Обстановка в «империи» Ойо способствовала тому, что, несмотря на интриги торговых посредников, Клаппертон и Лэндер в общем-то довольно спокойно прошли через территории, населенные йоруба. Жители повсюду оказывали им гостеприимство: охотно предоставляли ночлег, пищу, давали проводников.

В полдень 23 января 1826 года путешественники через северные ворота вступили в Старый Ойо, или Ка-тунгу, столицу «империи». Время ее основания точно неизвестно: предполагают, что она возникла в XIV столетии. В XVIII веке это было одно из самых могущественных государств лесного пояса Верхней Гвинеи. Многочисленная армия Ойо, состоявшая в основном из конницы, как сообщали европейские купцы, наводила ужас на все соседние народы. Границы государства простирались от Нигера на севере и северо-востоке до современной Ганы на западе. В то время когда Клаппертон посетил империю, ее территория уже значительно сократилась: с запада йоруба теснила Дагомея, с севера — фульбе, с юга, с побережья, — города-государства иджебу, достигшие расцвета под влиянием торговли с европейцами и закрывшие «империи» выход к морю.

К началу XIX века государство Ойо приходит в упадок. Его правитель — алафин (этот титул на языке поруба имеет несколько значений, основное — «господин мира и жизни») все более оказывается не в состоянии подавить многочисленные внутренние выступления и защитить народ от внешних врагов. И все же Клаппертон отмечает, что в городах йоруба, через которые он проходил, «виден относительный порядок; осуществляется регулярное управление и во всей стране соблюдается определенная степень административного подчинения, что трудно было предположить встретить у народов, до этого считавшихся варварскими». Форму правления путешественник определяет как «деспотию». Во главе государства стоит верховный правитель — алафин. Значительное влияние в тот период приобретают царские наместники (бале), назначаемые алафином «губернаторами» в наиболее удаленные провинции государства. Вооруженные силы формируются из отрядов, присылаемых бале по приказанию алафина; каждый отряд должен включать не менее полутора тысяч воинов. Таким образом, от «губернаторов» по сути дела зависела обороноспособность государства.

Однако к тому времени, когда Клаппертон и Лэндер прибыли в государство йоруба, многие бале вышли из подчинения алафина, объявив себя независимыми правителями городов, куда они были посажены «губернаторами». Участившиеся войны и междоусобицы опустошали «империю». Когда на следующий день после прибытия европейцев в Катунгу правитель нанес им визит, он тут же заявил, что «ничего не требует от белых людей, кроме помощи в борьбе против врагов: прежде всего ему необходимо привести в повиновение восставших подданных, а также усмирить рабов-хауса, которые присоединяются к фульбе». Эта тема неизменно затрагивалась при каждой из бесед, которые происходили ежедневно, а иногда и по нескольку раз в день. Оказывается, накануне приезда английской миссии в столице йоруба распространились фантастические слухи о путешественниках; кстати, по смыслу они были прямо противоположны измышлениям торговых посредников из прибрежных городов. Чаще всего содержание новых басен сводилось к тому, что «белые люди-де наделены сверхъестественной силой, способной приносить мир в страны, где идет война, и что они могут способствовать процветанию тех районов, которые посетят».

Очевидно, под влиянием этих слухов население Ка-тунги «во главе со своим сюзереном, — как пишет Ричард Лэндер, — старалось продлить наше пребывание у них, непрестанно угождая нам и развлекая всевозможными зрелищами, которые они могли только придумать». Клаппертон рассказывает о прибытии в столицу вновь назначаемых бале на торжественную церемонию засвидетельствования вассальной преданности алафину. Местом действия служил королевский парк, расположенный перед главным входом во дворец, где обычно восседал его величество, наблюдая за представлением. Все участники своеобразной пантомимы были облачены в широкие балахоны, укутывающие их с головы до ног. Головы «актеров» были украшены полосками шелковой и хлопчатобумажной материи всевозможных цветов. Музыканты наполняли всю территорию парка звуками барабанов, горнов, литавр, в которые они били и трубили не переставая.

Первый акт представления состоял из танцев и кувыркания в мешках. «Эти акробатические номера, — замечает Клаппертон, — они исполняли превосходно, учитывая, что танцоры были почти лишены возможности видеть друг друга и свободно пользоваться руками и ногами». Во втором акте изображалась битва воина в маске льва и с мечом в руке со страшной змеей, длиной четырнадцать футов, тело которой было раскрашено в разные цвета. Третий акт назывался «Белый дьявол». Актер, худой и высокий, с головой и лицом, покрытыми белым воском, изображал европейца. Он ходил, шатаясь и корчась, как человек, впервые вышедший на улицу без обуви и к тому же умирающий от жары. Конец каждой сцены сопровождался хоровым пением всех присутствующих.

Алафин умудрился задержать путешественников в Ойо более чем на месяц. Путем всевозможных проволочек правитель оттягивал отъезд Клаппертона, от которого все еще надеялся заполучить «магическое средство» ото всех своих бед. Наконец 6 марта капитан с верным Ричардом смогли покинуть не в меру гостеприимного алафина и направиться на северо-запад, в сторону Боргу.

Через неделю они прибыли в Киаму, крупный торговый центр, через который проходили, как отмечал Клаппертон, караванные пути из стран хауса и Борну в районы, населенные йоруба, а также в Дагомею И Ашанти. Правитель Ярро встретил Клаппертона в праздничной одежде — белом шелковом одеянии и красном мавританском фесе на голове. Он обещал обеспечить английским путешественникам беспрепятственный проезд в Бусу.

По дороге к этому городу путешественникам довелось услышать самые различные истории о судьбе погибших исследователей — Парка и Мартина. Все эти сообщения, по мнению Клаппертона, не заслуживали внимания, за исключением одного, поведанного ему правителем Вавы, другого крупного города на пути к Бусе. «На порогах у Бусы лодка застряла между двумя скалами; находившиеся в ней люди бросили четыре якоря, но вода неслась сквозь скалы с огромной скоростью, и при попытке выбраться на берег белые люди утонули. Толпа народа собралась поглядеть на них. Как я слышал, никто в них не стрелял; местные жители были настолько напуганы, что не могли ни стрелять, ни оказать им помощь. В лодке было найдено много вещей, книги и другие ценные товары, которыми завладел султан Бусы». Спустя три дня информатор Клаппертона все-таки признал, что африканцы пускали стрелы в путешественников, но сделали это лишь в ответ на ружейный огонь, открытый из лодки.

Клаппертону так и не удалось раздобыть дневники погибших. Правитель Бусы, в которую англичане прибыли в начале апреля 1826 года, сказал им, что «бумаги» Парка у него выпросил какой-то имам-фульбе, который затем покинул город. Все дальнейшие расспросы не привели ни к чему. Капитану показали только, да и то после многочисленных просьб и с величайшими предосторожностями, то место, где, по всей вероятности, погиб Парк.

Позднее, в Яури, Клаппертон узнал еще некоторые подробности. Действительно, из-за светлой кожи путешественников и конструкции их лодки (на носу у нее имелось сооружение в виде хижины) Парка и его спутников приняли за фульбе. Пламя джихада, «священной войны» фульбе против хауса, опустошало тогда Гобир и Замфару. Напуганный приближением вражеского отряда, вождь Бусы призвал народ к оружию.

О дальнейших событиях, приведших к гибели путешественников, мы уже знаем из предыдущих сообщений. Две «книги»^[61] погибших попали к правителю Яурн от имама Бусы; они лежали в лодке поверх всех товаров и вещей.

Государство, в пределах которого теперь находились путешественники, состояло из Киамы, Вавы, Бусы и Ники. Эти города, как поведали старики, в недалеком прошлом еще воевали друг против друга, пока по инициативе правителя Бусы между ними не был заключен союз^[62]. Во главе Бусы во время посещения страны Клаппертоном стоял Мухаммед. Он сообщил англичанам, что его правящая династия ведет свое происхождение от султанов Борну и что Буса платила последним подати вплоть до прошлого года, когда дороги туда были закрыты; ежегодно отправляли они в Борну сто рабов, сто голов крупного рогатого скота и ст» штук какого-либо ценного товара местного производства.