“Да, хорошо, я рада поделиться с тобой кое-какой информацией сегодня обо мне”. Ее голос был выше, чем обычно, когда она улыбнулась, чтобы скрыть внезапный приступ нервозности.

“Это ... интересно”. Его губы изогнулись в улыбке. “Спасибо, что поделилась со мной своими набросками. Если я вспомню, что мне напоминают твои рисунки, я дам тебе знать. ”

“Не нужно слишком много думать об этом. Я всегда говорю, тебе не следует зацикливаться на искусстве”. Тебе не следует зацикливаться на искусстве? Это была лучшая история для прикрытия, которую она могла придумать?

“Странно всегда так говорить. Я всегда говорю: зацикливайся на приятных сторонах жизни и делай вид, что остальных не существует. Искусство доставляет удовольствие ”.

“Легко ли это сделать?”

“Думать об искусстве? Да”.

“Притворяться, что неприятных сторон жизни не существует”, - пояснила она.

“Иногда больше, чем другие, но я усердно стараюсь”. Он на мгновение заглянул ей в глаза, прежде чем заявить: “Мне пора идти. До следующего бала”. Он встал и ободряюще кивнул ей головой, прежде чем направиться прочь.

“Следующий бал, на котором я не буду танцевать с тобой?” - крикнула она ему вслед.

Он сделал паузу и бросил улыбку через плечо. “Я с нетерпением жду твоего отказа”, — он усмехнулся, — “действительно, очень. Увидимся там”.

Она все еще улыбалась ему вслед, когда он спускался по тропинке широким, расслабленным шагом человека, полностью контролирующего каждый аспект своей жизни. Его жизнь, казалось, была очаровательной и без малейшего намека на борьбу. Как ему это удавалось? Как она могла попытаться сделать то же самое? Как только улыбка начала сползать с ее губ, она услышала хруст шагов по траве позади себя. Обернувшись, она увидела леди с бала, которая предостерегала ее от замужества. Генриетта? Неужели ее так звали? И почему она, спотыкаясь, выбиралась из кустов?

“Мисс Грин, как приятно видеть вас снова”.

“Взаимно, леди"… Мне ужасно жаль. Кажется, я не расслышала вашего титула, когда мы разговаривали в последний раз.”

“Да, я действительно кажусь такой забывчивой. Леди Пембертон. Впрочем, вы можете называть меня Генриеттой. Я могу сказать, что мы быстро подружимся, даже если я вдвое старше вас.”

“О, конечно, нет. Вы выглядите довольно молодо”, - солгала Сью. Седые волосы Генриетты, собранные в тугой узел на голове, выдавали ее возраст больше, чем морщинки вокруг глаз. Но даже обладая светским обаянием репы, Сью знала, что в этой ситуации нельзя говорить правду.

“Спасибо, дорогая. Вы не могли бы остаться и поболтать сегодня днем?”

“Нет, боюсь, мне нужно встретиться со своими кузинами. Меня и так слишком долго не было”.

“Какая жалость. Тогда вам придется зайти ко мне на чай”.

“Да, это было бы... мило. Доброго дня, Генриетта”.

“Доброго дня, дорогая”.

Сью подобрала юбки и направилась к Изабель и Виктории. Что-то в этой женщине казалось немного не так. Была ли это предполагаемая дружба просто потому, что они разговаривали на балу? Или то, как ее глаза пронзали кожу Сью насквозь? В любом случае, Сью хотела оказаться подальше от Генриетты как можно быстрее, и, если бы этому можно было помочь, она бы не стала пить чай с леди Пембертон. Что там сказал Холден? Притворись, что плохих сторон жизни не существует? Конечно, в жизни Сью, если бы она вообразила все плохое, у нее бы ничего не осталось.

***

“Холден!” Раздался голос тети Пенелопы, когда он вошел в библиотеку. “Я рада, что ты смог прийти сегодня”. Ее глаза были немного чересчур яркими, когда она встала со своего места у камина.

“Извините за задержку. Я был”, — он ухмыльнулся и провел рукой по волосам при мысли о проведенном дне, — “в парке, когда пришло ваше письмо”. И какой это был восхитительный и интересный день. Мог ли он наконец разгадать тайну Сюзанны? Нет, но Сью? Этого не могло быть. Его разум отказывался принимать такой вывод. Почему она скрывала это от него все это время? Ему придется подумать об этом позже, когда тетя не позовет его на чай.

Он закрыл за собой дверь и вошел в комнату. Замедлив шаг, заметив отчаяние в глазах тети, он спросил: “Что-то не так? Это одна из девочек? Нужно ли мне вызывать на дуэль какого-то молодого парня, чтобы защитить ее честь? Вы знаете, что я это сделаю, и я стреляю гораздо лучше, чем дядя Джозеф. Кто он?” Он оценил невидимого врага игривым рычанием в попытке улучшить ее настроение. К сожалению, похоже, это не сработало.

“С девочками все в порядке. Однако тебе нужно сесть”. Тетя Пенелопа указала на один из стульев, прежде чем начать заламывать руки.

“Это не может быть хорошей новостью, если я должен сидеть, чтобы ее услышать”, - предложил он с усмешкой, обходя кресло на своем пути.

“Чаю?” Она присела на краешек стула, как будто заставляла себя оставаться неподвижной. Она всегда расхаживала по комнате, когда была расстроена.

Он приподнял бровь и спросил: “И для этого нужен чай? Что случилось, что привело вас в такое состояние?”

Она моргнула, глядя на него, ее пальцы сплелись в узел на коленях. “Прошлой ночью я видела твою мать”.

“Ах, это”. Черт. Он недостаточно быстро увел ее с бала. Если бы только он мог увести свою мать, когда впервые увидел ее, но не было никакой возможности сделать это. А потом он получил записку от мисс Фэрлин. Черт, черт, черт. Он вздохнул, упал в кресло позади себя и приготовился к словесной взбучке, которую собирался получить.

“Ах, это? Это все, что ты можешь сказать? Холден, все считают, что она мертва. Как правило, умершие люди не посещают балы.”

“Кто-нибудь еще видел ее?”

“Насколько я знаю, нет. Я видела, как она уходила с тобой, Холден”, - пожурила она.

“Прошу прощения?”

“Что нам сказать людям? Что, если кто-нибудь заметил ее присутствие прошлой ночью?” Она прикусила губу и покачала головой.

Холден наклонился вперед и понизил голос. Они были одни, но он всегда был осторожен, всегда. Осторожность была единственной константой в его жизни. “Я справляюсь с ситуацией”.

“Как ты справляешься с этим, Холден? Как? Когда Генриетта посещает балы в городе?”

“Она ... появилась в моем доме несколько дней назад”. Он стиснул зубы, ожидая реакции своей тети, прежде чем добавить: “Я сказал ей, что она может остаться со мной”.

У нее отвисла челюсть, когда она уставилась на него. “ Ты не можешь позволить ей оставаться под твоей крышей! Ты с ума сошел? Она могла причинить тебе боль, Холден. Она нездорова.

“Ей некуда было пойти. Что мне было делать?”

“Я не знаю. Прикажи ей уйти?” Ее слова срывались с языка настойчивым шепотом.

“И куда она пойдет? Обратно в Брук-Хаус?”

“Если это удалит ее из твоего дома, тогда да, пусть возвращается в Брук-Хаус”.

“Посреди ночи?” Он не мог так поступить со своей матерью, и тетя Пенелопа это знала.

Она покачала головой и вгляделась в его лицо в поисках ответов. “Как ей удалось сбежать? Твой отец знает? О, когда он услышит об этом...”

“Он об этом не услышит”.

Тетя Пенелопа вздохнула. “Ты не можешь прожить остаток своей жизни, не разговаривая со своим отцом. В какой-то момент тебе придется...”

“Нет. Я не буду иметь дел с этим человеком. Если он хочет верить, что я шатаюсь по Франции с распутными женщинами и вдоволь выпиваю, пусть так думает. Тем временем мама останется со мной, пока я не найду для нее подходящую жилплощадь. Я бы не отправил своего злейшего врага обратно в это место, не говоря уже о моей семье. ” Прошло несколько дней, а он все еще не мог забыть голодный взгляд, от которого сводило скулы у его матери, когда она впервые появилась в его доме. Он покачал головой. “Отец был неправ, что держал ее там”.

“По-своему, ты знаешь, ему не все равно. Он заявил, что она мертва, и отослал ее, потому что был вынужден, Холден ”. Она некоторое время смотрела на него, прежде чем продолжить. “Каким бы ни было состояние дел между тобой и твоим отцом, я знаю, что он хотел бы знать об этом”.