У меня так много смешанных чувств по поводу моего плена. Были плохие и хорошие дни. Я так много потеряла, но также и приобрела.

Рыдания вырываются из меня, когда я слышу лай Луны. Я быстро забираюсь на заднее сиденье внедорожника, и когда Джозеф подъезжает к воротам, я выглядываю в заднее окно. Вид Виктора, стоящего рядом с Луной, разбивает мое сердце на миллион осколков.

Слезы текут по моему лицу, и мне требуются последние силы, чтобы не попросить Джозефа остановить машину и не побежать обратно к ним.

Ты должна сделать это, Розали. Ради себя.  

Не оглядывайся назад.

Ты должна справиться с горем, чувством вины и любовью, которая украла твое сердце.

Ты должна выяснить, что реально, а что нет.  

Не оглядывайся назад.

Я закрываю глаза и закрываю лицо руками, плача, пока Джозеф везет меня к частному самолету, который стоит наготове, чтобы доставить меня в Нью-Йорк.

Глава 18

ВИКТОР

Я смотрю, как внедорожник выезжает за ворота, каждый мускул моего тела напрягается, чтобы не побежать за ней.

Ей это нужно, Виктор. Если она вернется по собственной воле, она будет принадлежать тебе. Заставить ее остаться – это все, против чего выступает твоя семья.

— Ты поступил правильно, — внезапно говорит папа позади меня.

— Тогда почему это кажется неправильным?

Он гладит Луну по голове.

— Пойдем, девочка. — Он обнимает меня за плечи и ведет к дому, в котором я вырос. — Вы оба остаетесь с нами сегодня вечером. Я не выпущу тебя из виду.

— Со мной все будет в порядке, — бормочу я, отстраняясь. — Но Луна может остаться с тобой.

— Виктор. — Папа бросает на меня предупреждающий взгляд. — Просто дай ей двадцать четыре часа, чтобы первоначальная боль прошла.

Она никогда не пройдет. Я только что наблюдал, как уходит женщина, которую я люблю.

Мне, блять, нужно сражаться, истекать кровью и убивать.  

— Я поеду к Луке и Марии. И останусь с ними, — лгу я. Прежде чем он успевает остановить меня, я иду к одному из внедорожников.

— Виктор, — кричит папа. — Не делай глупостей!

Я машу ему рукой, прежде чем сесть в машину, затем еду в один из самых опасных районов Лос-Анджелеса, чтобы затеять драку с бандой, известной как Z-Boys.

Обычно мне плевать на уличные банды, но мне нужно выпустить пар, иначе я просто взорвусь.

В моей груди пустая боль, как будто у меня вырвали сердце.

Так и есть, и оно летит в Нью-гребаный Йорк.

Подъезжая к центру территории банды, я выхожу и кричу:

— Давайте, ублюдки. Это ваш единственный шанс нанести удар по главе Братвы.

Тени начинают двигаться, и группа за группой они выползают на улицу. Рейзор, один из старших, подходит ко мне.

— Почему ты здесь, брат?

На моем лице расплывается безжалостная ухмылка.

— Я надеялся, что ты настроен на драку.

Он усмехается, затем качает головой.

— Не, чувак. Мне не нужно, чтобы Братва взрывала мой район.

— Извини, чувак , — передразниваю я его, подходя ближе. — Я не спрашивал. — Я замахиваюсь и бью его прямо в челюсть, чтобы разозлить.

Рейзор отшатывается и старается устоять на ногах, и, смеясь, сплевывает кровь на дорогу. Он указывает на группу своих людей.

— Дайте этому человеку ту взбучку, которую он хочет.

Наконец-то, блять.

Когда первый парень оказывается на расстоянии вытянутой руки, я двигаюсь вперед. Без каких-либо усилий я блокирую его удар и, схватив его за руку, перебрасываю его через плечо, затем ударяю ногой по его локтю. Удовлетворяющий звук ломающейся пополам кости достигает моих ушей.

Не могу поверить, что она ушла. После последних двух дней, когда я наконец-то полюбил ее, я думал, что она передумает и останется.

То, что она трахнула тебя, не означает, что она любит тебя.

Поворачиваясь, я бросаюсь на следующего парня и, схватив его за плечи, использую его тело, чтобы подтянуться, и наношу двойной удар коленом в челюсть, отправляя его в нокаут.

Розали любит меня! Я, блять, знаю это.

Мрачный смешок вырывается у меня, когда годы тренировок берут свое, и я перехожу к следующему мужчине. Внутренняя сторона моей ноги соприкасается с коленом, и мужчина вскрикивает, падая на землю.

Я видел это в ее глазах, когда наполнял ее своим членом. Она, блять, любит меня, и все же она ушла.

Я бросаюсь вперед, выбиваю ноги члена банды из-под него и бью по голове.

Христос. Боль в моей груди растет, пока не становится невыносимой.

Постепенно группа редеет, и другие мужчины отступают к тротуару, боясь вступить со мной в бой.

— Ну же, — кричу я. — Вы кучка слабаков.

— Виктор! — Я слышу крик Луки и, оглядываясь через плечо, вижу, как он бежит ко мне с целой армией охранников.

Я наклоняю голову к Рейзору.

— Серьезно? Ты позвонил Луке?

— Ты не в себе, чувак. Я не могу допустить, чтобы ты избивал моих людей. Тебе нужно разобраться со своим дерьмом в другом месте.

— Блять, мразь, — рычу я, когда бегу к нему.

Рейзор начинает пятиться, а затем переходит на спринтерский бег, чтобы оторваться от меня.

— Виктор! — Лука снова кричит.

Иисус, ну неужели больше нельзя устроить хорошую драку?

— Какого хрена ты делаешь? — Лука огрызается, когда добегает до меня.

Я широко раскидываю руки и оглядываю окрестности.

— Разве это не очевидно? Я учу кучу пиздюков драться.

Мой друг смотрит на меня с тревогой на лице.

— Она того стоит?

Без колебаний я отвечаю:

— Да. Она стоит каждой капли крови на этой гребаной планете. — Сильная душевная боль проносится сквозь меня, как лесной пожар, разрушая мой рассудок. Я качаю головой и, пошатываясь, делаю шаг назад. — Она стоит всего. — Я отчаянно вдыхаю, затем смотрю на Луку в поисках помощи. — Я не выживу без Розали. Господи, Лука, я люблю ее. Я не могу прожить и дня без нее.

Он обхватывает меня руками и крепко сжимает, пока я пытаюсь дышать.

— Мы справимся с этим.

Нет, я не справлюсь с этим.

Жизнь без Розали немыслима.

Кто бы мог подумать, что девушка с мягкими карими глазами станет моим концом?

Я вел войны и убивал сотни людей, и все, что потребовалось, – это женщина, которая поставила меня на колени.

Глава 19

РОЗАЛИ

Первые три дня в Нью-Йорке я жила в отеле, пока не нашла квартиру-студию над сицилийским рестораном. Она в старом районе, где я раньше жила со своей семьей, и это также не сильно ударит по деньгам, которые дал мне Виктор. Благодаря низкой арендной плате я смогу растянуть средства на восемь месяцев.

Не стану лгать. Я безумно напугана, что впервые в жизни осталась одна.

По крайней мере, тебя окружает сицилийская община. Тебе просто нужно время, чтобы приспособиться.

Я приехала в Нью-Йорк, потому что это последнее место, где я чувствовала себя как дома. Здесь я провела большую часть своей жизни до того, как умер мой отец, и мы начали переезжать из города в город.

Но я больше не чувствую себя здесь как дома, потому что у меня здесь нет семьи. Возвращение сюда только усилило горе, потому что я вижу знакомые места, куда ходила с семьей. Особенно Центральный парк, где по воскресеньям я гуляла с дедушкой. Он рассказывал мне истории из своей молодости, и мы легко проводили в парке по два часа.

Дом, в котором мы раньше жили, обветшал, и все цветы, которые я посадила, исчезли. Раньше во дворе перед домом росло большое дерево, на котором мой папа и дядя Рикко построили мне домик, но его тоже больше нет.

Я так много потеряла с тех пор, как уехала из Нью-Йорка. Глупо было думать, что после моего возвращения все волшебным образом наладится.

После бесполезных поисков работы в течение всего дня, я возвращаюсь в свою квартиру. Она была уже обставлена, когда я подписывала договор аренды. Это, по крайней мере, радует, и она меня вполне устраивает, пока я не смогу позволить себе что-то получше.