В Константинополе, в нескольких десятках километров от которого стояла русская армия, А. Н. Муравьев находит множество русских офицеров, приехавших осмотреть древний город и поглядеть на султана. Но храм св. Софии, обращенный турками в мечеть, можно было рассматривать лишь снаружи, и А. Н. Муравьев так и не сумел проникнуть в него, несмотря на все ухищрения. Но он посетил Патриаршую церковь на Фанаре и мечеть Текие в Пере, где наблюдал священную пляску дервишей.
Ёще более красочным зрелищем оказался стамбульски?! карнавал, в котором участвовали греки, армяне, итальянцы-левантинцы — жители турецкой столицы. В Стамбуле А. Н. Муравьев приобретает ряд ценных знакомств, в том числе с Константином, архиепископом Синайским, будущим патриархом Константинопольским, который бывал в Киеве и свободно говорил по-русски, Томазо да Монте-Азола, католическим архиепископом Иерусалимским, посланником Сардинского королевства, семьей французского посла. Оба архиепископа дали русскому путешественнику рекомендательные письма, впоследствии весьма пригодившиеся ему в Палестине. Не забыл он запастись и султанским фирманом. Решение плыть морем в Египет возникло неожиданно. Вот как об этом рассказывает сам А. Н. Муравьев:
«Я готовился к отъезду (из Стамбула. — Ю. К.), но не было ни одного корабля, идущего в Сирию. Случай нечаянно свел меня с г. Россетти, племянником того генерального консула всех наций, который при мамлюках и Наполеоне имел сильное влияние в Египте; он предложил мне плыть на своем судне в Александрию, и я с радостью согласился, зная его приятный нрав и образованный ум, хотя Египет и не входил в план моего путешествия».
8 февраля 1830 г. корабль отплыл из Константинополя и через 10 дней пристал в Александрии. В течение следующих пяти дней путешественник осматривает новый город и развалины древней Александрии, колоссального гранитного сфинкса из Мемнониума (позднее перевезенного в Петербург), представляется Ибрагим-паше, сыну Мухаммеда-Али. 24 февраля на барке, предоставленной Мухаррам-беем, А. Н. Муравьев вместе с Россетти отправляется по каналу Махмудийя и Нилу в Каир. Эта поездка совпала с мусульманским праздником рамадан и дала возможность путешественнику наблюдать истощенных арабских бурлаков, хотя строго и постившихся весь день, но вес же тащивших барку вверх по течению.
Каир — первый увиденный Муравьевым подлинно восточный город (в отличие от полуевропейских Адрианополя, Стамбула и Александрии) — покорил его с первого взгляда. Ниже целиком приводится описание Каира, каким его увидел в 1830 г. А. Н. Муравьев.
Как и почти все туристы, посещавшие Каир в то время и позднее, А. Н. Муравьев совершил прогулку в долину пирамид, поднялся на вершину пирамиды Хеопса, посетил развалины древнего Мемфиса. Затем он осмотрел Египетский Вавилон и архитектурные памятники средневекового Каира: его мечети — мечеть Узбекийя, мечеть Тулуна, мечеть аль-Хакима и мечеть Хасана, а также каирскую цитадель аль-Кальа, древний обелиск в Матарие, православный монастырь св. Георгия и патриаршее подворье в Каире, где был с великим почетом принят православным патриархом Египта, который по желанию знатного иностранца даже отслужил специальную обедню. А. Н. Муравьев был допущен в архив патриархии и обнаружил там дарственные прямоты русских царей Алексея Михайловича, Петра I и его брата Иоанна и императрицы Анны Иоанновны.
Получив специальный пропуск и проводника от Мухаммеда-Али, русский путешественник отправляется из Каира в Иерусалим через пустыню верхом на верблюде, вместо того чтобы выбрать более легкий и безопасный путь по Нилу и Средиземному морю до Яффы. К нему примкнули другие, и так составился небольшой караван. «Два обыкновенные верблюда, нагруженные вьюками и мехами с водой Нила, и пять верблюдов верховых составляли, собственно, весь мой караван, — писал А. Н. Муравьев. — Один легкий верблюд был назначен для меня, другой — для моего слуги, два — для двух купцов христианских племени арабского, которые просились возвратиться со мной на родину в Иерусалим и вместе с тем служили мне драгоманами; на последнем верблюде попеременно отдыхали вожатый, шейх Дауд, и бедуин его колена. Впоследствии по пути присоединился к нам еще один араб из родственников шейха».
Спеша попасть в Иерусалим на пасху, Муравьев покинул Каир за день до мусульманского праздника байрам, который нигде не справляется так шумно и весело, как в этой крупнейшей из арабских столиц. Все же путешественнику удалось наблюдать байрам в арабских деревнях. Он писал: «По мере приближения нашего к Бильбейсу арабы соседних селений беспрестанно выбегали спрашивать нас: не показалась ли новая луна и не начался ли в Каире праздник великого байрама, столь жадно ожидаемый голодными поселянами, особенно в последний день рамазана. Иные от нетерпения разговлялись, другие для большей верности отложили праздник до следующего дня…».
Через Бильбейс, эль-Ариш, Газу, Раму и Латрун караван прибыл в Иерусалим. Здесь А. И. Муравьев нашел нескольких русских — не только монахов, но и паломников, прибывших сюда накануне войны и вынужденных остаться в городе до ее окончания. Нашел он здесь и христиан-африканцев.
Посетив почти все святые и исторические места Иерусалима и его окрестности, Муравьев отправляется на с^вер Палестины, в Галилею, посещает Наблус, Назарет, поднимается на гору Табор (Фавор), посещает берета Тивериадского озера, из Галилеи отправляется в Финикию (Ливан), едет через Акру в Тир. Далее он продолжает путешествие морем: на небольших арабских барках — из Тира в Бейрут и отсюда — на Кипр, затем на греческом бриге — вдоль островов Архипелага — в Эфес, Измир и Стамбул, а из Стамбула — в Одессу.
Поселившись в 1830 г. в Петербурге, А. Н. Муравьев закончил в том же году свое двухтомное «Путешествие ко святым местам в 1830 году». Эта книга, где романтический стиль описания природы, исторических событий и рассуждения автора о Востоке сочетаются с изложением весьма реалистических и бытовых подробностей, точным описанием исторических памятников, планами, чертежами, обзором русской паломнической литературы, извлечениями из средневековых европейских и грузинских источников, принадлежит к лучшим образцам географической литературы первой трети XIX в. В отличие от Л. С. Норова Муравьев дает лишь краткий очерк Египта при Мухаммеде-Али. Он посещал в этой стране «мануфактурные и другие новейшие заведения», но не стремился дать их подробного описания: «Хотя в нынешнем веке требуется от путешественника статистического взгляда на ту страну, которую он посещает, но я не хочу излагать здесь поверхностные описания о настоящем быте и промышленности Египта, в которые не мог сам вникнуть в столь короткое время». Горячее сочувствие А. Н. Муравьева к страданиям разоряемого феодальными режимами народа арабских стран выразилось в его словах о Мухаммеде-Али:
«Уважаемый в Сирии, грозный в Аравии и покоренной Африке, Мегемет-Али высоко стоит между владыками Востока и стал бы еще выше, если бы угнетенный трудами и налогами народ не стонал под игом жестокой монополии, обогащающей одну только казну паши, недостаточную для его исполинских замыслов…». Однако политические взгляды А. Н. Муравьева были в это время уже достаточно реакционны.
Первым редактором этой книги был В. А. Жуковский, вторым — ее цензор О. И. Сенковский; сделанные ими замечания и другая помощь оказались весьма полезными молодому писателю. Успех «Путешествия ко святым местам» превзошел все ожидания: книга за восемь лет (с 11832 по 1840 г.) выдержала четыре издания. Рецензию на первое издание написал О. И. Сенковский. И. С. Тургеневу принадлежит восторженная рецензия на другую книгу А. Н. Муравьева — «Путешествие по святым местам русским», являвшуюся как бы продолжением предыдущей.
«Путешествие ко святым местам» вслед за произведениями О. И. Сенковского оказало известное влияние на русскую литературу того времени, открыв для нее арабскую тему. По словам А. Н. Муравьева, А. С. Пушкин написал по поводу его путешествия не дошедшие до нас стихи, а М, Ю. Лермонтов создал в доме А. Н. Муравьева один из шедевров русской поэзии — «Ветку Палестины».
