказать нам содействие. Железным тоном. В одном случае, угрожая рассказать о всяких непотребствах, которые завершились рождением ребёночка от служанки… это она, между прочим, кардиналу церкви пишет! Во втором случае, она обещает, в случае оказания помощи, вернуть некие компрометирующие любовные письма. И это тоже кардиналу. Теперь я почти уверен, что папа нас примет. Я не уверен, что те кардиналы будут нам рады… но это пустяки, которые к делу не относятся! Не так ли⁈

— Моя кузина… и шантаж⁈ — обомлела Катерина, — Не может быть! Этого просто не может быть!

— Может… — вздохнул я, — Меня, между прочим, тоже пытались соблазнить. И очень настойчиво. Сразу две служанки. И даже…

— Что «даже»?

— Ничего… Я говорю, даже та девушка, которая меня случайно ножом ткнула, и та пыталась под меня лечь, — почему-то я передумал признаваться в домогательствах самой Александры. Быть может, просто стало жалко чувства Катерины?

— Ты серьёзно⁈ И… и что?..

— Я же монах, — подмигнул я ей, — А что ещё более важно: нельзя мне! Я же рассказывал. Нельзя! А меня и подпоить пытались, и накормить…

— Подпоить понятно. А в каком смысле «накормить»?

— А! Есть такие блюда, которые вызывают… э-э-э… мужское желание! Ну, вроде хорошо прожаренного мяса с перцем и устриц. Ну, вот, я как-то заметил, что мне к ужину отдельно тарелочку подкладывают. А на ней… правильно! Устрицы, икра, жареное и перчёное мясо, спаржа… Всё один к одному! И отказаться вроде бы нельзя… всё же ты за ужином и тебя угощают. И если наешься, то потом хоть на стенку лезь! Что остаётся? Пить? Тоже не вариант! Как раз контроль потеряешь! Ну, вот… в основном хлебушек… и на тарелке всё перемешать, будто много ел!

— Ты врёшь! — уверенно сказала Катерина.

— Если бы… — вздохнул я в ответ, — Но это всё дело прошлое. Главное, мы имеем надёжные письма, и мы едем к папе! Ну, папа, держись! Кстати, как я тебе с новой тростью?

— Мой мир никогда больше не будет прежним, — пожаловалась девушка.

Памятник средневековой архитектуры — собор Нотр-Дам-де-Дижон!

А это та самая, знаменитая сова на стене собора Нотр-Дам-де-Дижон, увы, почти затёртая, за несколько столетий постоянных прикосновений:

Глава 17

Подозрения

Увлекшись ревнивой подозрительностью,

можно оскорбить и совершенно невинного человека.

Уильям Шекспир.

— Часа через два будет Марсель! — к исходу третьего дня пути, в очередной раз улыбнувшись, предупредил Шарль, — Быть может, я могу ещё чем-то услужить таким щедрым пассажирам?..

— Щедрые пассажиры способны сами себя обслужить… — буркнула Катерина.

— Как скажете, — не стал настаивать парень, — Хотя я знаю отличные места в Марселе… Нет? Ну, нет, так нет…

— Что с тобой? — осторожно спросил я у девушки, — Вид у тебя… кислый!

— Наверное, съела чего-то несвежего, — поморщилась Катерина, — В обед нам подали какую-то бурду!

— Да-да, — согласился я, — Я заметил, как плутовато бегали глазки у хозяина! Знаешь, что? Давай на обратном пути пристанем в том же месте, и набьём ему рожу⁈ Пусть знает, как кормить путешественников тухлятиной!

— Посмотрим… — односложно ответила девушка, — А то ты, я смотрю, уже моду взял: там морду набил, сям морду набил… Вот, приедем в Марсель — первым делом в церковь! Знаю я одну неплохую, Нотр-Дам-де-Аккуль! Представляешь, когда-то там был языческий храм! В честь этой… как её… Минервы!

— Римский аналог нашей Афины, — с умным видом кивнул я, — Богиня мудрости, ремёсел и великого искусства войны. То есть, не просто толпа на толпу, с дубьём и кольями, но высокое искусство стратегии и тактики…

— Да… Так вот, потом этот храм разрушили, и на его месте возвели Храм Божьей Матери! Нотр-Дам-де-Аккуль!

— А «де-Аккуль» — это что?

— Это один из районов Марселя. А место для церкви выбрали самое высокое. С этого места и весь Марсель, и порт — как на ладони. Так что, пошли помолимся…

— Не хочется, чего-то… — зевнул я.