— Один человек видел тебя во время показа зеркал, — закончила она.

Этим Ксения давала ему понять, что ее знакомые принадлежат к знати, удостоенной приглашения на демонстрацию опытов. Гераклид отметил это и все же положил перед ней подарок — изящную коробочку для пудры, выточенную из слоновой кости. Ксения молча отодвинула подарок.

— У тебя есть друг?

Ксения кивнула.

— Кто же? — спросил Гераклид.

— Скоро увидишь.

Служанка принесла фрукты. Ксения стала расспрашивать Гераклида об Александрии, он отвечал шутливо, удивляясь своему спокойствию. Послышались твердые, уверенные шаги. Гераклид поднял голову и увидел в дверях Аполлонида.

— Радуйся, Гераклид, ученик Архимеда! — воскликнул Аполлонид. — Я много слышал о тебе в этом доме и рад с тобой познакомиться.

— Радуйся, Аполлонид! Представь, и я совсем недавно слышал о тебе от человека, который с тобой дружит. Я плыл сюда вместе с Марком Метеллом.

— На римском корабле? Заметил, какая у них дисциплина? Недавно я побывал в Риме и восхищен римскими обычаями.

Он сидел, положив на стол крепкие руки, красивый, сильный, самоуверенный.

— Римляне с уважением относятся к женщинам, — сказала Ксения, — они не запирают своих жен в геникее^[8] и не выдают девушек замуж без их согласия.

— Да, нам многому стоит у них поучиться, — согласился Аполлонид. — Знаешь, Гераклид, в древности обычаи сиракузян напоминали римские. Тогда городом управляли гаморы — потомки коринфян, основавших его. И пока длилась власть лучших людей, была справедливость и истинная республика. Но со времени воцарения Гелона только один раз мы вновь оказались у власти. Это случилось, когда великий коринфянин Тимолеонт изгнал Диониссия Младшего и поставил править городом совет шестисот лучших граждан, большинство из которых были гаморами. Двадцать лет продержался этот порядок, но Агафокл силой разрушил его.

Так почему же гаморы не смогли восстановить древнюю республику? — вдруг вскричал Аполлонид, наклоняясь к Гераклиду, и, не дав ему раскрыть рта, ответил сам: — Да потому, что у них не было единоначалия. Совет шестисот был подобием римского сената, и поныне Сиракузы управлялись бы справедливо, не зная тиранов, если бы догадались избирать каждый год двух стратегов — консулов, облеченных всей полнотой власти!

— Когда же ты повезешь меня в Рим? — воскликнула Ксения.

— Придется подождать, — ответил Аполлонид, — война нарушила все планы. Вот как разделаются римляне с пунийцами, сразу и поедем.

Гераклид поднялся, произнес слова прощания. Его не задерживали.

МАШИНА

рхимед вышел из мастерской и остановился у скамейки, где Гераклид возился с «Катоптрикой».

— Знаешь, я сделал занятное изобретение. Показать?

Гераклид с удовольствием отложил листок папируса, и Архимед подал ему небольшую квадратную дощечку с широким углублением в середине. В углублении помещалось зубчатое колесо, к краю которого прилегала палочка со спиральной канавкой. Гераклид повернул палочку, спираль побежала по ее поверхности и потянула за собой зубья колеса.

— Вот видишь, какое получилось продолжение работы «О спиралях», — сказал Архимед. — Целый оборот улитки поворачивает колесо всего на один зуб! Это позволяет получить сразу громадный выигрыш в силе. А ведь все начиналось с кохлеи — водоподъемного винта, который я изобрел, когда был в Египте. Помню, первый винт поставили в Муссейоне для поливки сада, и около него всегда торчали любопытные.

— А сейчас твои винты встречаешь там на каждом шагу, — сказал Гераклид.

— Что ж, четверть века прошло. Я занялся спиралями перед отъездом домой и оставил тогда Конону целый ворох теорем о них. Без доказательств, чтобы дать ему возможность поломать голову, но старик так и не одолел их. После его смерти Досифей попросил прислать доказательства. Тогда-то мы с тобой и составили эту книгу. Но в основе ее лежит тот самый винт. А сейчас вот появился еще один.

— Удивительная вещь. — Гераклид вертел и разглядывал модель. — Просто поразительно, какие неожиданные решения ты находишь!

— Вообще говоря, здесь нет ничего удивительного, — ответил Архимед. — Спираль — это линия, образованная при сложении вращательного и прямолинейного движений точки. Поэтому если спираль вращать, то ее край движется прямолинейно и может поднимать воду или передвигать зубья колеса.

— Ты решил применить этот винт в новой машине?

— Конечно. Тогда она получается совсем простой — две зубчатые передачи да еще винт, который будет вертеть первое колесо.

Архимед повел Гераклида в мастерскую и показал готовые части — косозубое колесо и винт, сделанные из дерева. По этим моделям литейщики арсенала должны были отлить бронзовые копии. Гекатей трудился над моделью барабана.

— Не будем мешать ему работать, — сказал Архимед, — тем более что у нас самих «Катоптрика» движется со скоростью колеса этой новой машины.

Они вернулись к скамейке, и Гераклид стал читать учителю то, что успел сделать.

_____

Вечером к Гераклиду зашел Магон. Он рассказал, что вавилонянин очень обеспокоен перспективой диспута с Архимедом. Сперва астролог надеялся, что Гиерон забыл о своей затее, но царь недавно попросил его определить по звездам день, благоприятный для такой встречи. Сегодня Бел-Шарру-Уцар сообщил Гиерону, что благоприятное время наступит через десять дней.

— Так что скоро нас ждет небольшое развлечение, — закончил Магон, сжимая бородку в кулаке, словно старался еще больше заострить ее.

— Боится разоблачения? — спросил Гераклид. — Я знаю, что Архимед не верит в предсказания судьбы.

— Что ты! Наш астролог не обманщик. Если бы ты видел, как он страдает, когда не может истолковать положения звезд, как роется в своих клинописных табличках, как сокрушается, что не имеет возможности посоветоваться с каким-нибудь другом-астрологом! Он свято верит в свою правоту, но опасается, что Гиерон наслушается рассуждений Архимеда и потеряет к нему интерес.

— Значит, через десять дней, — повторил Гераклид. — Надо будет сказать учителю.

— Да. А хочешь, я расскажу сплетню об одном известном тебе человеке?

— Давай.

— Представь себе, на другой день после показа зеркал твой попутчик Марк Метелл испросил свидания с Гиероном и от имени своих влиятельных родственников предложил царю, чтобы тот в подтверждение своих дружеских чувств отправил в подарок сенату и римскому народу зеркало Архимеда, зажигающее на расстоянии. Он-де хочет, чтобы Рим узнал о таланте и мудрости сиракузских ученых.

— Выпрашивать подарки! — покачал головой Гераклид. — Ну и что же ответил Гиерон?

— О, царь устроил из этого небольшое представление. Он сказал, что ему нравится идея Марка и что он сам давно уже подумывал о чем-нибудь подобном. Потом он не поленился проводить Марка в библиотеку, подвел его к сундуку с копиями книг Архимеда и сказал: «Здесь скрыта истинная мудрость. Можешь выбрать любую из этих книг, и я пошлю ее в подарок сенату и народу Рима». — «А зеркало?» — спросил Марк. «Зеркало — игрушка, — ответил Гиерон, — я счел бы оскорбительным для себя посылать столь ничтожные подарки!» Марку ничего не оставалось делать, как выбрать первый попавшийся свиток и убраться восвояси.

— Он уехал?

— Наоборот, попросил разрешения пожить здесь и получил его.

— Да, зеркало его поразило, — сказал Гераклид. — Он даже закричал от восторга, когда появился огонь.

— Кстати, что слышно насчет передвижения груза? — спросил Магон как бы мимоходом.

Гераклид расхохотался:

— Вот ты зачем пришел! Сознавайся!

— Сознаюсь! — согласился Магон. — Я действительно сгораю от любопытства. И не я один. Во дворце все говорят, что Архимед наобещал лишнего, и теряются в догадках, как он вывернется.